Правдивые истории о чудесах и надежде

В первую рабочую смену мы с Херби стояли во дворе полицейского участка; на нем была специальная поисковая шлейка, и мне снова пришлось ущипнуть себя, чтобы поверить, что я действительно стала полицейским кинологом. Хотя я работала на этой должности уже три года, каждый раз перед выходом на смену меня охватывал восторг.

Наш фургон тронулся с места. Херби и Уиллис дремали позади. Когда я работала, то всегда брала с собой обеих собак. Пока одна помогала мне, другая ждала своей очереди.

Я включила сирену, и Херби слегка всполошился, но вскоре понял – эта шумелка на крыше машины означает, что нам предстоит интересное приключение на улице. К сирене он быстро привык.

Освоился он и с нашим посменным расписанием. Когда мне случалось работать сверхурочно, он задерживался вместе со мной. До тех пор, пока на нем была шлейка, он находился в «рабочем» режиме, был сосредоточен, профессионален и всегда начеку – просто образцовый полицейский.

Вскоре нас отправили на поиск наркотиков в дом, хозяев которого подозревали в связях с преступной группировкой.

В доме был беспорядок – все утопало в мусоре. Я взглянула на эту картину и подумала: с чего же начать поиски? На курсах нас учили методично обыскивать комнату за комнатой. Я не сомневалась: если здесь были наркотики, Херби непременно их найдет.

Раз в двадцать минут мы делали перерыв. После двадцати минут поисков нос у собак начинает уставать, меняется рисунок дыхания и появляется одышка. Из-за этого страдает обоняние и возрастает шанс не заметить нужный запах. После прогулки и отдыха Херби снова был готов.

Он с усердием взялся за работу и вдруг замер и указал на камин, в котором лежала куча пепла. Сверху – обгоревшая сумка. Херби столкнул ее на пол и снова замер.

Я дала ему мячик в награду, но решила, что, возможно, он со мной просто играет. Я открыла сумку, и у меня перехватило дыхание: внутри – шесть пакетов с героином.

Затем Херби указал на каминную решетку, всклубив носом облачко пепла. Я снова дала ему мячик, опустилась на четвереньки и стала рыться в очаге.

Херби при этом смотрел на меня так, будто хотел сказать: копай же, копай, оно там, оно там!

И действительно: вскоре я нашла еще множество пакетов с героином. Их оказалось так много, что я чувствовала себя золотоискателем. В итоге я насчитала пятьдесят штук. Феноменальная находка для собаки, которая занималась поисками в течение четырех часов. Меня распирало от гордости за моего чудесного Херби, в котором я поначалу сомневалась. Он оказался превосходной полицейской собакой.

И это была не единственная наша успешная операция. Мы обучили Херби искать оружие и наличность, и за один лишь 2013 год он помог нам конфисковать столько наличных денег, сколько мы не нашли за всю историю нашего отряда. Он обнаружил суммы в 50 тысяч фунтов, 100 тысяч фунтов, 33 тысячи фунтов и 2,5 кг тяжелых наркотиков. Все эти находки относились к деятельности преступной группировки. Иногда ему удавалось разнюхать даже одну-единственную десятифунтовую банкноту! Я поражалась остроте его обоняния. А юный возраст оказался не помехой.

При этом стоило нам вернуться домой и снять шлейку, как Херби становился совершенно обычной собакой. Они с Уиллисом играли в догонялки в саду, раскапывали мои цветы и устраивали полный тарарам. Несмотря на наши близкие профессиональные отношения, Херби не сразу научился мне доверять. Он не любил прикосновения, и если я гладила его без предупреждения, убегал или делал лужицу. Я видела, что передо мной нежная, ранимая душа. Что бы ни случилось с этой собакой до того, как она попала в «Баттерсийский дом», это оставило глубокую эмоциональную травму.

Прежние хозяева жаловались на поведенческие проблемы, и в приюте Херби поначалу демонстрировал подчиненное поведение. Впрочем, для собаки, попадающей в новое место, где много незнакомых шумов, людей и других животных, это вполне нормально. Именно поэтому я настаивала, чтобы Херби проходил обучение вне дома. Мне хотелось, чтобы он понял: дом – это место, где мы играем, где он окружен любовью и заботой.

Я была с ним мягкой, когда необходимо, и мы проводили вместе много времени. Я помогала ему подружиться с Уиллисом. Недалеко от нашего дома в Нортгемптоншире протекала река, и по выходным мы все вместе ходили туда гулять. Собаки прыгали в воду и плавали, а потом бежали ко мне, обрызгивали меня с ног до головы и принимались носиться по окрестностям.

Общество Уиллиса, который любил меня и безоговорочно доверял, пошло на пользу Херби. В моем присутствии он стал вести себя более уверенно. Больше уже не вздрагивал, когда я неожиданно касалась его или делала резкое движение. И это стало не единственной переменой в нашей маленькой семье: с появлением нового друга Уиллис повеселел и даже помолодел.

Думаю, Херби всегда будет немного робким – зато он прирожденная служебная собака. Я могу работать с ним весь день: он, как зайчик на батарейках, и обожает свое дело. Но, приходя домой, топчет клумбы, лает на кошек и, несмотря на неоднократное фиаско, все еще верит, что однажды поймает белку.

Дома Херби и Уиллис счастливы, они могут подурачиться, и я рада, что Херби наконец вышел из своей раковинки. Как и все спрингер-спаниели, он настоящий «живчик». Энергии у него хоть отбавляй: я даже прозвала его хулиганом Херби. Он вечно что-то выкапывает, озорничает и вдобавок подбивает Уиллиса на всякие проделки. Иногда я со смеху падаю, глядя на них. Смотрю, как они перетягивают игрушку, и думаю: неужели это и впрямь полицейские собаки?

Но проходит всего несколько часов, они выходят на работу и делают свое дело, как настоящие профессионалы.

В мире служебной собаки все очень просто: там есть любовь, работа и отдых.

История Херби похожа на современную сказку. Он очутился в приюте всего нескольких месяцев от роду и искал свой дом. Его способности заметил рыцарь в сияющих доспехах – Кит. Теперь Херби успешно работает полицейской собакой, у него есть дом, любящая хозяйка и брат.

Чем не сказка со счастливым концом?

Отбор

Я села за рабочий стол и тяжело вздохнула. Я работала менеджером в исправительном учреждении и отвечала за тюремных собак. В мои обязанности входило следить за работой кинологов, контролировать бюджет и находить новых собак для работы в отряде – задача не из легких.

Нам требовались собаки, которые не любили сидеть без дела. Из таких собак получаются не лучшие домашние питомцы – они часто плохо себя ведут. Многолетний опыт научил меня обращать внимание на хулиганов, от которых все отказываются. Спрингер-спаниель, уничтоживший трехместный диван за пару часов; немецкая овчарка, разорвавшая 30 квадратных метров коврового покрытия на мелкие кусочки, пока хозяева были на работе. Именно такие собаки идеально подходили на роль служебных. Таких я и искала.

Одиннадцать лет назад, когда я начала работать в тюрьме, подходящих собак найти было легче – ведь ими интересовалась только полиция, тюрьмы и военные. Теперь же, просматривая сайты приютов и обзванивая десятки мест, я поняла, что потенциальных кандидатов на роль служебных собак не так уж много – слишком большим стал спрос.

В одной лишь нашей тюрьме как минимум три собаки патрулировали периметр круглосуточно, семь дней в неделю и триста шестьдесят пять дней в году. Четвертая ждала, чтобы быть на подхвате, когда другим потребуется отдых. Частные охранные фирмы предлагали платить кругленькие суммы за подходящих собак, и выбор у нас становился все меньше.

На собственном горьком опыте мы убедились, как важны для тюремной собаки навыки общения. Охранные собаки часто работают вместе и должны ладить с товарищами по команде. Список требований к рабочей собаке был довольно длинным, но однажды у меня возникла идея.

По моей просьбе один из сотрудников моего отдела составил письмо и, подготовив его, разослал копии во все ближайшие организации и центры по спасению животных. В письме он объяснял, какие именно собаки нам нужны. Мы повторяли рассылку раз в два месяца, чтобы приюты о нас не забывали. И вот как-то мне позвонил Кит Пейн из отдела служебных собак «Баттерсийского дома собак и кошек»: