Остров без сокровищ

Даже потеря корабля стала сильным ударом, но не смертельным. Если оставаться в рамках версии Хокинса, вернуть «Испаньолу» Долговязый Джон мог легко и просто. Джим, не иначе как в поисках мучительной и героической кончины, заявляет пиратам: я убил ваших людей, я увел и спрятал корабль, так что вам его никогда не найти! Почему Сильвер не посмеялся над глупыми словами глупого юноши и не начал допрос с пристрастием? Почему хотя бы не послал разведчика на вершину Подзорной Трубы, чтобы тот вернулся с докладом: шхуна на Северной стоянке! Как вообще можно спрятать «Испаньолу» на острове, где удобных мест для стоянки – раз, два, и обчелся, две бухты да пролив? В землю закопать и надпись написать?

Так почему же Сильвер капитулировал? Почему отказался от борьбы в обмен на жизнь и жалкие триста-четыреста гиней (да и те пришлось своровать)? Хокинс изумлен: «За какую жалкую соломинку хватается он, старый пират, атаман!» Мог бы позже изумиться и другому: отчего Сильвер прихватил так мало золота с «Испаньолы», коли уж вломился в трюм с сокровищем? Отчего не взял хотя бы пару тысяч гиней – пуд золота вполне подъемный вес для взрослого мужчины, пусть и одноногого. Мог бы и три-четыре ходки сделать при желании, кладоискатели в тот вечер и ночь, что называется, оттянулись по полной. Вознаградили себя за все лишения. Так почему?

Ну ладно, еще две маленьких подсказки… Абрахам Грей – помощник судового плотника, с деревом работать умеет. Зачем упомянута эта деталь, по видимости лишняя? Что мог Грей выстрогать или сколотить на острове? А Сильвер держит шлюпки в устье речки без охраны. Пусть они стоят и невдалеке от лагеря, но непосредственно возле шлюпок часовых нет. Оставались ли при этом в шлюпках весла?

Стоит найти правильные ответы на все эти вопросы – и истинная подоплека событий, изложенная в нашей реконструкции, доказывается очень быстро…

Но мы займемся другим. Мы посмотрим на самое любопытное в любой истории о поисках клада: на то, как была разделена находка.

Глава двадцать шестая, завершающая наше правдивое повествование

Хокинс повествует и о судьбе золота Флинта, и о дальнейшей судьбе персонажей своего мемуара скупо, одним абзацем. Абзац архилюбопытный, процитируем его полностью:

«Каждый из нас получил свою долю сокровищ. Одни распорядились богатством умно, а другие, напротив, глупо, в соответствии со своим темпераментом. Капитан Смоллетт оставил морскую службу. Грей не только сберег свои деньги, но, внезапно решив добиться успеха в жизни, занялся прилежным изучением морского дела. Теперь он штурман и совладелец одного превосходного и хорошо оснащенного судна. Что же касается Бена Ганна, он получил свою тысячу фунтов и истратил их все в три недели, или, точнее, в девятнадцать дней, так как на двадцатый явился к нам нищим. Сквайр сделал с Беном именно то, чего Бен так боялся: дал ему место привратника в парке. Он жив до сих пор, ссорится и дружит с деревенскими мальчишками, а по воскресным и праздничным дням отлично поет в церковном хоре».

Замечательно… Мы узнаем множество вещей, абсолютно не относящихся к делу – например, о певческом таланте Бена Ганна – но о самом главном ни слова: как распорядились деньгами три главных участника экспедиции, три первоначальных концессионера: Хокинс, Ливси и сквайр.

«Другие» – то есть по меньшей мере двое – поступили с деньгами глупо… Кто другие? Пример глупого распоряжения деньгами приведен лишь один: растрата Беном Ганном тысячи фунтов. Кто другой глупец? Сам Хокинс? На что он истратил денежки? – недоумевают читатели. Превратил «Адмирал Бенбоу» в фешенебельный отель премиум-класса? Или покончил с гостиничным бизнесом и занялся чем-то иным? Может, вложился в мыльный пузырь вроде «Южных морей» и остался нищим? Поди пойми…

Сквайр Трелони… Он где-то здесь, рядом, коли уж обеспечил растратчика Ганна работой – но деньги вроде как и не получал, ни слова о доле сквайра.

Ливси вообще пропал со страниц повествования вместе со своими деньгами. Словно бы сошел с борта «Испаньолы» задолго до швартовки в Бристоле и исчез в неизвестном направлении с парой тонн золота…

Жив ли он вообще? Зачем Хокинс говорит нам про Бена Ганна: «он жив до сих пор»? Что за странный намек? Почему акцентируется внимание на том, что жив именно Бен? Ладно бы он был самым старым из искателей сокровищ, так ведь нет: самые проворные ноги во всей компании именно у Ганна, значит до преклонных лет ему ой как далеко.

Наши обоснованные догадки о тайной стороне жизни доктора Ливси позволяют прояснить вопрос, куда он исчез со своей долей клада. Доктор двинулся в Шотландию (обратив, очевидно, большую часть неподъемного золота в аккредитивы, чеки на предъявителя или иные ценные бумаги).

Мятеж якобитов завершился разгромом под Куллоденом, доктор мог узнать о том еще на пути в Европу (вспомним английский военный корабль, встреченный в порту). Человек бесчестный и жадный, вроде сквайра Трелони, воспользовался бы оказией и наложил лапу на чужое сокровище…

Но у Ливси другая закалка и другие понятия о чести. Война проиграна, мятеж подавлен, но последний акт драмы далек от завершения: принц Чарли не сбежал на континент, он несколько месяцев скрывался в горах Шотландии…

Георг Второй очень старался добраться до соперника и отправить его на плаху – двух коронованных представителей династии Стюартов в Англии уже обезглавили, традиция заложена, что ж не порадовать подданных еще одним редким зрелищем… Отряды королевских войск и «черной стражи» травили принца, словно псовые охотники волка. Флот плотно блокировал берега. За голову Претендента была назначена огромная по тем временам награда – тридцать тысяч фунтов стерлингов. (Для сравнения: голову знаменитого капитана Ингленда, не раз упоминавшегося на этих страницах, скуповатый король оценил всего-то в пятьсот фунтов; еще полторы тысячи к награде добавила Ост-Индская компания, терпевшая большие убытки от действий пирата.)

Удивительно, но никто из шотландских горцев, укрывавших принца, на награду не польстился. Зато у охотников рвения прибавилось многократно. Сложилась патовая ситуация: Карл Эдуард успешно ускользал от погонь и облав, но покинуть плотно обложенную Шотландию не мог, метался, как волк в окладе. До бесконечности так продолжаться не могло: в конце концов отыскался бы алчный предатель, или в дело вмешалась бы роковая случайность. Принц Чарли был обречен повторить судьбу герцога Монмута и других претендентов, сложивших головы в погоне за короной…

«Испаньола» прибыла в Бристоль в августе 1746 года. Причем, очевидно, в начале месяца, – мистер Блендли уже подумывал, не отправить ли на помощь второй корабль; а доктор Ливси так сформулировал договоренность с ним: «Если мы не вернемся к концу августа, Блендли вышлет нам на помощь корабль, не позже и не раньше». Учитывая, что за день или два корабль не снарядить, первые числа августа – весьма вероятный срок возвращения доктора Ливси и его спутников.

А в сентябре вдруг случилось чудо, породившее много слухов, легенд и даже до сих пор популярную в Шотландии песню «My Bonnie Lies»:

My bonnie lies over the ocean,

My bonnie lies over the sea,

My bonnie lies over the ocean,

O bring back my bonnie to me.

Принц Чарли, Карл Эдуард Стюарт, чудом умудрился проскользнуть через все кордоны и заставы, преодолел морскую блокаду, – и благополучно очутился на борту французского фрегата с символическим названием «Счастливчик», коим и был доставлен к безопасным французским берегам.

Романтическая легенда гласит, что выручила Молодого Претендента сочувствовавшая якобитам дама по имени Флора Макдональд – ссудила женским платьем, позволившим обвести вокруг пальца преследователей.

Бегство в женском платье – бродячий сюжет в народных околоисторических мифах, кому только не приписывали такой поступок, вплоть до премьера Временного правительства Керенского (на самом деле тот уехал из Зимнего дворца в своей обычной одежде, и лишь позже, при бегстве из Гатчины, воспользовался матросской формой).