Камаэль (СИ)

– В Лар-Карвен, - захлопнув дверцу и задёрнув шторки, приказал Император, и кучер мигом хлестнул лошадей. Карета двинулась с места.

Восходящее солнце бликами ложилось на черепичные крыши, едва освещая медового цвета штукатурку, которой были обработаны стены большинства местных домов. Оконные проёмы были по большей степени забраны коваными решётками, красовались палевыми оттенками плотно задёрнутых в столь ранний час штор. Деревья в скверах уютно зеленели, обещая тень и прохладу, как только дневное светило повыше взберётся на небосвод и нагреет всё вокруг. Но пока утро оставалось свежим и прохладным, редкие развозчики молока передвигались по узким улицам, забирая пустые бутылки, выставленные с вечера, и заменяя их полными. Молчаливые соборы не торопились нарушить благодатную тишину, которая в таких местах особенно ценится, словно бы дремали вместе с остальным городом в предвкушении нового дня.

Лучи солнца медленно забирались в стрельчатые окна, воровато скользили по древним гобеленам и ценнейшей мебели из редчайших сортов дерева, что была расставлена в залах и коридорах старейшего из замков Румынии – крепости Бран. В силу своей истории, замок был окутан ореолом таинственности и какого-то ужаса, был связан со множеством легенд, однако исторический факт гласил, что владелец крепости, Влад IV Цепеш, провёл в нём всего одну ночь. Старый смотритель работал здесь вот уже с десяток лет, но всё никак не мог смириться с ужасом, что невольно охватывал его, когда он смотрел на старинные гобелены, на каменные коридоры и переходы, когда луч фонаря, особенно по ночам, так и скакал по мрачным и холодным стенам. К утру это всё, правда, проходило, но суеверный старик всё равно оглядывался по ночам и проверял рацию – работает или нет? Он хотел скинуть сегодняшнюю проверку подземелий своему более молодому напарнику, но тот укатил на роды жены, а потому старик остался один в холодном и полном ужаса строении.

Шел он осторожно, утешая себя тем, что никто на него не кинется, а если и кинется, то получит фонариком по зубам, но всё равно подпрыгивал даже от самого малейшего шороха и скрипа. Остановившись у лестницы, что вела на подземные этажи, пожилой мужчина вздохнул и начал спускаться. Он до смерти не любил эти комнаты, особенно ту, в которой были всевозможные пыточные инструменты. С каким восторгом на это всё смотрела молодёжь, а ему от этого всего становилось просто дурно. Чего стоят дыба и колы! А потому, когда он услышал тихий вздох, едва не свалился на пол с сердечным приступом.

- Кто здесь?! – тут же принимаясь светить во все стороны фонариком, испуганно окликнул мужчина, а эхо тут же подхватило его возглас, возвращая короткими обрывками фразы.

Но помимо этого всё было тихо, и мужчина, постояв пару мгновений, двинулся дальше, ступая ещё осторожней и нервно оглядываясь по сторонам. В этот момент он всем нутром почувствовал чужое присутствие и, дрожа как осиновый лист, мазнул лучом фонаря по экспозиции слева. Как раз там были выставлены всевозможные пыточные приспособления, и старик готов был поклясться, что кого-то увидел. Он бы так и прошёл мимо, если бы совершенно отчётливо не увидел две тёмные фигуры, очертания которых выхватывали бледные отсветы искусственных углей в жаровне для кочерги и прочего инструментария. Сердце старика ёкнуло и рухнуло в пятки, и он направил луч прямо на фигуры, чувствуя, что ещё немного и остатки его тёмных прядей окончательно побелеют.

- Извините, сэр, не могли бы вы нас отсюда вывести? Мы немного заплутали. – Проговорил высокий светловолосый мужчина, а затем улыбнулся, и старик готов был поклясться, что разглядел у него острые, нечеловеческие клыки.

Ноги его подкосились, и он осел на пол, отползая и мямля, пытаясь нашарить рукой рацию и поднять тревогу.

- Похоже, он нас не выведет. Его и самого теперь надо выносить из-за тебя, - буркнул темноволосый мужчина, выходя из-за плеча блондина и чуть сухо, почти холодно улыбаясь перепуганному старику. – Прошу, простите, что мы вас так напугали. Мы туристы, и заблудились во время последней экскурсии. Повернули не туда, и вот… простите, сэр.

Пытаясь продышаться, смотритель начал медленно подниматься на ноги, не переставая светить в лица двум внезапно появившимся мужчинам, пытаясь разглядеть в первом говорившем то, что увидел сперва. Нет, алые отблески из глаз исчезли, а клыки теперь за его изящно изогнутыми в улыбке губами было не разглядеть. Что уж тут говорить, выглядели они весьма странно, хоть и удивительно гармонично смотрелись в этом месте – высокие, закутанные в плащи, длинноволосые, они не походили на молодёжь, которая всячески пытается соваться во все места. Особенно темноволосый – смотритель разглядел в его густых, длинных волосах седые пряди, а потому даже проникся уважением.

Всё ещё с недоверием косясь на блондина, старик принялся выключать сигнализацию, недовольно бурча:

- Заблудились, значит. А вот нечего от экскурсовода далеко отходить. Покричали бы, в камеру помахали. Мы, здесь, вообще-то, ходим не так уж и редко. У меня тут рация под боком, так что не глупите – полицию вызову, и посадят вас. Я, между прочим, старый человек. Вы мне чуть инфаркт не устроили!

- О, прошу нас простить, мы вовсе не хотели, - сладкий голос беловолосого мужчины сразу же успокоил старика, как будто ему на душу вылили как минимум восемь литров бальзама, а потому он мигом перестал ворчать и сокрушаться. – Мы очень замёрзли и даже отчаялись, но вы нас спасли. Не надо никакой полиции, сэр, мы ведь не специально.

- Ну идёмте уже, идёмте, - буркнул смотритель, выводя горе-туристов с экспозиции, включая сигнализацию, а затем ведя их наверх, к выходу. А затем не выдержал, и снова заворчал себе под нос. – Ходят тут всякие. Вылезают из-за пыточных аппаратов. Пугают стариков.

Он ворчал что-то себе под нос, не замечая того, как за его спиной темноволосый мужчина с крайне недовольным выражением лица что-то одними губами шепчет спутнику, на что тот лишь улыбается и поправляет длинные волосы, то и дело заправляя их за остроконечные уши. Правда, брюнет всё равно поправлял белоснежные пряди, не давая товарищу по несчастью демонстрировать свою иность, а его товарищ только знай безмолвно смеялся, выставляя на показ клыки. Наконец, смотритель довёл «туристов» до двери, и блондин, чуть поклонившись ему, протянул крупную купюру и обворожительно улыбнулся:

- Огромное вам спасибо, сэр. Мы у вас в долгу. Всего хорошего.

Пропустив вперёд брюнета, сладкоголосый прошёл следом, а затем, чуть обернувшись, клыкасто улыбнулся смотрителю и алые всполохи в его глазах засияли с новой силой. А старик успел лишь ахнуть, а затем рухнул в рядом стоящее кресло. Невероятная усталость навалилась на его тело, а потому он тут же уснул, забыв обо всём на свете.

- Это было необязательно, Аэлирн, - сухо произнёс брюнет, когда они наконец вылезли из пойманной попутки в городе, скидывая с плеч плащ и поправляя воротник тёмной рубашки. – Ты его в самом деле едва не угробил.

- Да ладно тебе, любовь моя. Мы только вернулись, я хочу надышаться вдоволь этим воздухом и покуролесить, - рассмеялся Павший, обнимая ворчуна за талию и прижимая к себе, на что он принялся вяло отпираться. – Ну, ну, осади, Льюис, неужто отвык от моих настоящих объятий?

- Настоящие объятия были только Там, Аэлирн. Но да, я отвык. – Тихо, виновато произнёс мужчина и чуть прикрыл глаза, останавливаясь и прижимаясь к любовнику. – Прости. Я слишком зол.

- До сих пор? А я думал, что успел охладить твой пыл. – не прекращал подтрунивать Павший, всё равно не выпуская Льюиса из кольца своих рук и мягко, ласково улыбаясь.

- Не переоценивай свои способности, - фыркнул мужчина, тряхнув головой и вывернувшись из рук Павшего.

За то время, что прошло, Льюис действительно стал похож на мужчину – он вытянулся, больше не напоминал плоскогрудую девчонку с острыми чертами. Да и характер у него здорово испортился, но Аэлирна, который, кстати говоря, совсем не изменился, это совершенно не трогало. А если и трогало, то он был достаточно умён, чтобы не говорить о том мрачному и чуть холодному возлюбленному. Вновь поправив воротник, расстегнув верхние пуговицы рубашки, Льюис тряхнул головой и принялся собирать волосы в хвост. Шелковистые, они так и блестели, и Павший не мог отвести от них взгляда, смотря на то, как Мерт запутывается в них бледными, изящными пальцами, как хмурится и смотрит мрачным взглядом куда-то перед собой, куда угодно, но только не на него, Аэлирна.