Эверест, юго-западная стена

Все гости (им-то что!) — за возвращение! Так спокойнее — вдруг потом скажут, что не были принципиальными. Нет, лучше уж так.

От Миши Туркевича я не ждал и не дождался ничего хорошего. Не понимаю я его. Володя Шопин говорил длинно и сбивчиво. Смысл такой: надо возвращать, хотя и жалко, но “если я был бы там, наверху, то не вернулся бы”.

Последним говорил Анатолии Георгиевич. Он боец, принципиальный боец. Вот такими должны быть настоящие руководители! Нам поручено ответственное дело, мы должны его делать наилучшим образом и отстаивать его интересы. Нельзя браться за дело, боясь за него отвечать.

Потом голосовали. Восемь — за возвращение (в том числе все гости), четверо — за продолжение подъёма. Все молчат, смотрят на меня. Ждут. А мне кажется, что главное для них (большинства) уже сделано — всё зафиксировано в протоколе. Становится обидно за них. Хорошие люди, зачем же они так? Я ведь знаю, что любой из них, альпинистов, — остальные здесь не в счёт — не раз рисковал жизнью ради товарищей и своего дела. И здесь, случись что на маршруте, они поступят так же.

Чтобы завершить паузу, благодарю за высказывания, обещаю довести до сведения группы их точку зрения и подтверждаю своё прежнее решение. В 20.00 узнаём, что ребята уже в пути к лагерю-5. Завтра 9 мая.

Утром у всех приподнятое настроение, все рады происходящему и чувствуют, что последний аккорд прозвучит мажорно. Второй раз за время экспедиции перед завтраком — общее праздничное настроение. У многих в руках красные маркировочные флажки. Кругом удивлённые шерпы. Стрекочут кинокамеры. В 11.30 Хомутов вызвал базу.

Хомутов. База, база! Как слышите меня?

Тамм. Отлично слышим, Валера! Вы на вершине?

Хомутов. На вершине мы, Евгений Игоревич, на вершине!

Тамм. Поздравляем вас, ребята, дорогие, поздравляем! Я передал уже Калимулину, а он в Москву, что вы будете на вершине. Поздравляю.

Всё. Порядок. Они добились своего. Победа!

Слышимость отличная, молодец Валера, даже на вершине его рация в хорошем состоянии. Никак не можем закончить разговор. Все хотят поздравить ребят, что-то сказать, о чём-то попросить. Но им надо ещё всё отснять, оставить сувениры, главный из которых — портрет нашего соотечественника, художника и знатока Гималайских гор Рериха, и убрать всё лишнее с верхушки земли. В 12.00 они покинули вершину. Им предстоял ещё длинный и сложный путь домой, в базовый лагерь.

Днём, когда я передал в Катманду сообщение об успехе последней группы, Ильдар Азисович, измученный нервотрёпкой этих дней, воскликнул; “Ну, Тамм” погоди! Мы ещё встретимся. Поздравляю. Поздравляю, Евгений Игоревич, от всей души. Я думаю, на этом конец, повара не пойдут на вершину?”

Вот и всё. Потом были ещё ожидания хомутовцев, сборы в обратный путь, долгая дорога домой и телеграммы. Мы не успевали их получать. Из всех стран, со всех концов земли, но больше всего — из дома, от всех вас.

Кинокамера на Эвересте

Осень 1981 года. Полным ходом идёт подготовка экспедиции. Завершаются медицинские исследования и проверки, готовится спортивное снаряжение, питание. Альпинисты загружены до предела.

У всех свои заботы, и, конечно, в эти напряжённые дни восходителям не до нас. Кого же готовить к проведению высотных съёмок? Из всех альпинистов только Лёня Трощиненко на Памире снимал “Конвасом”. Он поднял эту тяжёлую 35-миллиметровую камеру на высоту 7400, и в отснятом материале были поэтические кадры — работа альпинистов... сверкающие солнечные лучи, сыпучие снега... почти отвесный скальный участок...

Есть один надёжный помощник. Но этого мало. Хорошо бы, если бы руководство команды запланировало хоть десять — двенадцать часов для занятий со всеми участниками. Но начальник экспедиции Евгений Игоревич Тамм считает целесообразным отложить подготовку до... прихода в базовый лагерь. Идя навстречу просьбам студии, оргкомитет экспедиции предложил нам ещё две кандидатуры — ленинградца Владимира Шопина и грузинского альпиниста Хуту Хергиани.

Итак, костяк высотных операторов киногруппы начал формироваться. Ребята начали читать литературу по киносъёмкам, смотреть отснятый материал за монтажным столом. Грузинские кинематографисты стали срочно обучать Хуту Хергиани основным приёмам работы с кинокамерой.

В эти дни и на нас обрушилось множество вопросов, которые требовали скорейшего решения. Условия съёмки по высотам самые разнообразные, и для разных условий надо выбирать свой формат. Например, при температуре в долине до плюс 40 и до минус 20 градусов в базовом лагере предполагаем использовать 35-миллиметровый негатив, а выше — до самой вершины - 16-миллиметровый негатив, а не диапозитивную (хотя ребята и научились держать камеру но ведь они кинолюбители и всех тонкостей экспонометрии не знают). На каких камерах снимать? Все имеющиеся в нашей кинематографии 16-миллиметровые кинокамеры рассчитаны на работу при нормальных комфортных условиях. Они сложны в обращении тяжёлые, снабжены электрическими моторами. А ведь никакой зарядки аккумуляторов в течение трёх месяцев не будет. Мы будем жить в базовом лагере в палатке, и камеру от вечного льда будет отделять миллиметровый слой полотна! Может случиться и так что альпинисты просто не сумеют доставить камеру на трудный участок маршрута или не смогут вытащить камеру из рюкзака. Ведь им предстоял сложнейший, неизведанный маршрут...

Необходимо было также предусмотреть дублирующую фотосъёмку. На какую плёнку снимать фото? Какие фильтры применять? Какие фотокамеры брать и сколько? И всё это надо было ограничивать по весу: высотную камеру — до 2,5 килограмма, фотоаппарат — до 300 граммов.

Студия “Леннаучфильм”, Госкино РСФСР и Госкино СССР подключили в те напряжённые для нас дни многие организации — конструкторское бюро киноаппаратуры, заводы, фабрику киноплёнки.

В сжатые сроки удалось подготовить уникальную аппаратуру и оптику, фотокамеры для восходителей и плёнку, испытать всё это в термобарокамерах при минус 40 градусах.

В январе 1982 года с Володей Шопиным съёмочная группа выехала на Кавказ. Испытывали кинокамеры “Болекс” и “Красногорск”, фото-, киноплёнку и светофильтры.

Как только стал известен вес аппаратов, мы совместно с нашими высотными кинооператорами Л. Трощиненко, В. Шопиным и X. Хергиани составили план распределения кинокамер по лагерям и ознакомили с ним Федерацию альпинизма СССР и оргкомитет эверестовской экспедиции. Вот выдержки из этого плана:

“...Базовый лагерь. Вес основного запаса кинокамер, оптики, плёнки, магнитофонов и штативов, аккумуляторов и батарей — 250 килограммов; лагерь 6500 — 12 килограммов; лагерь 7200—8 килограммов; лагерь 7800—6 килограммов; лагерь 8200—4 килограмма, лагерь 8500—2 килограмма 990 граммов (16-миллиметровая камера с широкоугольным объективом, кассеты с плёнкой).

...Просим предусмотреть в планах восхождения доставку этой аппаратуры в высотные лагеря”.

В конце 1981 года наш план был всеми одобрен. Но если бы он выполнялся!.. Да, если бы он выполнялся, тогда у некоторых наших альпинистов не было бы таких сложностей со съёмками на маршруте, которые возникли впоследствии...

В феврале 1982 года подготовка киноэкспедиции завершилась. Камеры и оптика уложены с учётом распределения грузов по лагерям, упакованы так, чтобы ничто их не повредило ни во время перелётов, ни в тряском пути на грузовиках, ни во время транспортировки на спинах яков, ни во время многодневных переносок на спинах носильщиков по крутым заснеженным горным тропам.