Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

– Серьёзно? – усмехнулся Кэрмит, с трудом сглатывая.

Во рту почти пересохло, а слюна казалась вязкой.

– Да.

Голос Алекса не дрогнул, насмешливых ноток в нём так и не появилось. Потрясающее самообладание, по большей части показное, но оттого не менее впечатляющее.

Справившись со своими эмоциями, Кэрмит попробовал увести диалог в другую сторону.

– Хочешь?

Вопрос прозвучал довольно двусмысленно, учитывая реплики-предшественницы, но Алекс чувствовал: речь совсем не о том, что обсуждалось ранее. Кэри не интересуют соображения о перспективах полёта с крыши. Кэри больше озадачен направлением его мыслей в данный момент, а совокупность факторов наталкивает на определённые подозрения. Запертая на ключ комната, полумрак, тон с проскальзывающими в нём нотами приказа. Поза, в которой они вдвоём сейчас находятся.

Этот вопрос Кэри вслух не повторял, но в чуть расширенных зрачках, на потемневшей радужке, прочитывалось всё без труда. Каждая грёбанная буква, отпечатанная на сетчатке.

Мимолётный взгляд на губы, снова – в глаза. Шумный выдох, ощутимое напряжение, которое никуда не собирается деваться.

Хочешь?

Ответ был очевидным на сто процентов, но Алекс продолжал сопротивляться желаниям.

– Новый тип благодарности?

– Да нет. По-моему, старо как мир.

– И ты…

– Тебе я сделаю минет без вопросов и сомнений. И даже не в благодарность, если такая формулировка не нравится. Можешь придумать огромное количество предлогов, объясняющих, что заставило меня поступить подобным образом.

– А как ты желаешь это подать? Сам какую формулировку предпочитаешь? По любви?

– Если захочешь. Мне такой расклад импонирует сильнее.

– Любой каприз за мои деньги? Ты, правда, что ли, шлюха?

– Нет.

– Тогда зачем?

– Просто. Так.

Кэрмит подался вперёд, сокращая расстояние. Потянулся рукой к застёжке чужих брюк. Ладонь легла на пряжку ремня, вторая коснулась воротника собственной рубашки, провела по нему пальцами. Кэрмит собирался одновременно раздевать и раздеваться. Что, впрочем, спустя время, показалось спорным утверждением.

Расстёгивать замаранную рубашку он не торопился, больше играл. Хотя… Недолго. Одна пуговица вышла из петли, за ней вторая, третья. Ткань расходилась в разные стороны, обнажились ключицы. Красивые. Идеальные.

Вообще-то назвать Кэри до умопомрачения красивым было довольно сложно, но Алекса не оставляла мысль, что он всё в этом человеке относит к категории восхитительного. Как минимум. Кэрмита окружала особая аура, и эту ауру хотелось сделать частью своей жизни, не оставаясь сторонним наблюдателем. Плевать на отвратительные в своей откровенности и грязи истории, что связаны с именем Трэйтона. Шлюха он или нет… Не имеет значения.

Кэрмит потянулся за поцелуем, ища ответных действий, отчаянно на них надеясь. Ответить хотелось гораздо сильнее, чем можно было представить до наступления этого момента совместного уединения. Гораздо сильнее, чем вообще когда-либо, но Алекс отвернулся, понимая, что пользоваться моментом, пожалуй, довольно гадко. Тем более, если принять во внимание события, предшествующие.

Губы мазнули по щеке, лишь частично зацепив уголок его рта. Место соприкосновения будто кипятком облили. Алекс на доли секунды затаил дыхание, с трудом сглотнул, накрыл ладонь Кэри своей, сжал сильнее, чем требовалось, не позволяя продолжить процесс избавления от одежды.

– Не нужно, – произнёс, отталкиваясь от двери и вновь направляясь к кровати. – Одного «спасибо» было достаточно. Больше ничего не требуется.

– Правда?

– Да.

– Совсем ничего? Может… Я в растерянности, признаться. Провести тебе экскурсию по Лондону? Дать денег? Подарить какую-нибудь дорогую игрушку?

– Я его знаю, как свои пять пальцев. Я такой же его житель, как и ты, несмотря на фамилию и происхождение. Гражданином Великобритании место рождения мне стать не помешало. И деньги мне не нужны, своих финансов вполне хватает.

– Тогда… Есть варианты действий? Внесёшь на рассмотрение своё предложение?

– Просто порежь меня.

– Что?

– Порежь меня, – повторил Алекс.

– То есть?

– Хочешь, чтобы тебя признали виновным в той драке? Или мечтаешь об оправдательном приговоре?

– Для кого именно?

– Естественно не для сволочного префекта. Для тебя и для меня. Для нас обоих.

– Второе, само собой.

– Тогда ты это сделаешь. А пока снимай обувь и иди сюда. Буду тебя лечить по мере возможностей. Доктор из меня не очень хороший, обширной врачебной практикой похвастать, увы, не могу.

Ладонь коснулась покрывала, указывая, куда именно нужно сесть.

Кэрмит послушно кивнул. Наклонился, чтобы распустить шнурки на своих оксфордах. Наплевав на сохранность обуви, наступил на задник. Отставил в сторону и шагнул к кровати. Торопить его не собирались, но за действиями внимательно наблюдали, оценивали каждый лишний жест, да и не лишний, в общем-то, тоже.

Действовал Алекс сосредоточенно, подходил к своим обязанностям, которые назвать таковыми можно было с большой натяжкой – никто не заставлял возиться с бедовым одноклассником, всё на добровольной основе делал – с ответственностью. Прикоснулся к пострадавшему месту влажной салфеткой, стирая остатки запекшейся крови.

Кэрмит скривился не от отвращения, а от собственных ощущений. Несмотря на проявленную осторожность, всё равно было неприятно. Болезненно.

– Тише, – произнёс Алекс.

Прозвучало непривычно заботливо и нежно. Кэри удивлённо на него посмотрел.

Следующий вопрос не заставил себя ждать.

– Ничего мне рассказать не хочешь?

– Например?

– Видео. Причины такого отношения к тебе со стороны префекта. Как долго? Как часто? Почему ты не сопротивлялся, а пошёл с ним?

– Алекс?

– Да? Я сказал что-то не то? И где же ошибся, разреши полюбопытствовать?

– Их трое, у Арлета нож. Я один. Я не самоубийца.

– Значит, самоубийца я, – усмехнулся Алекс, опуская ватную палочку в антисептик и проводя ею по ранке.

Кэрмит зашипел, стиснул в пальцах одеяло. Он до сих пор не понимал, почему позволяет Алексу колдовать над его лицом, покорно принимая заботу, не вырывая необходимые средства из рук и не заявляя с сильно завышенной уверенностью, что справится своими силами. Хотя, действительно мог. Вон зеркало висит. Достаточно подойти к нему и самостоятельно провести все необходимые процедуры.

– Нет. Но там мы были вдвоём.

– Спасибо, что быстро сориентировался, не стал лить сопли и заламывать руки, а всё-таки врезал ублюдку.

– Мне это несвойственно, – произнёс Кэрмит в сторону.

– Что именно?

– Слёзы, сопли и заламывание рук.

– Хорошо. А на другие вопросы ответишь? Или я должен догадаться самостоятельно?

– Это совсем не те истории, которыми мне хочется делиться.

– Вообще? Или только со мной?

– Вообще. Но с тобой – особенно.

– Информация, как вирус, – Алекс отложил использованные ватные палочки в сторону и вылил порцию антисептика на руки, стойко переживая пощипывание. – Стоит появиться, и она распространится со страшной скоростью, а там и до эпидемии недалеко. Я узнаю, в любом случае. Не от тебя, так от посторонних. Того же Арлета с пристрастием допрошу, и он расколется. Только не уверен, что он подаст всё в первоначальном варианте, не добавив от себя максимум омерзительных подробностей. Он ведь всё равно думает, что ты мой… Просто, что ты мой. И, возможно, вскоре об этом будет трепаться уже вся школа. Обязательно найдутся желающие открыть мне глаза, расписав в красках былые похождения фаворита. Люди имеют обыкновение приукрашивать действительность в соответствии с собственными представлениями. Стоит кашлянуть в присутствии одного, и вскоре ты услышишь сотни вариантов своего диагноза, начиная от безобидной простуды, заканчивая пневмонией, а то и вовсе туберкулёзом. Так же и с твоими биографическими данными.

Наверное, не следовало этого делать, но Алекс не удержался, прикоснулся к лицу Кэрмита, спровоцировав прилив недоумения и получив очередной изумлённый взгляд.