Полет к солнцу (СИ)

Его кто-то тронул за плечо, вежливо кашлянув. Альбус обернулся: рядом стоял необычайно смущенный Гораций.

— Э-э… Прости за просьбу… Тебя не затруднит превратить вот эти прутики в букет роз? Мелких, белых. У меня почему-то немного дрожат руки.

Небрежно взмахнув палочкой, Альбус отлевитировал букет мелких белых роз прямо Горацию в руки.

— А что это тебе вдруг вздумалось?

— Понимаешь… обстановка располагает… — Слагхорн покашливал, будто давясь словами. Вытер лоб. — Девочки не скоро?

— Да вон вроде платья мелькают.

В самом деле, меж деревьев мелькали платья и накидки девочек, а также черные плащи Финеаса с Лэмми и гороховая куртка Элфиаса. Стало уже видно, что Виктория, как всегда, украсила пояс и шляпку цветами, а Клеменси и Айла пытались смастерить из найденных ими подснежников венок. Едва Викки вышла на прогалину, где стояли Альбус и Гораций, Слагхорн, глубоко вдохнув, шагнул к ней.

— Я давно хотел тебе сказать… — проговорил он, протянул букет и шаркнул ножкой. — Вы… Выхо…

— Ты даешь мне предложение, — утвердительно кивнула Виктория. Гораций так и замер с протянутой рукой. — Я согласна.

Элфиас слегка попятился — под его шагами хрустнула ветка. Клеменси тревожно на него оглянулась. Остальные зааплодировали. Гораций страшно покраснел, а Викки, с лукавым видом склонив голову, прожурчала:

— Предложение вообще-то принято делать, опустившись на одно колено. Но так и быть, прощаю тебе промах, — добавила она, заметив гримасу ужаса, исказившую лицо Слагхорна. Альбус наконец отделился от нагретого солнцем ствола.

— Мне кажется, это стоит отметить, — он хлопнул в ладоши. — Все в Хогсмид!

Клеменси снова оглянулась на Элфиаса, почему-то не приближавшегося к остальным.

— Вы понимаете, мне нельзя в Хогсмид, я могу подвести Финеаса и всех вас… Может, Элф останется? Нам надо бы изгородь поправить…

— Не стоит, — Элфиас наконец обернулся. — Я имел в виду, не сегодня, Клем. Я отпраздную с друзьями их помолвку.

Теперь уже лица вытянулись и у Айлы, и у Финеаса, и у Викки, но отступать было поздно.

…Ребята сняли комнату в «Трех метлах» и посидели в целом неплохо — правда, решительно не знали, о чем говорить. Альбус раз за разом желал Викки с Горацием счастья, Элфиас энергично поддакивал, а Лэм представлял, какие у них будут дети. Остальные же сидели, как на иголках, почти не притрагиваясь к угощению. Жених и невеста натянуто улыбались, Айла потупилась, молча потягивая чай, Финеас вперил гневный взгляд в Лэма и поджал губы, но когда тот принялся рассуждать, что дочка Слагхорнов наверняка унаследует красоту матери и талант к зельям отца, не выдержал:

— Все это очень мило, но вам не кажется, что… хм-м… Виктории и Горацию несколько рано думать о детях?

— Почему? — удивился Лэмми. — Разве о чем-то можно думать только с какого-то момента? Я не знаю, правда, как это случается, но интересно же: вот был ты, и вдруг рядом с тобой какое-то новое существо… Как гомункул!

Жених и невеста немного странно друг на друга посмотрели. Финеас кашлянул.

— Хорошо. Если вы не понимаете намеков, скажу прямо. Тема всем неприятна. Перемените разговор.

И разговор с удовольствием сменили, забыв о грядущей свадьбе: все-таки до ЖАБА оставалось меньше двух месяцев.

Экзамены прошли даже легче, чем предполагал Альбус. Он, не задумываясь, отвечал на любые письменные вопросы, дав волю всем гипотезам, накопившимся за годы учебы, и припомнив все опыты, а на практических экзаменах наслаждался многочисленными превращениями за минуту и эффектными заклинаниями, часть из которых на досуге усовершенствовал. Он, собственно, и не думал об оценках, получая удовольствие от самого процесса — и когда ему вручили через неделю после экзаменов аттестат со сплошными «Превосходно» и множество похвальных грамот, пожал плечами, перехватил все получше, после запихнул в сумку и уже не вспоминал. Некоторые из его однокурсников были более сентиментальны: Лидия Пруэтт шмыгала носом, а Мейбл Росс и Хельга Эббот вовсе утирали слезы — но большинство предпочитало смотреть в будущее. Дональд, перебирая пальцы Джейн, шепотом рассказывал ей, как их повенчают прямо в порту, как они проведут медовый месяц на корабле и приплывут начинать новую жизнь в Индии. Генри был мрачен: сегодня утром он и Ллойд исплевались над письмом Розалин, в котором она сообщала, что через месяц выходит замуж за Дерека Лонгботтома.

— Могла бы и не делать одолжения, — фыркал Ллойд. — Очень мне надо присутствовать на ее свадьбе с этим полудурком!

— А Малкольм нарочно приедет из Индии… — вздыхал Генри.

— Он всегда ее слишком баловал! — резко отвечал старший брат.

Альбус улыбался про себя, представляя, как, будь Ариана здорова и учись она сейчас с ними, Аберфорт яростно отгонял бы от нее поклонников.

Выйдя из Большого зала с аттестатами в руках, друзья внезапно почувствовали такое освобождение, что, быстро переглянувшись, единым духом запели «Марсельезу», а после перешли на «Вересковый мед». Страшно не хватало Клеменси с ее нежным сопрано: она обычно запевала, когда они пели хором. Зато Финеас, призвав скрипку, стал пиликать проигрыш. Одряхлевший завхозов мастифф Джим, проходя с хозяином мимо, добродушно гавкнул, и Альбус потрепал его по холке.

Оставался еще выпускной. Открывать его должны были, как лучшие ученик и ученица потока, Альбус и Айла. Гораций и Элфиас всю неделю, оставшуюся до выпускного, посмеивались над Лэмом, призывая его перестать таить свою ревность, но он, кажется, не понимал, что он имел в виду. Сам он решил не портить бал и постоять в сторонке. Элфиас пригласил Хельгу Эббот, а Финеас — Ирму Амбридж, ничуть не похорошевшую с того времени, как ее дразнили Дециус Малфой и Милдред Хорнби.

— Да, так Клеменси точно не будет ревновать, — хихикала Викки, становившаяся, впрочем, день ото дня бледнее и тревожнее. Она, как чувствовал Альбус, тоже напряженно всматривалась в будущее, гадая, хватит ли у нее сил на то, что она задумала.

Сам же он не сомневался: сил хватит, и ему уже не терпелось, бросив все, вырваться и из школы, и из страны — хоть на время. А там ему мерещился длинный путь, то ли темный, то ли сияющий, но ведущий, несомненно, к всеобщему счастью. Альбус, в отличие от других, не обходил коридоры и окрестности: не хотел снова будить болезненные воспоминания, которые с трудом научился избегать. Пару раз он сходил с ребятами на Астрономическую башню, прокатил девочек на лодке по Черному озеру, улыбнувшись, когда они вспомнили, как он на первом курсе спас Джейн Вэнс.

Они всей компанией навестили в последний раз Корнфута. Тот тоже паковал чемоданы: как объяснил ребятам, давно хотел, когда закончит с их выпуском, отправиться путешествовать.

— Мне есть, на кого оставить приборы, — старик трепал по плечу Лэмми и улыбался, привычно макая бороду в чай. — Да, я вырастил себе преемника. А теперь пора вкусить жизнь, выпить ее полной чашей! Не хотите ли со мной, молодые люди? — обращался он к Альбусу и Лэму, блестя глазами из-под очков. — На что нам еще жизнь, как не на удовольствия? Наслаждение природой, вином, прекраснейшими девами…

От него не ускользнули полные ужаса и недоумения взгляды, которыми обменялись Гораций и Финеас.

— Ах, молодые люди, если у вас в жилах молоко, я не виноват. Но у меня — алая кровь, и она кипит!

«Он прекрасен», — подумал Альбус, улыбаясь.

С Кеем тоже зашли попрощаться, преподнеся на прощание гигантскую банку кофе. Он сердечно поблагодарил, но расстался со всеми довольно быстро, попросив только Альбуса задержаться.

— Вы все еще уверены в своем пути? — учитель посмотрел ученику в глаза, спокойно, прямо и жестко.

— Да, сэр, — коротко ответил Альбус. Кей шумно вздохнул.

— Ну что ж… Когда вас подведут к дементору для Поцелуя, не поминайте меня лихом. Хотя мне хотелось бы видеть вас, к примеру, в качестве своего коллеги: Колдфиш мне изрядно поднадоел своей постной физиономией. Будем надеяться, жизнь даст наконец вам тумака, достаточного, чтобы выбить всю дурь. Ступайте.