Правдивые истории о чудесах и надежде

В конце коридора я заметила собаку, которая тихо сидела в вольере. Это был очень красивый пес, помесь риджбека, и когда я подошла к его клетке, случилось удивительное: Тэмми взглянула на меня с такой любовью, словно видела меня уже в сотый раз, а не в первый. Она как будто узнала меня. Мы смотрели друг на друга. Это была любовь с первого взгляда.

В тот день мы забрали Тэмми с собой. Впервые у нас в семье появилась девочка! Мы с Терри души в ней не чаяли и выводили ее на долгие прогулки по утрам и вечерам. Мы ничего не знали о ее прошлом, но она выглядела очень забитой. Мне приходилось садиться рядом с ней на колени и успокаивать ее: «Все в порядке, Тэмми, все хорошо! Никто тебя не ругает». И тогда она подходила поближе, чтобы я ее погладила. Я переживала, что когда она попала к нам домой, то почувствовала мое горе и из-за этого боялась подойти ко мне. Меня это очень расстраивало. Но я знала, что преодолеть это можно единственным способом: искать ее каждый раз, когда она пряталась, и дарить ей ласку, о которой она боялась попросить.

Бывало, мы гуляли на улице, и она вдруг пряталась позади меня и прижимала уши. Постепенно я поняла, что это происходило каждый раз, когда она видела мужчину в шляпе или кепке. И снова я задалась вопросом: что за жизнь была у нее до нас? Почему она так реагировала? Иногда я смотрела в ее грустные глаза и думала: если бы ты могла мне все рассказать! Я знала, что это невозможно, но мне все же было любопытно.

К счастью, я работала всего четыре часа в день, и на это время Тэмми брал к себе сосед. Я возвращалась домой и видела, как она высматривает меня в окно его гостиной. Она так радовалась моему приходу, что на сердце сразу становилось теплее.

Ради Тэмми мы кое-что изменили в нашей жизни. Продали наш внедорожник – «хонду» – и купили более низкий «субару», чтобы ей легко было запрыгивать на заднее сиденье и выбираться оттуда.

Прошло много лет, и Тэмми поставили диагноз – рак кожи.

Мы ухаживали за ней, пока процедуры и лекарства не перестали помогать. В тринадцать лет – через два года после того, как ей поставили диагноз – у нее отнялись лапы. Она перестала понимать, где находится. Постоянно трясла головой, и ветеринар сказал, что рак распространился. Опухоль была у нее в ухе, и это влияло на координацию движений и способность держать равновесие. Нам было очень тяжело, но мы поняли: пришел ее час. В середине ноября, с наступлением заморозков, мы отвезли Тэмми к ветеринару и оставались с ней до того момента, пока она не закрыла глаза и не перестала дышать.

Мы вернулись домой, где нас никто не ждал. Лохматая мордочка не высунулась нам навстречу. И хотя теперь мы жили в доме поменьше, чем наше прежнее семейное гнездо, где мы провели столько лет, он вдруг показался громадным. По комнатам гуляло эхо. На стенах висели семейные фотографии, все наши вещи стояли на своих местах, но из дома словно вынули душу. Я переживала, что некоторые мои друзья, у которых не было собак, не смогут понять, как я горевала. Поэтому я не разговаривала с ними о смерти Тэмми. Разве могла я объяснить, что горе от ее утраты сравнимо с тем, что я испытывала после смерти своих родителей? Казалось глупым выговорить это вслух, но именно так я себя чувствовала. Меня ничто не радовало, и я видела, что Терри разделяет мои чувства.

Мы кремировали Тэмми, и когда нам отдали ее пепел, я долго плакала. Но меня утешало то, что она снова с нами, в нашем доме – хоть и в другой форме.

Мы с Терри вышли на пенсию, и настал идеальный момент, чтобы отправиться в путешествие. Много лет мы мечтали вернуться в Австралию, где прожили восемь лет. Там родились наши дети. Но теперь нам не хотелось даже разглядывать туристические брошюры и смотреть, сколько стоят билеты. А ведь за последние годы наша жизнь так сильно изменилась: мы переехали, вышли на пенсию и потеряли нашу Тэмми, – что поездка и новое приключение, возможно, пошли бы нам на пользу.

Но чем больше мы говорили об этом, тем больше приходили к выводу, что, куда бы мы ни отправились, без собаки жизнь будет казаться бессмысленной. И мы задумались: правильно ли заводить новую собаку сейчас?

Прошло две недели после смерти Тэмми, и мы приняли решение. Мы могли бы потратить кучу денег на потрясающий отпуск, который продлился бы две или три недели. Но потом, после возвращения домой в Суррей, мы по-прежнему были бы несчастливы. Мы поняли, что ничто не принесет нам столько радости, как собака.

– Счастливые будни – вот что важнее, – сказала я Терри.

– Согласен. Поехали завтра в «Баттерсийский дом».

Мы отправились в филиал «Баттерсийского дома собак и кошек» в Олд-Виндзоре, прошлись по вольерам, но увы – ни одна собака нам не приглянулась.

Мы уже направлялись к выходу, когда у ворот приюта остановился фургон. Из него вышел мужчина, открыл пассажирскую дверь и достал коробку с открытой крышкой. И тут же вся округа наполнилась щенячьим визгом и лаем.

Я подошла к хозяину фургона.

– Можно взглянуть?

– Конечно.

В коробке возились семеро крошечных полосатых щенков стаффордширского терьера, карабкались друг на друга и извивались, пытаясь вылезти. Щенки были просто чудо – если бы я увидела их в приюте, то точно забрала бы одного домой. Но они были еще маленькие, и забирать таких нам бы не разрешили. А мне не хотелось ждать.

По пути домой в электричке мы с Терри пришли к выводу, что ни одна из собак, которых мы увидели сегодня, нам не подходит. Для меня выбор собаки был равносилен выбору нового друга. Нам встречаются люди, к которым мы проникаемся особой симпатией, но встретить второго такого же человека уже сложнее. Смогу ли я когда-нибудь полюбить собаку так сильно, как любила Тэмми?

Домой мы вернулись в унынии. Тэмми была «папиной дочкой», и Терри тоже очень сильно скучал по ней. Он не говорил об этом со мной, но я знала, о чем он думает: может быть, не суждено нам завести еще одну собаку? Но я была неисправимой оптимисткой и не теряла надежду, что мы еще встретим нового друга.

Рождество в том году прошло тихо. Мы с Терри были не в настроении, не ставили елку и не дарили подарки. Мы поехали в гости к нашему сыну Дереку, который жил в Нортгемптоншире с женой Кэти, и провели спокойный день с внуками. Кэти всегда старалась устроить что-то особенное на Рождество, и тот год не стал исключением. Дом был украшен гирляндами, и она приготовила потрясающий обед.

Но мы с Терри все же тяжело переживали отсутствие Тэмми. Если бы мы не пообещали приехать к Дереку еще давно, то остались бы дома. Мы с трудом смирялись с ее смертью. Без Тэмми не хотелось праздновать.

Через пять дней после Рождества мы с Терри решили поехать в «Баттерсийский дом собак и кошек» в Лондоне. В приюте толпился народ, но Сара, отвечавшая за поиск новых хозяев для собак, уделила нам время и спросила, какую именно собаку мы хотим. Поскольку мы уже брали питомца из «Баттерсийского дома», все наши данные остались в базе, и нас сразу пригласили в вольеры.

– Если увидите кого-то, кто вам приглянется, дайте мне знать, – сказала Сара.

Мы хотели взять собаку в возрасте примерно двух лет, чтобы ее не нужно было всему учить, как щенка, но при этом она прожила бы с нами достаточно долго. Еще одну утрату так скоро после прежней мы бы не пережили, поэтому хотели молодую собаку.

Сара отвела нас в комнату ожидания, а потом привела молодого стаффордширского терьера, который нам понравился. Она «познакомила» нас, и мы начали общаться.

Собака оказалась очень игривой – даже после того, как мы убрали мячик, она все еще его искала! Но мы видели, что ее больше интересует мяч, чем мы сами. Не такого общения мы искали. Мы поняли, что эта собака не сможет дать нам то, что нам нужно, хотя она прекрасно подошла бы для семьи с детьми и могла бы стать веселым товарищем для игр.

День клонился к вечеру, и я уже потеряла надежду, что мы найдем то, что искали.

Вернулась Сара, мы поделились с ней своими соображениями, и она сосредоточенно нахмурилась. А через некоторое время произнесла: