Сто осколков одного чувства

Она: Странно. Когда я стала собирать вещи, все поместилось в один чемодан. Не так уж много ты мне и надарил за это время.

Он: Я исправлюсь.

Она: Теперь это не важно. Я все равно не могу от тебя уйти. Я пыталась тебя ненавидеть, но у меня ничего не получается. Меня было так много, что я не могла разобраться, где кончается одна «я» и начинается другая. А теперь я вся состою из тебя, гад. У меня ничего не осталось своего. Мне некуда и не к кому идти. Но самое ужасное не это. Самое ужасное – что я все равно люблю тебя, и я все равно радуюсь, когда ты приходишь, и мое тело тоскует по тебе. (тихо) Бери.

Он: Что?

Она: (орет) Бери меня! Я устала молчать.

Он: Ты меня простишь когда-нибудь?

Она: Лучше просто забуду. Я уже все забыла. Мне нечего тебе прощать. Ты такой, какой есть. Тебя не переделать. А меня не вернуть. И хуй с нами обоими. Живем дальше.

Его контора. Она непривычно пуста. Камера движется от пустого стола – к другому пустому столу, мимо таких же пустых, просиженных стульев. Обойдя помещение, камера пятится к выходу и оказывается на лестнице. Мы видим руку, закрывающую за собой дверь.

Камера в руках у Нее. Он сидит за компьютером, на экране которого – непонятные розовые таблицы. Выражение лица у него озадаченное.

Она: А это что за игра? Я такую не знаю.

Он: Это не игра. Так на компьютере рисуют музыку.

Она: А почему ты не на работе?

Он: Я ее бросил.

Она: Это как?

Он: Очень просто. Вчера была отвальная тусовка.

Она: А я гадала, от какого ветра ты вчера шатался... И что теперь?

Он: Вот. Нарисую пару нот и попробую продать.

Она: А у тебя получится?

Он: Если ты будешь в меня верить.

Она: Ты – не Бог, чтобы в тебя верить.

Он: А просто любить сможешь?

Она: Просто любить смогу.

Он: Значит, все получится.

Она: А сейчас у нас деньги есть?...

Он: Последний мешок. На зиму хватит.

Она: А успеешь за зиму две ноты нарисовать?

Он: Одна уже есть.

Она: Сыграй-ка...

Он: Вот. Лови.

Нажимает пальцем на пробел – и начинается песня «Четыре сезона о.» Под нее происходит доморощенный клип, а точнее, калейдоскоп ситуаций за следующий отрезок времени (около года).

Вот некоторые из фрагментов:

Она, улыбаясь, читает книгу на диване. Рядом с ней – блюдце с яблоками. Мыш в разных видах, подросший. Он роет яму на объекте, где прорабом выступает Илюнчик.

Он работает водилой и бомбит.

Продажа машины: лошадка уходит со двора, а он стоит и машет ей рукой.

Пара-тройка пьянок, как одиноких, так и групповых.

Картины природы в разное время года.

И другие эпизоды.

Последний кадр «клипа» повторяет первый. Ситуация повторяется, спустя год или около того.

Он: Ну, как?

Она: Здорово. Ты же знаешь, мне всегда нравились твои песни. Даже компьютером ты их не испортил.

Он: (оборачиваясь к ней) Ого! А я и забыл, какая ты у меня красивая... Ну-ка, дай камеру.

Камера перекочевывает к нему. Она стоит перед ним в нарядном платье и макияже. Выглядит уставшей и, как всегда в последнее время, немного отчужденной. Но ни усталость, ни безразличное выражение ее не портят. Наоборот. Можно сказать, что за последнее время Она расцвела. В ее взгляде появилась новая, злая сила. Будто родник в траве – неприметный, но звонкий и студеный.

Она: А больше ты ничего не забыл?

Он: Сколько ты мне даешь попыток?

Она: Одну.

Он: Три.

Она: Одну.

Он: Дай подумать... Театр. Я обещал тебе пойти в театр.

Она: В какой?

Он: В Большой. На Щелкунчика.

Она: Неправильно. В Большой ты НЕ повел меня месяц назад. А теперь у нас и денег на него нет.

Он: В Моссовета?

Она: Нет.

Он: Ну хоть в театр?

Она: (начиная снимать платье и бижутерию) Нет.

Он: В гости?

Она: (продолжает раздеваться) Нет.

Он: А куда?

Она: Никуда.

Он: И в это никуда пускают только в вечерних платьях?

Она: Давай разведемся.

Он: (пауза) Прямо сейчас?

Она: Да. Прямо сейчас.

Он: Поздно. Загс закрыт.

Она: Это не помешает мне собирать вещи.

Он: А Мыш?

Она: А что Мыш? Когда ты про него последний раз вспоминал?

Он: Только что.

Она: А перед этим?

Он: Вчера.

Она: Нет, дядька. Мыша я тебе не отдам. Ты даже не знаешь, чем его кормить. Чем он болеет и как его лечить. Это мой Мыш, дядька.

Он: А почему платье?

Она: Сегодня – годовщина нашей свадьбы.

Он: И ты хочешь уйти, потому что я забыл про годовщину нашей свадьбы?

Она: Нет. Я хочу уйти, потому что больше не люблю тебя.

Он: Почему?

Она: Спроси чего-нибудь полегче. Я просто вдруг поняла, что больше не люблю тебя. Я и полюбила тебя не за что-то, а просто так. А теперь просто так разлюбила. Прости.

Он: А эти годы? И твои слова?

Она: Годы прошли, а слова есть слова. Никогда не верь женщинам, дядька.

Он: Ты хоть поругай меня на прощание. Должен же я знать, в чем виноват.

Она: А в чем ты НЕ виноват, солнышко? Ты гулял сколько хотел. Я никогда не запрещала тебе это делать, но не надейся, что мне это было приятно. Ты жил в свое удовольствие, а обо мне вспоминал только тогда, когда хотел есть или трахаться. Ты носился со своими проблемами, а я должна была плакать над ними, хотя у меня хватало и собственных. Но разве тебе было до этого дело? Разве ты спросил меня когда-нибудь, какие черви бродят в моей душе?! Зачем? Какое тебе дело до того, как шла моя жизнь до того, как ты подцепил меня на Горбушке? Как от большой любви меня доставали родители? И достали таки! Как я потом воевала со всем миром, чтобы доказать ему, что я – не говно в проруби, а белый лебедь? Как я пряталась от этого мира за книжками, и как они хуево меня защищали? Как я выбилась из трясины, и получила медаль, а потом – красный диплом, чтобы ты потом замуровал меня в четырех стенах на три года... Ты когда ни будь спрашивал меня об этом? Молчишь?

Он: Мы встретились не для того, чтобы копаться в прошлом.

Она: Прекрасно! (кричит) Прекрасно! Давай поговорим о будущем, маэстро! Об этих сияющих далях. О дворцах и пальмах! О лестницах, уходящих в океан. Где они? Покажи мне их скорее! Мыш будет учиться в Сорбонне? Или мы отдадим его в Принстон? Пока что он ходит в задрипанный детский сад, а потом пойдет в обычную школу, с единственным уклоном – в подворотню. Мое светлое будущее – это начать с нуля в конторе, где мои знания и диплом будут примерно так же нужны, как уличной бляди – игра на клавикордах. Конечно, остаешься еще ты. Который отказался от рубля ради лотерейного билета и ждет своего выигрыша. Так давайте все похлопаем в ладоши. Вот оно, светлое будущее! Вот дворцы и лестницы в море! Осталось только дождаться, пока билет выиграет! Были бы верующие, потому что только их можно накормить семью хлебами. Остальные идиоты будут просить масло и мясо прямо сейчас! Они слишком приземлены, они скоты, они не верят в лотереи и держат в кулаке задохнувшихся синиц. А журавли в небе им по хую! Она начинает собираться. Достает чемодан и складывает в него вещи.

Он: Я совершил одно преступление, когда мы потеряли второго Мыша. Почему ты не ушла тогда? Почему ты уходишь сейчас, когда закончились деньги?

Она: То, что ты называешь преступлением, было просто идиотской неосторожностью. А вот то, как ты ведешь себя сейчас – это и есть преступление. Против нашей любви. Хотя, если тебе проще, можешь считать, что я ушла уже тогда. Пусть будет так. Правда – это то, что мы называем правдой. И сегодня правда – это то, что я тебя больше не люблю.

Он: Не уходи насовсем.

Она: А насколько ты меня отпустишь? На час? На неделю? На год?