Калека с острова Инишмаан

Джонни: Моя мамаша вовсе не лежит под лестницей. Просто я больше не могу выносить этого хрена занудного.

Билли: Ты нехорошо поступил, Джонни.

Джонни: А ты прямо, главный эксперт, знаешь, что хорошо, а что нет. Да, Калека Билли?

Билли: Наверно, нет.

Джонни: И потом, что тут плохого? Делай, что хочешь, и посылай всех на хрен, вот девиз Джонапатинмайкла.

Билли: Ты, когда под дверью подслушивал, слышал, что МакШерри говорил о моей маме?

Джонни: Кое-что слышал.

Билли: Он правду говорил?

ДЖОННИ пожимает плечами.

Билли: Про это из тебя слова не вытянешь, а про гусиную вражду или овечьи дефекты языком метешь — как метлой машешь.

Джонни: Кстати о гусиной вражде, слыхал последнюю новость?

БИЛЛИ вздыхает.

Джонни: Мы-то все думали, что Джек Эллери и Пэтти Бреннан готовы поубивать друг друга после гибели кошки и гуся, так можешь себе представить? Какой-то малец видел их сегодня утром на сеновале, целовались взасос. У меня это в голове не укладывается… Чтобы два парня целовались, да еще те, которые друг другу даже не нравятся.

Билли: (пауза) Ты сменил тему, Пустозвон.

Джонни: Это я мастер — темы менять. А какая была тема? Ах да, твои утопшие родители.

Билли: Они правда были такими жуткими, как МакШерри говорит?

Джонни: Совсем они не были жуткими.

Билли: Нет? Но ведь они бросили меня и решили уплыть.

ЭЙЛИН возвращается с чашкой чая.

Эйлин: Вот чай для доктора.

Билли: Доктор ушел.

Эйлин: Как, без чая?

Билли: Очевидно.

Эйлин: Ты опять умничаешь, Билли Клейвен?

Джонни: Давайте, я выпью докторский чай чтобы сохранить мир в семье.

Дает ему чай.

Джоннипатинмайк готов на любые жертвы, лишь бы помочь людям. А печенья у вас нет?

Билли: Ты снова меняешь тему?

Джонни: Не меняю. Я хочу печенья.

Эйлин: У нас нет печенья.

Джонни: Готов поспорить, у вас навалом печенья. А что вон там на полках, за банками с горошком?

Эйлин: Там тоже горошек.

Джонни: Вы заказываете слишком много горошка. А как человек может пить чай с горошком? Если он нормальный, конечно, а не придурок. (Поправляет баранью ногу под мышкой.) Вы же не можете сказать, что Джоннипатинмайк придурок. Ну уж нет.

Билли: Джоннипатинмайк. Так про моих родителей. Про их плавание.

Эйлин: Это новость столетней давности, Билли. Забудь про это…

Джонни: Если парень хочет услышать, пусть слушает. Ведь он теперь совсем большой и много путешествовал, так почему бы ему не послушать?

Эйлин: Ты ведь не расскажешь ему?

ДЖОННИ смотрит на нее несколько секунд.

Джонни: Той ночью я встретил их на берегу. Смотрели они в темноту, слушали рокот волн, и ничего такого я бы и не подумал, если бы не увидел вдруг, что к рукам у них привязан мешок с камнями, и садятся они с ним в лодку. Такой большой холщовый мешок, вот как один из этих. Отдали они мне тебя, а сами начали грести и поплыли на глубину.

Билли: Значит, они все-таки с собой покончили из-за меня?

Джонни: Да, покончили, но не поэтому. Ты думаешь, чтобы избавиться от тебя?

Билли: А почему же еще?

Джонни: Сказать ему?

ЭЙЛИН кивает.

Джонни: За неделю до этого они узнали, что ты умрешь, если не отправить тебя в окружную больницу и не начать лечение. Но лечение стоило сотню фунтов, а у них таких денег в помине не было. Так вот, это страховка, которую выплатили после их смерти, спасла тебе жизнь. И представляешь, именно в тот день, когда я встретил их на берегу, они завели страховой полис.

Билли: (пауза) Значит, они покончили с собой ради меня?

Джонни: Страховку выплатили через неделю, и тебя еще до конца месяца выписали.

Билли: Значит, они все же любили меня несмотря ни на что.

Эйлин: Они любили благодаря всему, Билли.

Джонни: Ну как тебе новость?

Билли: Отличная новость. Мне сегодня очень нужна была хорошая новость. Спасибо тебе, Пустозвон.

Они пожимают друг другу руки, и БИЛЛИ садится.

Джонни: Не за что, Калека Билли.

Билли: Билли.

Джонни: Билли. (Пауза.) Ладно, я пошел домой к мамаше. Надеюсь, она откинула копыта, когда доктор пришел, и у нас будет сегодня еще одна хорошая новость. (Пауза.) Скажите, хозяйка, вы можете чем-нибудь заплатить ДЖОННИПАТИНМАЙКу за новости, только не горошком?

Эйлин: Есть Чупа-Чупсы.

Джонни: (разглядывает пакетик) А что такое Чупа-Чупсы?

Эйлин: Это Чупсы, которые чупают.

Джонни: (пауза. Немного подумав) Это я не буду.

ДЖОННИ выходит. Долгая пауза.

Билли: Надо было раньше мне все рассказать.

Эйлин: Я не знала, как ты отнесешься к этой новости, Билли.

Билли: И все же надо было рассказать. Легче вынести правду, чем страх перед тем, какой она может быть.

Эйлин: Прости меня, Билли.

Пауза. БИЛЛИ позволяет ей слегка себя обнять.

Билли: Прости, что я сказал «очевидно».

Эйлин: То-то же.

Она похлопывает его по щеке. Входит ХЕЛЕН.

Привет, Хелен. Что тебе?

Хелен: Ничего. Просто пришла посмотреть на раны Калеки Билли. Говорят, они глубокие.

Билли: Привет, Хелен.

Хелен: Ты как идиот хренов во всех этих повязках, Калека Билли.

Билли: Наверное, да. Э-э… тетя там чайник не кипит?

Эйлин: Что? Да нет. А-а. (Цыкает) Да-да.

ЭЙЛИН выходит в заднюю комнату, ХЕЛЕН оттягивает бинты, чтобы заглянуть под них.

Билли: Хелен, мне же больно.

Хелен: Ты прям как девчонка, на хрен, Калека Билли. Ну, как там в Америке?

Билли: Да нормально.

Хелен: Ты видел там таких же красивых, как я?

Билли: Ни одной.

Хелен: А почти таких же красивых?

Билли: Ни одной.

Хелен: А в сто раз хуже, чем я?

Билли: Ну, может быть, пару раз и видел.

ХЕЛЕН больно тычет его в лицо.

Билли: (кричит от боли) А-а! Я хотел сказать, ни одной.

Хелен: Думай, что говоришь, Калека Билли.

Билли: Почему ты такая жестокая, Хелен?

Хелен: Мне приходится быть жестокой, и вообще, не хочу, чтобы меня использовали, поэтому мне приходится быть жестокой.

Билли: На тебя, небось, лет с семи никто не покушался, Хелен.

Хелен: Скорее уж с шести. В шесть я врезала по яйцам священнику.

Билли: Может быть, тебе немножко поубавить жестокости и стать просто милой девушкой?

Хелен: Ага, конечно. Да я скорее себе спицу гнутую в задницу вставлю. (Пауза.) Меня только что уволил торговец яйцами.

Билли: А почему он тебя уволил, Хелен?