Руина, Мазепа, Мазепинцы

гетман Демьян великому государю изменит; так нам уезжать совсем

в Путивль. Как я был в Москве, то некогда было мне поговорить об

этом с думным дворянином Артамоном Сергеевичем Матвеевым, потому что он беспрестанно за царскими делами сидит в Приказе.

X

Старшины арестуют гетмана в Батурине и везут в

Москву. - Приключение с Гвинтовкою. - Озный

Забела временно управляет Малороссией с

старшинами. - Допросы гетману. - Овинение. -

Казнь. - Ссылка в Сибирь.

В ночь с 12-го на 13-е марта пришли к Григорию Неелову

старшины, обозный Забела, судьи Домонтович и Самойлович, генеральный писарь Карп Мокриевич и полковники: переяславский

Дмитрашка Райча, наказной нежинский Уманец и стародубский

Рославец.

Они сказали: <гетман собрался завтра ехать в Киев как бы на

поклонение печерским чудотворцам. Но это один отвод. На самом

деле он хочет изменять царскому величеству и, по примеру Доро-

шенка, поддаться турецкому султану. Мы хотим предупредить

такое страшное дело; если промедлим хоть немного и выпустим

Демьяна из Батурина, то неминуемо дойдет до кровопролития. Надобно

взять его под караул теперь же ночью, до рассвета>.

Неелов не стал противоречить, потому что уже был вооружен

против гетмана. Взяли стрельцов и отправились в замок, или так

называемый малый город. Демьян ничего не ожидал. Демьян спал.

Старшины свободно вошли в его опочивальню, быстро схватили

его, не допустивши ни кричать и звать на помощь, ни

объясняться, связали, вынесли из дома, положили в подвезенные за-

213

ранее сани, закрыли шкурою и немедленно вывезли из Батурина

под конвоем стрельцов. Все это сделано было так внезапно и так

тихо, что в Батурине до утра никто не мог узнать, что случилось, и наемное (затяжное) войско, состоявшее при гетманской особе, не могло получить приказа спешить на оборону гетмана.

- Слава Богу, - говорили после того старшины, - что не

было здесь асаула Грибовича; он был гетману верен, надсматривал

над нами, ходил даже по дворам каждую ночь и обо всем, что

замечал, переносил Демьяну.

Поутру генеральный писарь Карп Мокриевич и стародубский

полковник Рославец уже ехали со скованным гетманом через Пу-

тивль и Севск в Москву. Им придали пятнадцать человек Козаков

и челядников. Дмитрашко Райча отвернул от них и поехал в

.Курск дать знать о поступке старшин с своим гетманом боярину

Ромодановскому.

Оставшиеся в Батурине старшины отправили по всем полкам

универсал, извещавший об измене гетмана, запрещали признавать

его начальником и предписывали прислать в Батурин сродников

и советников Многогрешного скованными, чтоб удержать их под

караулом до царского указа. Тогда же арестовали четырех

посланцев Дорошенка, прибывших накануне в Батурин.

Мокриевич с арестованным гетманом прибыл в Севск 17-го

марта и, повидавшись с провожавшими Демьяново посольство из

Москвы, просил по поручению остальных старшин, чтобы

протопоп ехал назад в Москву разом с ними, асаула же Грибовича, считаемого другом Многогрешного, оставил в Севске, поручивши

тамошнему воеводе. Затем Миклашевского и подписка Андреенка

Мокриевич отправил в Батурин с письмом к остающимся там

старшинам. В этом письме он убеждал своих товарищей ловить

и сажать под караул всех, которые своими речами начнут

показывать себя соумышленниками преступного гетмана. На другой

день, 18-го марта, царские гонцы поступили так, как хотел

Мокриевич. Миклашевский и Андреенко уехали в Батурин, а прочие

двинулись к Москве со скованным гетманом.

Протопоп, до сих пор не решавшийся объявить себя

противником гетмана, теперь круто повернул и стал заодно с гонителями

Демьяна. 19-го марта, выехавши в путь, отправил он вперед себя

к Матвееву письмо м в этом письме выражался, что <Демьян в

чести сый не разуме, приложился сыном несмысленным>, что

Демьян <забыл Бога и присягу свою, что есть явные улики

гетманской измены как на письме, так и на словах>.

Один из друзей Многогрешного, нежинский полковник Гвин-

товка находился тогда в Коропе; там узнал он о событии с

Многогрешным, наскоро убежал в Путивль, явился к тамошнему

воеводе князю Волконскому и показывал вид, будто он не в добрых

214

отношениях с гетманом, будто гетман, задумавши изменить, знал

твердость и верность к царскому престолу его, Гвинтовки, и

послал Козаков убить его. Гвинтовка перед Волконским притворялся, будто первый раз слышит, когда ему сказали о взятии гетмана

под стражу. Таким образом давний друг и товарищ Демьяна, чуть

только услыхал о противной судьбе гетмана, задумал не только

устраниться от него, а еще воспользоваться его бедою и стать в

число его губителей. Не удалась Гвинтовке эта хитрость. Мокри-

евич, бывший уже в Путивле, заранее объявил Волконскому, что

Гвинтовка один из соучастников измены Многогрешного, и просил

задержать его при случае. Напрасно Гвинтовка выгораживал себя

пред воеводою. Волконский объявил: <не мое дело разбирать, кто

из вас прав, кто виноват; в Москве будет вам царский указ>. Он

отправил Гвинтовку с приставом и провожатыми в Севск.

В Москве получили известие о случившемся с гетманом 21-го

марта, ранее чем могли туда привезти самого гетмана. Немедленно

послана была в Малороссию царская грамота: старшины получали

похвалу за то, что не склонились на изменнические подущения

Демьяна и взяли его под караул. Управление Малороссиею до

дальнейших распоряжений поручалось обозному Забеле и с ним

двум судьям; они должны были часто ссылаться с

малороссийским Приказом и с местными воеводами. Велено было разослать

по полкам от имени царя увещание, чтоб жители Малороссии

пребывали в законной верности, своему государю, а посланцев

Дорошенка, прибывших тогда в Батурин к Многогрешному, приказано препроводить в Москву. Эту царскую грамоту повез в

Малороссию стольник Самарин с подьячим Шестаковым.

Разом с отправкою грамоты в Малороссию послан был из

Москвы стрелецкий сотник Горюшкин. Ему приказали ехать по

большой киевской дороге через Калугу на Севск и где встретит

он гетмана, взять его от козацких старшин и везти в Москву с

великим бережением. Севскому воеводе Вердеревскому приказано

отправить туда же задержанного асаула Грибовича.

Стольник Самарин прибыл в Батурин 1-го апреля и в тот же

день вручил обозному царскую грамоту. Именем государя

приехавший московский гонец уверял старшин, что служба их у государя

забвенна не будет, и в окрестных землях будет им слава за то, что

они не склонились ни на какие смутные прелести Демьяна и его

советников. Управляющие малороссийским краем старшины

немедленно отправили челобитную царю об указе, чтобы в Украине

приступили к избранию иного гетмана. Вместе с тем посылались

еще новоотысканные улики измены Многогрешного.

Батуринский сотник Карпович перед генеральною старшиною

объявил, что приезжал от Дорошенка из Чигирина в Батурин к

Многогрешному Семен Тихий и привозил Спасов образ; какую

215

присягу они взаимно приносили - неизвестно; но потом гетман

отпустил Тихого вместе с ним, Карповичем, за Днепр. <Пришли

мы, - показывал Карпович, - в Канев, где живет Тукальский.

Мы к митрополиту пошли. Семен Тихий положил перед ним на

столе образ, а митрополит поцеловал этот образ и спрашивал: ну, что там доброго учинили? Зачем послан был, все то

совершилось, - отвечал Семен Тихий. Митрополит, подошедши к

сотнику, взял его за пуговицу и сказал: <давно бы так, пане сотнику, надобно было бы поступить вашему гетману; сами добре ведаете: при ком хан, тот и пан, а у турского султана так много силы, что и Москве и ляхам дастся в знаки! Не только что на нас не