Камаэль (СИ)

- Нет, Вик, ты глянь, что вытворяет, - донеслось до моего слуха сдавленное хихиканье. - Нет, ты погляди!

- Чего ещё? - пробурчал вампир ему в ответ, раздалось шебуршание, а затем второй сдавленный смешок. - Чего это он?

А мне же хотелось только продолжать валяться на пушистом ковре, который так невыносимо-сладко пах моим любимым братом и мужем в одном лице. Но счастье стало как минимум в три раза больше, когда шерсти начали касаться руки, лаская и, кажется, лишь больше раззадоривая меня. А уж когда мне начали чесать за ушами, так и вовсе снова захотелось свернуться клубочком.

- Виктор, смотри, венец. Он его совершенно не обжигает, - прошептал Аэлирн, а затем коснулся губами моего носа, заставляя зажмуриться и чихнуть. - Фу, господи, сопли! Льюис, это мерзко!

«Как будто у тебя самого соплей совершенно не бывает, - ехидно подумал я ему в ответ, облизнувшись и убрав щекотливое ощущение с собственного носа. - Нечего мой чувствительный мокрый нос трогать!» Павший опасно сощурился, по губам его расползлась подлая усмешка, и он, мягко обняв пальцами мою морду, приблизился:

- Ты мой маленький котёнок. У кого тут сладкий мокренький носик?

- Чихни на него, Льюис, пожалуйста, - прыснул вампир, который удобно разложился на моей спине.

А мне меж тем совершенно не хотелось чихать на кого-то — только мурлыкать и ласкаться, будто все проблемы внезапно отпрянули, но мне всё чудилось, что я вижу странный блеск в глазах Аэлирна, который никак не мог классифицировать. А меж тем, долго мурлыкать было даже болезненно. Пусть я и был оборотнем, всё же, тигриное тело не было приспособлено для такого выказывания собственного блаженного состояния, и мне пришлось затихнуть. Что не помешало мне валяться между мужей, ласкаясь к ним и то и дело принимаясь аккуратно притрагиваться к ним лапами.

- Нет, ну я так не могу, - взвыл наконец Павший, - он слишком милый. Как его обратно человеком сделать?!

- Понятия не имею, - безразлично пожал плечами Виктор, который явно облюбовал себе место у меня под животом.

Тихо рыкнув, я ткнулся носом вампиру в шею, а затем поднялся на лапы и, махнув хвостом, взобрался на кровать, которая, о чудо, не сломалась под моим весом.

- Ты посмотри на этого пушистого козла! - возмутился Аэлирн, мигом перелезая ко мне и зарываясь пальцами в шерсть. - Эй, комок, давай, верни мне моего сладкого мальчика. Коль скоро нам утром выступать, я имею полное право помять твою задницу в своё удовольствие.

Тихо ворча, я поглядел на наглого ангелочка и красноречиво поднял хвост, показывая всё, что я думаю о намерениях эльфа.

- Похоже, это знак. Перед войной надо отоспаться, - зевнул с другого бока от меня Виктор и с блаженной улыбкой ткнулся носом мне в шею. - Всем спать.

С утра поспать подольше, конечно же, никому не дали, потому как ещё с рассвета слышалась беготня оборотней и эльфов, город шумел, всем было сказано, что с этого дня король покидает замок с большей частью армии. И что будет дальше — никому неизвестно. В том числе и мне. После ночи в тигрином обличье перекинуться обратно было несколько трудно, но я справился. Оставив мужей ещё немного подремать в объятиях друг друга, я принялся облачаться. Никаких излишков, не считая венца на голове. Не стесняющие движения брюки из плотной ткани, хлопковая рубашка под мой кожаный доспех, который я не пожелал поменять ни на какие другие прекрасные лёгкие эльфийские латы. Надо сказать, что по этому поводу едва не разгорелся скандал. С одной стороны было правило, которое гласило, что король-оборотень имеет право перевоплотиться на поле боя, но лишь до того момента, пока не сталкивается лоб в лоб с императором, а дальше лишь искусство магии и меча, а с другой стороны вопили советники, не желающие ничего слышать про кожаный доспех, не обеспечивающий защиту, из-за которого я вполне могу лишиться жизни сразу после начала боя. Но что Совет против моего природного упрямства? Ничто! Однако они настояли на том, чтобы маги как следует обработали несчастную кожу с чудесными травлениями, придавая ей свойства прочных металлов. В конце концов, им совершенно не хотелось терять короля, который только взошёл на престол. Три недели. Всего три недели правления, и вот уже бой гонит меня прочь от так полюбившегося мне замка, от городской суеты и множества свитков, которые я, пусть и ворчал, но любил перебирать вечерами, любил изучать историю. И она казалась мне интересной, хоть порой несколько жестокой. Лишь пару лет назад закончилась междоусобица, которая раздирала земли Светлых и выпивала их силы. А всё из-за чего? Всё из-за неравенства между эльфами и оборотнями, всё предрассудки и гордыня, которые Тёмные передавали нам с каждой войной, с каждым убитым светлым созданием. И сейчас всё начиналось заново. И я считал своим долгом прекратить распри, положить конец этой вечной кровавой резне, которая никогда и никому ничего не давала кроме горя и боли, наполняющих эту бесконечную бочку Данаид.

Закрепив на предплечьях наручи, кинув тоскливый взгляд на мужей, я всё же покинул спальню, но не для того чтобы сломя голову кинуться на воздух, седлать коня и отправляться в бой. Ещё оставалось немного времени на мои сентиментальные замашки — попрощаться с замком, так любезно принявшим меня, приютившим и подарившим счастливые воспоминания. Открытые галереи были наполнены утренней свежестью, здесь всё ещё хранились отпечатки ночного дождя — мелкие лужицы, которые мягко поблескивали в лучах медленно всползающего на небосвод солнца. Дышалось неприлично легко, слишком легко, чтобы быть правдой, и потому я набил табаком трубку, раскурил её, но оттого стало лишь лучше, лишь приятнее стало идти по переходам и галереям, залам, сквозным помещениям. Лишь на пару минут я зашёл в зал совета, оглядел, будто пытаясь найти что-то новое или хорошо забытое старое, но всё было как и прежде, и только пустота говорила сама за себя. Только некоторые из советников отправлялись со мной, а прочие оставались в замке, дабы сохранять порядок и в случае чего — держать оборону. И именно это беспокоило меня более всего. Что если нам не удастся исполнить план? Что если я и все прочие погибнем, что если армии Тёмных разобьют нас? Мысли были тяжкими, как и мрак, что окутывал их со всех сторон, не давая мне покоя. И я стремился прочь от тьмы, в прекрасные цветущие сады, к их лёгкому и пьянящему аромату, к их свежести, брёл по коридорам, не зная спокойствия, всё больше раздражаясь, и даже ароматный трубочный табак не приносил мне успокоения. Но достичь своей цели так и не успел — меня перехватили крепкие, изящные руки, за талию, и я тут же оказался поднят в воздух:

- Куда вы запропастились, Ваше Величество? И что за уныние на вашем прелестном лице? Я с вами и не покину до самого конца.

Голос Аэлирна, наполненный сладкой и нежной издёвкой, разбил мрак на тысячи мелких осколков, не оставляя ему никаких шансов и обнимая меня, согревая, вызывая на лице улыбку. Мужчина притиснул меня к себе с лёгкостью и непосредственностью, какая только у него и была, прижался к моему лбу губами. Несколько мгновений он молчал, затем опустил меня на ноги и повёл по садам прочь, к воротам:

- Как он тебе? Неплох, правда?

Я вскинул взгляд на мужчину, изогнув брови, изо всех сил играя в дурака, однако усмешка на губах Павшего говорила о том, что ни черта у меня не получилось, что меня ничуть не расстроило.

- Очень хорош. Для одного раза.

- Ты жесток, мой прекрасный король. Но я почти счастлив, что тебе удалось испить из этого источника до того, как мрак поглотит нас.

- Всё так плохо?

- Нет. Даже не думай об этом. Лучше думай о том, как мы с победой вернёмся сюда и устроим такую пьянку, какой ещё этот мирок не видал.

Я фыркнул и покачал головой. Тоже мне. Пьянствовать после войны! Как только мы вышли за ворота, я было растерялся и прижался к Аэлирну, но Павший с тихим покашливанием отстранил меня. Город, казалось, и все его улицы были забиты до отказа, поблескивали доспехи, радостный и возбуждённый гул оглушал, вились над головами на едва ощутимом ветру ленты флагов, шуршали и шумели, фыркали лошади, били копытами. Сперва мне подумалось, что это Тёмные добрались до замка и вот я стою перед ними почти безоружный, растерянный, как маленький ребёнок и вот-вот расплачусь.