Портреты Пером (СИ)

А ещё Арсень ищет припрятанные в подвале банки с огурцами. У него на них как будто нюх, как у ищейки, откуда угодно вытащит.

– Всем утра, – в кухню, как знал, просунулся его зам. Повертел головой, обстановку оценивал. – Вы тут ещё друг друга не поубивали?

– Как видишь, – Джек поддел на нож новую картофелину, искоса поглядывая на него. Арсень почему-то был весь в краске. Или не почему-то, опять рисует. Когда все второй день по уши в холодной воде возятся, их Перо…

Зак насупился и пробормотал «привет» с претензией на важность. Долго важничать не вышло, Арсень, проходя мимо, потрепал его по волосам.

– Держи марку, крыса, – сказал весело, привалившись спиной к мойке.

– Доброго, Арсень, – Дженни улыбалась. Она почему-то всегда радуется, когда его видит. – Я для тебя завтрак оставила, на столе, под салфеткой.

– Да это подождёт.

Ухмыляется. Дёрнул из подставки нож. Подкинул, поймал, заработал восхищённый взгляд Зака.

Понтовальщик хренов.

– Помогу, раз уж мимо проходил.

Этого подпольщик от своего зама и ждал. Пришёл помогать, несмотря на угрозы маньяка. И будет. Вот вчера его в библиотеке-то не хватало, когда надо было книжки сушить.

– Давай, тут на пятерых работы хватит, – Джек подтянул табурет к своему, и Арсень плюхнулся рядом. От него несло касторкой и растворителем, маньяк его знает, почему.

– Щас мы эту картошку быстро...

– Мастер, я тоже могу помочь! – заявил Зак сердито, потянувшись за ножом.

– А ты перебери фасоль, – одёрнула его Дженни. – Мусор соберёшь в старые газеты и отнесёшь в кладовку.

Мелкий ещё что-то бухтел на заднем фоне. Арсень вытащил из таза самую большую и замысловатую по форме картофелину.

– Провалились мы, – сказал тихо, чтоб Дженни не услышала. – Идеи ещё есть?

– Смеёшься? Какие…

– Да не знаю… – зло. – Хоть попробовать вышибить окно, где камеры ещё не починили. Простучать стены, ещё раз во внутреннем дворе на крышу залезть… Но не сидеть же так!

Джек с некоторым удивлением узнал в таком поведении себя. Когда только попал в особняк десять месяцев назад и метался в стенах, как в клетке.

Арсень между тем быстро огляделся и заговорил ещё тише:

– Мы тогда с Дженни… Недели две может назад… короче, я не знаю, поможет или нет, но мы одну ерундовину нашли в книжках…

– Хватит с меня шифров.

– Не шифр. Да ладно, хоть посмотришь. Если фигня… – Арсень положил очищенную картофелину на край мойки и разрубил ножом пополам, – заткнём ей щель в раме. В подвале камеру уже починили?

– Нет ещё.

– Тогда…

В двух разных углах кухни захрипели динамики. Все пятеро подняли головы к потолку, Алиса, помешивающая варево в кастрюле, замерла с ложкой в руках, Дженни выронила из пальцев вязание.

– Перо, за твою помощь у них крови не хватит расплатиться, уверяю, – добрым голосом заговорил маньяк. – Хочешь продолжать?

– Проснулся, падла… – Арсень вскочил с места. Успел ещё, наклонившись к самому уху, передать «ночью в подвале», схватил со стола накрытую салфеткой тарелку и слинял из кухни. Голос маньяка послышался из коридора – кажется, Кукловод продолжил с ним говорить и там.

Алиса, конечно, бросила всё, высунулась, лишь бы услышать, что там её обожаемый псих бормочет. Если б Кукловод ей свой старый ношеный ботинок подкинул, она бы на него молилась.

Дженни со вздохом вернулась к выкипающей кастрюле.

– Твою помощь на этой кухне, Джейн, я оцениваю ничуть не меньше, и счёт к оплате, как ты могла догадаться, так же будет предоставлен не тебе.

Кукловод издевался. Голос у него был как у полного отморозка. Дженни поёжилась, Зак подскочил к ней, обнял, уговаривая не бояться, потому что они маньяка всё равно поймают, пусть не сейчас, но поймают, и…

Джек поспешно отвернулся. Жаль, уши не заткнёшь.

Он спихнул ножом с края мойки разрезанную Арсенем картофелину.

Подвал, ночь.

Какая разница, если и так сегодня ночью собирался быть в подвале?

Подвал единственный не пострадал от потопа. Зато последователи постарались на славу – расколошматили что могли. Антикварную лавку разнесли, ящики, инструментарий. Не тронули коробки с консервами, да ещё биллов табурет пережил погром. Теперь он стоял посреди подвала, кривой, едва держащийся. Но стоял.

Побитый, но не сдавшийся.

Джек с трудом подавил желание швырнуть его об стену. Хватит уже. В этом доме он лупил стульями по окнам, швырял антикварные вазы, рвал шторы, бил лампочки… Поначалу он чего только не делал. К этому списку теперь прибавились камеры маньяка.

И хоть бы что-то изменилось.

Подпольщик оглянулся на лестницу, ведущую наверх, из подвала. Сделал ещё круг. Вспомнил про бутылку, зажатую в руке. Спирт, слабо отдающий яблоками, хоть и разбавленный, обжёг горло.

Это был последний из запаса. Он не привык пить по столько, даже в университете. Там были попойки, да, но не так уж и часто. Особенно для того, кто хотел учиться. Да и никогда его к алкоголю особо не тянуло. Это здесь, в проклятом доме с трахнутым на все мозги маньяком во главе…

Бутылка, вторая, третья. Припрятанный им лично запас, ни фракция, ни Билл тем более – не знали. Часть они с Арсенем оприходовали на юбилее Джима и потом ещё пару раз. Часть. Тайники старого следователя выпотрошили, а его нет. Потому что он прятал спирт в своей комнате. Для таких вот ночей, когда тоска по внешнему миру, Эжени, друзьям, небу, свободе становилась невыносимой.

Он помотал головой. Отхлебнул из бутылки ещё. Мерзкая, вышибающая резким запахом горечь прокатилась по пищеводу.

Желудок спирту явно не радовался. Джек знал, чем придётся расплачиваться. Каждый раз после таких посиделок наедине с собой его долго выворачивало. Поэтому где-то в четыре утра он пойдёт в ванную на первом этаже – меньше шансов, что кому-то приспичит туда ранним утром. По крайней мере, до сих пор срабатывало. Потом – час сна. Ещё полдня что-то будет ныть и жечь внутри, под рёбрами, к вечеру пройдёт.

Зато сейчас на пару часов легче.

На пару часов мир – этот подвал, шум ветра и ливня за стенами, лужа жёлтого света на полу – расплывался и становился просто забавной цветной кляксой, неопасной, нестрашной… Как будто вообще не существующей.

Но это была последняя. Больше спирта нет. Только у брата таскать, а это уж… совсем как-то.

Хотя, можно послать Эрсея. Ведь Эрсей, если попросить, прикатит луну.

Только он что-то не торопится.

Подвал, ночь, всё, как сказано.

Джек закрыл глаза. Комната начала противно крениться, и ничего хорошего это не сулило: скоро начнёт тошнить.

Что будет дальше… Я потеряю фракцию… Билл… он их перехватит… Только что толку. Толку...

Он снова открыл глаза и уставился в темный угол подвала, куда не доставал тусклый свет лампы.

– Отсюда никто не выберется, – сказал вслух. Потянул бутылку к губам.

Тара успела опустеть наполовину, когда зам, наконец, пришёл. Сразу захлопнул дверь, сбежал по лестнице вниз.

– Щас, испытание пройду, – бросил на выдохе. Джек отошёл к стенке, меланхолично наблюдая, как Арсень носится по комнате. Как он в этом хаосе умудрялся находить предметы из списка – оставалось загадкой. Вот бросил последний – молоток, – и механизм блокировки на двери с щелчком деактивировался. Арсень вытер ладонь о рубашку. В смутном свете лампы видно было, что с правой стороны на ткани уже куча кровавых следов.

– Маньяк пока спит или просто от меня отвалил… В общем, вот, – он сунул прямо под нос лидеру мятый лист. Джек молча передал заму бутылку. Арсень тут же отхлебнул, поморщился, помотал головой, прикрывшись запястьем.

– Это то… что мы с Дженни собрали, – пояснил сипло. – Она просила тебе передать. Может, пригодится.

– Может, пригодится, – эхом повторил подпольщик, не глядя отобрав спирт обратно. Схему сложил по старым сгибам и спрятал в карман. – Схема… Мне надо время, так сразу не скажу, что это. Тем более фрагмент.

– Да сколько угодно.

Арсень недовольно оглянулся на тот угол, где раньше висела камера.