Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Из школы на скамью подсудимых.

Так себе перспективы, на самом-то деле.

– Не прикасайся к нему, никогда, – прошипел Алекс, удерживая лезвие у подбородка Арлета, в точности копируя его собственные недавние действия.

– Так, значит, это теперь твоя шлюха? – усмехнулся тот.

Алекс чувствовал пристальный взгляд, направленный ему в затылок. Кэрмит… Конечно, Кэрмит. Больше никто не умел так смотреть, снимая кожу по живому, заставляя чувствовать себя одновременно и благородным рыцарем, и бесконтрольным чудовищем.

Кэри ждал ответа не меньше, чем Арлет.

Кажется, затаил дыхание, не совсем понимая, как получилось, что Алекс за него вступился. Почему он теперь нависает над префектом, сжимая в руках складной нож? Почему он преисполнен решимости пустить оружие в ход, если того потребуют обстоятельства?

– Да, – бросил Алекс равнодушным тоном.

Арлет засмеялся. Тихий смех перешёл в хохот.

– Он любому даст, стоит только попросить. Ты видел, как его драли в том видео? Сука сукой. Затраханная конченая блядь. Его, при должном подходе, на всех хватит.

– Но ты к нему больше не прикоснёшься, – мило сообщил Алекс. – Как и твои шавки.

Арлет собирался опротестовать данное заявление, но вместо очередной злой насмешки с его губ сорвался вопль, эхом разнёсшийся над академией. Алекс размахнулся, всаживая лезвие Арлету в ладонь, словно таким способом собирался пришпилить его к полу, оставив здесь навечно.

Чужая кровь отвратительно пахла.

Вообще-то ничего необычного в этом запахе не было. Кровь, как кровь. Но Алекса от неё откровенно тошнило. Что, впрочем, не помешало пройтись кончиком языка по багровому лезвию, усмехнуться и, сложив нож, сунуть его в карман собственных брюк.

В глазах окружающих он, наверное, выглядел форменным психопатом, но именно этого эффекта Алекс и добивался.

Чудесная элитная школа на поверку оказалась далеко не столь прекрасной, какой видели её окружающие, передавая свои впечатления в рассказах. В стенах её было не меньше грязи, чем в любом другом учебном заведении, а, может, больше. Испорченные своими возможностями и доступностью всего желаемого аристократы.

Одно только название.

Не Алексу было их судить.

Он не отличался целомудрием и чистотой в мыслях и поступках. Был не понаслышке знаком с ненавистью, презрением и желанием причинить боль другому человеку. Он совершал дурные поступки и никак не тянул на роль благородного рыцаря, однако, теперь снизошло озарение, что английские чистокровки не слишком-то от него отличаются. Все они стоят на одной ступеньке, все они – твари, борющиеся за выживание.

Когда Арлет и его подпевалы свалили во вполне известном направлении, пообещав Алексу неприятности в тройном размере, появилась возможность повернуться к Кэрмиту и поговорить обо всём с ним.

Тот опустился на пол и сидел так до тех пор, пока Алекс не пощёлкал пальцами в первый раз.

Разбитые костяшки саднили, белая рубашка оказалась измазана кровью. Брюки пережили столкновение с меньшими потерями в плане товарного вида. На чёрной ткани пятна не были столь заметны. Но и им, несомненно, требовалась стирка.

«Потом, всё потом», – думал Алекс, следуя за Кэрмитом, уверенно шагавшим по коридору.

Они не проронили ни слова, продолжая хранить молчание. Но, несомненно, оба думали об одном и том же. О происшествии на крыше и о последствиях, что повлечёт за собой внезапный срыв Алекса.

В Москве он не отличался примерным поведением. Бывало и такое. Бывало и хуже. Но отстаивал Алекс, ввязываясь в драки, собственные интересы, а не честь парня, чья репутация слова доброго не заслуживала.

Молодой, если не сказать юный представитель элиты, а уже такой послужной список. Съёмки в эротическом журнале не самой обыденной направленности, порнография, пусть и не по собственному желанию. Породистое лицо истинного аристократа, омрачённое клеймом шлюхи, расположенным прямо посреди лба.

Сегодня Алексу удалось посмотреть с иного ракурса и на самого себя, и на ненавистного – до недавнего времени – одноклассника.

Он толкнул дверь, пропуская Кэри внутрь комнаты.

В помещении царила темнота. Вещи Николаса так и не появились, он продолжал работу над номером вместе со своими коллегами. Алексу это только играло на руку. Слушать наставляющие на истинный путь лекции, сопровождающиеся массой доводов в пользу политики невмешательства в чужие дела, было выше его сил. Он всё ещё находился на взводе, эмоциональное возбуждение отступать не желало. Алекс мечтал оказаться дома, подойти к бару, достать оттуда початую бутылку чего-нибудь покрепче и сделать несколько больших глотков из горла, чтобы обожгло, продрало и… отпустило. Перестало нависать над душой чёрной тучей, скукожилось, как краска под растворителем, и исчезло вовсе.

– Тебе не обязательно было вмешиваться, – произнёс Кэрмит.

Алекс, потянувшийся к ящику ради поиска антисептика, замер. Обернулся резко, прошил взглядом насквозь.

– Может, сейчас ещё и выяснится, что я напрасно ввязался в ролевые игры, сломав идиллию? Тогда следовало сказать мне об этом с самого начала. Теперь… Извини, но отматывать время назад я не умею.

Алекс всё-таки рванул за ручку, открывая. Не рассчитал, вложил слишком много силы. Содержимое ящика рассыпалось по полу, среди прочего обнаружилась и карта памяти. Та самая, являющаяся хранилищем для фотографий Кэрмита. Алекс, не церемонясь особо и не утруждая себя сортировкой, запихнул обратно все бумаги, швырнул свою флэшку, бросил сверху чужую. Взял упаковку влажных салфеток, ватные палочки и антисептик. Переложил вещи первой необходимости на кровать.

Кэрмит продолжал стоять у двери, как бедный родственник, склонив голову и разглядывая носки ботинок.

– Разувайся и иди сюда.

В тишине прозвучало приказом, не имеющим шансов на опротестование и сопротивление. Отрицающим саму возможность неповиновения.

Алекс развесил пиджак на спинке стула. Чужой нож по-прежнему находился в кармане, в мыслях постепенно рождался хитрый план по избавлению от этого трофея. Сдаваться под напором обстоятельств Алекс не собирался. Это было бы слишком просто, примитивно и не в его характере.

– Алекс?

– Что?

– Почему ты это сделал?

Язык скользнул по ранке, смачивая кровавый след. Алекс проследил и поспешил отвернуться, чтобы не смотреть и не думать о посторонних вещах, что так и напрашивались, стоило только сосредоточиться на действиях Кэрмита. Не важно, насколько продуманными они были. Возможно, целиком состояли из импровизации, тем не менее, незамеченными не оставались.

Алекс пока не определился с характеристикой, им выдаваемой.

Но ясно понимал одно. Ещё немного, и от его попыток играть в неравнодушие не останется ничего.

– Почему? – Кэри упрямо повторил вопрос, не желая удовлетворяться тишиной, вновь воцарившейся в комнате, стоило только закрыть рот.

Алекс преодолел расстояние, их разделявшее. Пара секунд, и ключ повернулся в замке. Алекс специально это сделал, чтобы никто в помещение не врывался и не мешал. Ладони коснулись вертикальной поверхности, по обе стороны от головы Кэрмита.

У него самого набралось огромное количество вопросов к скандальной звёздочке, и он жаждал получить ответ на каждый из них. Он хотел продолжения этого разговора не меньше, чем Кэрмит, а, может, и больше. Хотел разобраться во всём, уничтожив все белые пятна, осложнявшие восприятие ситуации, создающие ложные представления.

Они смотрели друг на друга пристально, не опуская ресниц, не отворачиваясь. Ничего не говоря, будто разом языки проглотили.

Тишина стала невыносимой, и Алекс решился заговорить, буквально выталкивая из себя эти слова. Склонился, едва ли не уткнувшись носом в шею, позволяя гораздо больше, чем в былое время, так, чтобы прошептать на ухо. Не целуя, не облизывая, не кусая, но подбираясь на непозволительно близкое расстояние, стремительно нарушая личное пространство.

– Потому что на свете есть только один человек, имеющий право сбросить тебя с крыши. И этот человек – я.