Змея Давида (СИ)

На шесть вечера было запланировано собрание квиддичной команды факультета. С уходом Лакоста и Паркинсона предстояло выбрать нового капитана, вратаря и третьего «охотника». С тяжелым чувством Диана вышла из ворот замка и направилась к стадиону. Разговор предстоял не из легких, тем более она уже знала – в новые капитаны команды прочат именно ее.

Засунув руки в карманы мантии, она неторопливо шагала по зеленой траве стадиона. В центре поля уже дожидались оставшиеся игроки – Милагрос, Маркус Флинт, «ловец» Марвин Оуэн, еще один «загонщик» Рудольф Каннингем и еще несколько человек – кандидаты в новые игроки. Все были в спортивной форме, с метлами. И все как один недоуменно уставились на Диану, одетую в школьную форму.

– Почему ты не в форме? – спросил Флинт. – Надо поговорить, – смущенно сказала Диана. На несколько секунд воцарилось молчание, а потом тот же Флинт произнес: – Значит, это правда? Ну, что ты собралась уходить из команды? – Правда, – потупилась Диана. – Мне очень жаль, но иначе никак. – Ты действительно собралась поступать в Школу Авроров? – подала голос Милагрос.

Диана кивнула и добавила:

– Мне надо будет больше заниматься, к тому же я теперь староста, а эти обязанности тоже отнимают время. Думаю, на факультете полно народу, способного к игре. Только не берите Лори, от него никакого толку.

Флинт озабоченно засопел и, набычившись, спросил:

– Хорошо подумала? – Все лето думала. Это будет самым правильным. Зачем вам игрок, по уши занятый другими делами? – Ладно, – Флинт, как самый опытный среди них после Дианы, казалось, уже негласно принял на себя обязанности главы команды. – Останься хотя бы сейчас – поможешь нам вы брать новых игроков. – Это с удовольствием! – Диана даже не могла поверить в то, что проблема так легко разрешилась и команда не линчевала ее на месте за отступничество.

Отбор длился два часа, в результате чего Маркус Флинт переквалифицировался из «загонщиков» в «охотники» и капитаны команды. На место Дианы в команду попал Пьюси, место Лакоста в воротах теперь занимал Блетчли, а вторым загонщиком стал Дерек.

Что ж, по крайне мере, теперь команда была полностью укомплектована, и Диана с чистой совестью могла забыть о тренировках и не думать о том, что своим уходом подставляет свой собственный факультет.

1 Сэмунд Мудрый – исландский священник, писатель и историк 11-12 века. Согласно исландскому фольклору был колдуном.

====== Глава 13 ======

Если бы Диана вела дневник, день одиннадцатого ноября значился бы в нем под заголовком «Как я отметила совершеннолетие и впервые напилась».

Раскрутили ее на тайную вечеринку Хильда и Милагрос. Парни идею поддержали, тем более, что в начале учебного года каким-то чудом протащили в школу несколько бутылок первоклассного эльфийского вина.

Попойка началась в субботний вечер сразу после отбоя. Разогнав младшекурсников по их спальням и пригрозив всевозможными неприятностями, если те посмеют высунуть носы в общую гостиную, шестой и седьмой курс в полном составе расположился в креслах и на диване у камина перед накрытым столом, на котором в живописном порядке красовались припасенные пыльные бутылки с рубиново-красным содержимым и нехитрая закуска, принесенная эльфом с кухни – ветчина, сыр, фрукты и орехи.

Диана, как могла, отнекивалась от предложения отметить свое совершеннолетие «по полной программе», ссылаясь на то, что она – староста и должна быть примером для других и согласилась только после того, как все дружно поклялись вести себя тихо и никому не болтать.

Хильда подарила ей толстый фолиант в переплете из кожи питона под названием «История и теория создания заклинаний», а Милагрос – набор по уходу за волосами. Подарки от парней были – коробка конфет с начинкой из огневиски, карманный вредноскоп, букет «вечных» тюльпанов, зачарованных таким образом, что когда их опрыскиваешь, они вновь приобретают вид только что сорванных, и «драчливый» будильник, который, если спящий не просыпался в течение пяти минут сам после звонка, несильно стукал того по голове «кулачком», обтянутым мехом. Над будильником Диана хохотала особенно долго – вино уже слегка ударило ей в голову, к тому же всем была известна ее слабость – поднять ее по утрам было делом весьма и весьма нелегким.

Кто-то включил радио, и вечеринка стала более шумной. Вино было великолепным, и Диана, хоть и поклялась себе, что выпьет «самую малость», не удержалась и опустошила целых три бокала (половину последнего она, впрочем, вылила на собственную мантию, украсив ее огромным бурым пятном). Ею овладело странное, бездумное веселье – краешком сознания она еще улавливала, что смеется как дурочка над каждой, даже не смешной, шуткой, но остановиться и придать себе более серьёзный, присущий старосте вид, уже не могла. Это ощущение беззаботности, куража и непреодолимой симпатии ко всем окружающим было настолько ново для нее, что последние остатки здравого смысла были посланы к черту и она ни с того, ни с сего приняла предложение второго старосты Слизерина, семикурсника Эверетта Блэквуда прогуляться по коридорам, чтобы «половить нарушителей».

Обнявшись по-приятельски и глупо хихикая, они вышли из подземелья и направились непонятно зачем в сторону башни Гриффиндора. Так, слегка пошатываясь и прыская от собственной неловкости, они дошли до портрета Полной Дамы. Та спала, и Диана пощекотала ее живот. Изображение сонно хрюкнуло, приоткрыло глаза и, пробурчав «Приснится же такое…», снова закрыло их. И вот тут Диана внезапно почувствовала себя плохо – закружилась голова, грудь словно перехватило тугим корсетом, перекрыв доступ воздуху. Ноги подкосились, и она бессильно сползла по стене на каменный пол, пробормотав:

– Черт, похоже, я напилась! – Ди, ты чего? – Блэквуд слегка потряс ее за плечо и попытался поднять, но Диана отмахнулась от него со словами: – Меня сейчас стошнит, уйди!

Ей удалось подавить рвотный спазм и она простонала:

– Дай воды…

Блэквуд принялся шарить по карманам своей мантии в поисках палочки, чтобы наколдовать стакан и воду. И тут выяснилась одна крайне неприятная вещь – оба они спьяна забыли в гостиной свои палочки. Положение было то еще – одни ночью, в чужом корпусе, пьяные едва ли не в стельку и без палочек. Для полного «счастья» осталось только попасться на глаза Мак-Гонагалл или Снейпу.

Первым способность принимать решения обрел Эверетт. Он подтащил Диану к противоположной стене, усадил ее поудобнее и сказал:

– Я пойду обратно и принесу наши палочки… – Воды лучше принеси, – икая, пробормотала Диана, – и лимончик… Ох, и черт же меня дернул пить с вами!

Блэквуд ушел, а Диана погрузилась в некое подобие полусна – полубреда, наполненного вертящимися стенами, звуками музыки и странными голосами. Ее кто-то звал, тихо, но настойчиво. Один из голосов, шелестящих в ночи, был каким-то особенно располагающим и вызывающим доверие, она словно давно знала его обладателя, но просто забыла. Голос был ни женским, ни мужским, словно потустороннее бесполое существо приглашало ее туда, где непременно станет легче, где можно будет отдохнуть, где будет тепло и спокойно, где ее ждут… Она уже не понимала что делает, подсознание полностью управляло ее телом и остатками разума, способного лишь на то, чтобы дать команду подняться и, держась за стену одной рукой, отправиться куда-то, вслед за этим волшебным, зовущим и таким знакомым голосом…

Новая партия лечебных зелий для Больничного крыла школы была готова, и профессор Снейп, разлив их по склянкам и расставив на столе, обессилено рухнул в кресло. Ныла спина, глаза резало от испарений, а в левом виске словно застряла горячая спица, которую кто-то проворачивал невидимой рукой, вызывая пульсирующую боль. Несмотря на усталость (а, скорее всего именно из-за нее), желания спать не было абсолютно. Призвав к себе одну из книг, он попытался отвлечься чтением, но понял, что смысл читаемого ускользает от сознания и, отложив книгу, решил пройтись по замку, чтобы холодным воздухом коридоров остудить пылающую от боли голову.