Правдивые истории о чудесах и надежде

– А вы не хотите взять щенка?

Я взглянула на Терри: тот, как и я, был уже готов на все.

– Давайте посмотрим, – ответил он.

Сара улыбнулась.

– Сейчас я его приведу, и вы познакомитесь.

Через несколько минут она вернулась и принесла красивого белого щенка с серой мордочкой и ушами. Я аж рот раскрыла от восхищения.

– Какой хорошенький! – воскликнула я.

Сара кивнула и опустила щенка на пол.

– Это Плясун. Он и его братья поступили к нам в канун Рождества, и мы назвали их в честь оленей Санта-Клауса.

С именем Сара попала в точку: щенок и впрямь словно приплясывал на своих маленьких лапках, терся о наши ноги и просил, чтобы его погладили. Он был помесью акиты и вырос бы крупной собакой. Но сейчас в нем было не больше тридцати сантиметров в холке. Впрочем, мы уже держали больших собак, и я знала, что мы справимся; даже если он вырастет большим, для нас это не будет проблемой.

Я взглянула на Терри и увидела, что он сияет, как и я. «Да! – подумала я. – Этот малыш нам подходит!»

– Он очень милый, – сказала Сара.

В этом мы не сомневались. Мы сели на пол, а Плясун принялся обнюхивать нас и все углы. Он не стеснялся, ничего не боялся и не напрашивался на внимание. Вообще-то он оказался даже хулиганом: полез мне на руки и вскарабкался на Терри. Я сразу его полюбила.

Мы сказали, что рады будем принять Плясуна в свою семью.

Когда щенки поступили, у них был жиардиаз – кишечная инфекция, вызываемая паразитами. Сара хотела, чтобы мы пообщались с ветеринаром.

Пришел ветеринар и сказал:

– Мы уверены, что с Плясуном все в порядке, но на всякий случай хотели бы оставить его еще на пару дней – нам нужно его понаблюдать.

Нам очень хотелось забрать щенка домой, но ветеринар настоял, что лучше все же подождать: без наблюдения жиардиаз у щенков может привести к летальному исходу. И хотя ожидание казалось невыносимым, у нас появилось время, чтобы как следует подготовиться к приезду Плясуна.

Мы вернулись домой на электричке, но на этот раз в приподнятом настроении.

В тот вечер мы планировали зайти к соседям, и когда пришли, Терри тут же достал телефон и показал всем фотографии Плясуна.

– Наш новый щенок! – проговорил он.

– Хорошенький, правда? – добавила я.

Мы могли говорить только о нем. Нашим друзьям уже не терпелось познакомиться с Плясуном. Мы решили переименовать его и назвать Сэмом.

Мы прочитали об акита в Интернете все, что только можно, и в канун Нового года купили Сэму лежак, игрушки, корм и клетку, но решили сажать его в нее, только если он сам захочет – чтобы в доме он чувствовал себя в безопасности. Мы проводили старый год в оживленном настроении. От предвкушения чувствовали себя как на иголках; нам не терпелось забрать Сэма и скорее привезти его домой. И вот на следующий день это событие произошло – нам вручили нашего Сэма и заодно кучу брошюр от «Баттерсийского дома» и книгу с рекомендациями по уходу за щенком.

По пути Сэма стошнило в машине, но я решила, что это от нервов и перевозбуждения.

Мы принесли его домой, посадили в ванну, и он покорно, как ребенок, разрешил себя помыть. А когда я смывала пену с его мягкой шерстки теплой водой, посмотрел на меня и завилял хвостиком. Он словно хотел сказать: спасибо, мамочка! Он шевельнулся лишь затем, чтобы укусить струю воды. Это было так мило, что мне захотелось потрепать его чудесную мордочку!

Я уже давно не купала детей, а щенков вообще никогда не купала, но это вызвало во мне такие знакомые эмоции! Это был чудесный момент, и я постаралась его запомнить.

Однако на следующий день у Сэма поднялась температура. Его лихорадило, и он выглядел вялым. У него подкашивались лапы, и я позвонила в «Баттерсийский дом». Там мне посоветовали привезти его на осмотр в клинику.

Я боялась, что у него жиардиаз, и мы с Терри помчались в Лондон.

В клинике «Баттерсийского дома» Сэму измерили температуру. У него был жар.

– Что с ним? – спросила я.

Врач ответил, что у Сэма признаки обезвоживания, и ему нужно поставить капельницу.

– Сколько времени это займет? – спросила я.

– Боюсь, придется оставить его на ночь, – ответил ветеринар.

У меня в животе ухнуло, как при съезде с крутой горы. Уже три раза в своей жизни я приходила в ветеринарную клинику с собакой и уходила одна. Неужели и на этот раз дело кончится трагедией?

Я даже думать об этом не могла.

Я не смогла заставить себя попрощаться с Сэмом и ушла, упрямо надеясь на то, что вернусь за своим щенком. И это случится скоро.

Всю ночь я переживала и почти не спала.

Но я знала, что в клинике приюта Сэм в надежных руках, и повторяла это про себя каждый раз, когда живот скручивало от страха и тревоги.

Рано утром я позвонила в клинику, чтобы узнать новости.

– После капельницы Сэму стало лучше, – сообщила медсестра. – Температура спала.

Последовала пауза, и у меня перехватило дыхание.

– Он такой хулиган! – вдруг выпалила сестра.

Я вздохнула с облегчением.

– Пусть хулиганит, сколько влезет, – ответила я, еле сдерживая слезы, – только бы можно было забрать его домой!

Медсестра ответила, что Сэма можно забирать, и мы снова отправились в Лондон.

Когда его вывели, он бросился ко мне в объятия. Я обняла его и уже не отпускала.

Перед уходом медсестра дала нам совет.

– У меня такая же смышленая и озорная собака, – сказала она, – и мы с ней играем в одну игру. Попробуйте – Сэму наверняка тоже понравится.

Она рассказала про игру, и я пообещала, что мы обязательно попробуем.

Когда мы вернулись домой, я положила на стол лакомый кусочек и, усадив Сэма на колени, накрыла кусочек небьющейся пластиковой тарелкой. Затем перевернула еще две такие же, но пустые, тарелки и, как фокусник, быстро поменяла их местами.

Затем Сэм протянул лапу и постучал по правой крайней тарелке.

Я подняла ее, и оказалось, что лакомство там!

– Какой ты умный мальчик, Сэм! – похвалила его я.

Это стало его любимой игрой. Потом я поняла, что Сэму нравится играть и без лакомства. Главное было дотянуться до тарелки!

Я заменила пластиковые тарелки на миски из нержавеющей стали, и стоило Сэму добраться до одной из них, как он хватал ее и начинал носиться по всему дому. Он гонял миску по полу и переворачивал ее. А иногда, чересчур раззадорившись, загонял миску под диван. Тогда он отправлялся искать меня или Терри и жалобно скулил, пока мы не шли за ним и не доставали потерянную «игрушку». Это случалось так часто, что мы договорились делать это по очереди!

Медсестра из «Баттерсийского дома» оказалась права: Сэм был настоящим хулиганом. Когда я надевала халат со свисающим пояском, он подпрыгивал и кусал его. Стоило оставить без присмотра тапку или валяющиеся носки, и Сэм тут же накидывался на них. У нас в доме словно завелся маленький ребенок, и нам это очень нравилось.

Глядя на Сэма, я вспоминала дни, когда Дерек с Дэвидом только начали ходить и болтать с нами на своем премилом детском языке.

Зияющая пустота, которую мы ощущали после смерти Тэмми, осталась в прошлом. Вся наша жизнь закрутилась вокруг Сэма. Дом наполнился весельем и красками, разбросанными повсюду игрушками. Иногда он спал в клетке, которую мы поставили на кухне, но обычно любил ночевать на своем месте в нашей спальне. Пока мы с Терри чистили зубы, он ждал на кровати, а потом пытал счастья.

Мы забирались под одеяло, и если Сэм к тому времени не уходил на свой лежак между шкафом и прикроватным столиком, я спрашивала:

– Сэм, ты собираешься идти на свое место?

Сначала он делал вид, что ничего не понимает, но мы-то знали, что он очень умен. И тогда я говорила:

– Иди на свое место, а то придется спать на кухне.

Тут он и уходил. Это срабатывало каждый раз. И снова я вспоминала детство Дерека и Дэвида: те всегда пробирались в нашу кровать, когда им снились кошмары или просто так.

Всю зиму Терри вставал посреди ночи, чтобы вывести Сэма на улицу. Я с улыбкой смотрела, как он натягивает брюки прямо поверх пижамы, потом надевает свитер и пальто. Мы знали, что Сэм и ночью не будет торопиться вернуться в дом. Он не очень любил снег и лужи, но мог быть довольно упрямым – типичная черта акиты. Если ему не хотелось домой, он садился на тротуар и отказывался сдвинуться с места. Когда они наконец возвращались, Сэм забирался в кровать рядом с подушкой Терри, и поначалу мы не возражали. Но потом он подрос, и я поняла, что в один прекрасный день он может скинуть меня с кровати. Поэтому я просила его передвинуться – или уйти на свое место.