Не отбрасывая тень (СИ)

- Ты правда поверил в то, что смог бы меня отпустить?

- Я хотел в это верить, Томми, - он повысил голос. - Я надеялся, что страх и ненависть оттолкнут тебя от меня. Я бы смог жить в одиночестве, Томми, я бы смог смириться с теми чувствами, которые я сам же и создал.

- Но ты нас обручил!

- Если бы ты умер от моего проклятия, связь между нами бы разорвалась. Я сказал тебе, что обручил нас, чтобы тебя уничтожить - и это было правдой. Я бы уничтожил в тебе все то, что медленно взращивал все эти века. Я бы тебя отпустил… но ты снова в меня влюбился.

Ничего не понимая, я смотрел на него и едва дышал. Приподнявшись на подушках, он тяжело выдохнул, и глухим эхом отозвалась в моем теле боль от его сломанного ребра, заставив меня машинально прижать к нему ладонь, словно это могло помочь мне сберечь себя и не рассыпаться на части, начиная с грудной клетки.

Словно точно так же, вслед за всем, что я знал, рушился и я сам.

- Ты должен был возненавидеть меня, ты должен был, узнав о нашей помолвке, оттолкнуть меня, сказать, что ты меня презираешь и что я напрасно пытаюсь найти в твоей жизни место для себя… а ты начал тянуться ко мне, как делал все эти жизни. Ты хотел меня ненавидеть, Томми, но не мог, а я всегда был слишком слаб, чтобы сопротивляться тебе. Я хотел дать тебе выбор, который забрал тысячу лет назад: ты должен был выбрать небеса. Ты должен был встретить ангела, а не меня; ты должен был оберегать людей, а не умирать на моих руках от жизни к жизни. Ты должен был меня оттолкнуть… и я бы понял.

- То есть… чтобы все это прекратить, мне нужно умереть?

- Если ты умрешь, связь между нами оборвется.

- И что тогда будет с тобой?

Адам улыбнулся одним уголком губ.

- Я останусь здесь.

- Неспособный снова полюбить, да?

Он промолчал. Я ждал его ответ десять секунд, двадцать, тридцать, и только когда он опустил голову, не встречая мой взгляд, я понял.

- А разве ты все еще проклят? Разве оно не должно было исчезнуть вместе со смертью Судей?

Он холодно усмехнулся.

- Ты их не убил. Их нельзя убить.

- Но… - я запнулся. - Что… что ты имеешь в виду?

- Они не существуют, - он поднял на меня глаза.

- Но… моя семья… я убил их!

Адам медленно покачал головой. В глубине его темных глаз вспыхнул огонек.

- Они принимают облик самых близких и дорогих людей, но убить их нельзя, потому что они, - он дотронулся пальцем до своего виска, и я увидел, что его руки едва заметно подрагивают, - здесь. Они в твоей голове. Это твои демоны, Томми, ты не можешь ни убить их, ни победить.

- Значит моя семья…?

- В порядке.

- Тогда почему ты не сказал мне, что они не существуют?

- Я не мог этого сделать. Они в голове каждого демона, они всегда были и будут частью каждого из нас. Той частью, которая судит и выносит приговор, которая всегда все знает. Говорить о том, что они не существуют, то же самое, что произносить мое имя. Ты должен столкнуться с ними лицом к лицу, чтобы понять, что слабым тебя делает привязанность. Это их методы. Это то, из-за чего никто не может остаться с ними наедине. Это невозможно вынести.

Вопрос вырвался у меня против воли, и я пожалел о нем сразу же, как только увидел выражение его лица - как будто он был обречен, и я понял ответ раньше, чем он озвучил.

- Кто судил тебя?

- Ты, - ответил он, глядя в мои глаза. - Это всегда был ты.

Я вспомнил Судью, который стоял в полукруге с крестом, положив руку на голову Адама, и вспомнил его тихий голос: «это ведь мой любимый ангел»; вспомнил подрагивающий танец теней на стенах и тоску в воздухе, и мне показалось, что я задыхаюсь.

- Это всегда было твое перерождение из шестнадцатого века, - добавил он тихо. - То самое, которое я убил и за смерть которого я корил себя сильнее всего. Я не прошу тебя прощать меня за то, что я сделал, Томми, но представь на мгновение, что я чувствовал, оказываясь с ним один на один и неизменно оказываясь осужденным за то, что я тебя полюбил. Твои глаза смотрели на меня свысока. Твой голос сохранил тепло, с которым ты говорил мне о любви. Твои руки были такими же нежными, какими я запомнил их… и ты приговаривал меня за любовь. За любовь к тебе.

Он помолчал, ожидая, что я что-то скажу, но у меня язык не поворачивался заговорить, и единственное, что я смог сделать - это вопросительно посмотреть на него, когда он вдруг усмехнулся.

- А я ведь впервые вижу тебя демоном за эту тысячу лет, - сказал он. - Я провел годы, представляя, какие бы у тебя были глаза и крылья… и я даже не был близок к тому, насколько они красивы сейчас. У тебя серебряные глаза… словно отражение твоего стального характера… твоей силы…

- Я больше не могу, - выдохнул я и отвернулся. - Прекрати.

Захотелось закрыть лицо руками и просто выключить все мысли. Они бурлили в голове, будто раскаленная лава, и мне казалось, что мой череп плавится от них, и если я подожду еще немного, то смогу увидеть, как они вытекают из моей расплавленной головы, стекают по моему телу, смывают с моих рук его кровь и плавят землю подо мной, словно кислота.

Будто сквозь толщу воды я услышал его голос.

- Если ты уйдешь и не вернешься, я пойму.

Я с трудом заставил себя заговорить и почти сразу же запнулся. Что я мог и должен был ему сказать? Что вообще говорят люди, которые узнают, что их жизнь оказалась вплетена в чудовищный узор? Что говорят тем, кто стольким пожертвовал ради тебя и теперь готов от этого отказаться?

Что говорят тем, кто предал небеса, если ты влюблен в их тьму?

- Я… Сколько времени у меня есть?

Он сразу понял, о чем я.

- Около двух недель.

- Мне нужно все обдумать, - пробормотал я, обнимая себя руками за плечи и не оборачиваясь. - Мне нужно все это переварить… прости меня. Боже, прости меня… Адам.

Он едва слышно усмехнулся. Я хотел посмотреть на него, но упрямо не поворачивался, чтобы моя решимость не испарилась без следа.

- Тебе не за что извиняться, Томми, - тихо произнес он.

- Мне нужно время. Не пытайся связаться со мной, - добавил я. - Я… мне нужно подняться на поверхность и все это переварить. Я вернусь, когда у меня будут силы.

Я обратился в демона, чтобы вызвать пелену и переместить себя к лифту, когда вдруг услышал его тихий голос. Он сказал это так тихо, словно не хотел, чтобы я услышал или у него не осталось сил.

Я не хотел об этом думать. Я не хотел думать, что делаю его слабым.

- Если ты вернешься.

Я не сказал ему, что он озвучил мои мысли.

Он и так это знал.

========== Глава XCV. ==========

Прошло четыре дня. Четыре бесконечных, превратившихся в одну сплошную полосу сновидений, дня.

Поднявшись на поверхность, я приехал домой, напился и лег спать. В голове была такая неразбериха, что я старался ни о чем не думать и делал все автоматически. Автоматически позвонил Эмили и, не слушая ее, сказал, что разрываю все контракты и ухожу из группы. Автоматически забрался в ванну, включил воду и просидел под ней около полутора часов, практически не двигаясь, только пару раз менял температуру воды. Автоматически дошел до кровати, выпил виски из горла бутылки и отключился.

И проспал двадцать часов без сновидений.

И следующие три дня я просыпался только для того, чтобы снова заснуть - неважно, с помощью виски или таблеток. Мне было нужно только как можно дольше держать себя в этом состоянии оцепенения, где каждое действие машинально.

Я игнорировал телефон.

Я практически не вставал с кровати.

Я просыпался для того, чтобы посмотреть на мигающий от уведомлений и сообщений автоответчика телефон.

Я не мог и не хотел ни о чем думать.

Единственный человек, с которым я связался за эти дни - мама. Я позвонил ей на третий день, ненавязчиво поинтересовался, все ли у них хорошо и сказал, что хочу приехать в ближайшие дни. Услышав ее голос - впервые с того момента, как я позвонил ей из телефонной будки в Лондоне, напуганный тем, что я умираю - я почувствовал себя так, словно все наконец-то начало возвращаться на свои места. Она была напугана моим долгим молчанием, когда даже Эмили не могла рассказать ей, что со мной, и мне пришлось убедить ее, что все в порядке, просто мне нужно было время, чтобы отдохнуть.