Фашизофрения

«Я приму решение о действиях против Чехословакии, только если буду твердо уверен, как это было в случае вступления в демилитаризованную зону и в Австрию, что Франция не выступит и что поэтому Англия не вмешается».

И Гитлер снова оказывался прав — лидеры Англии и Франции продолжали его «умиротворять». Несмотря на то, что 12 июня премьер-министр Франции Даладье подтвердил прежние обещания и заявил, что обязательства Франции по отношению к Чехословакии «священны и от выполнения их нельзя уклониться».

В августе 1938 года в Прагу отправляется лорд Ренсимен. Цель его миссии — уже, ни много ни мало, утвердить претензии Гитлера как «естественные».

Между тем СССР заявляет о своей неизменной готовности поддержать Чехословакию в случае германской агрессии. Советский посол в Великобритании встречается 2 сентября с Черчиллем, основным противником «политики умиротворения».

По результатам встречи Черчилль направляет в Форин Офис следующее письмо:

« Черчилль — лорду Галифаксу 3 сентября 1938 года

Я получил неофициально из абсолютно надежного источника следующие сведения, которые я считаю своим долгом передать Вам, хотя меня об этом не просили.

Вчера, 2 сентября, французский поверенный в делах в Москве (сам посол в отпуске) посетил Литвинова и спросил его от имени французского правительства, какую помощь Россия окажет Чехословакии в случае нападения Германии, учитывая в особенности затруднения, которые могут возникнуть в связи с нейтралитетом Польши и Румынии. Литвинов, со своей стороны, спросил о намерениях самих французов, указав, что у Франции есть прямые обязательства, тогда как обязательство России стоит в зависимости от действий Франции. Французский поверенный в делах не ответил на этот вопрос. Тем не менее Литвинов заявил ему, во-первых, что Советский Союз решил выполнить свои обязательства. Он признал трудности, связанные с позицией Польши и Румынии, но высказал мнение, что в отношении Румынии их можно преодолеть.

…Литвинов напомнил о своем интервью от 17 марта, копия которого, несомненно, есть у Вас в министерстве иностранных дел. Там он защищал идею консультаций между миролюбивыми державами относительно лучших методов сохранения мира, возможно, с целью опубликования совместной декларации при участии трех заинтересованных великих держав — Франции, России и Великобритании. Он считает, что Соединенные Штаты оказали бы такой декларации моральную поддержку. Все эти заявления были сделаны от имени Советского правительства и отражают его мнение относительно наилучшего пути предотвращения войны…

Возможно, конечно, что все это стало Вам известно по другим каналам, но заявления Литвинова показались мне настолько важными, что я не мог полагаться на волю случая».

«Я послал это сообщение лорду Галифаксу, как только продиктовал его, — пишет Черчилль в своих мемуарах. — 5 сентября лорд Галифакс ответил в осторожных выражениях, что в настоящее время не считает полезными действия такого рода…»

10 сентября 1938 года французский министр иностранных дел Бонне задал британскому послу в Париже вопрос:

«Завтра Гитлер может напасть на Чехословакию. Если это случится, Франция немедленно объявит мобилизацию. Она обратится к вам и скажет: „Мы выступаем, идете ли вы с нами?“ Что ответит Великобритания?»

Ответ, данный правительством его страны, позволил Черчиллю мрачно иронизировать:

«Нужно признать, что, если Боннэ искал предлогов, для того чтобы покинуть чехов на произвол судьбы, его поиски оказались небезуспешными».

В Чехословакии готовились защищать свою независимость, и когда Гитлер 12 сентября на съезде нацистской партии в Нюрнберге обрушился на соседнюю страну с яростными нападками, то в ответ чехословацкое правительство ввело на следующий день военное положение в определенных районах республики. 14 сентября переговоры с Генлейном были окончательно прерваны, а 15 сентября судетский лидер бежал в Германию.

Казалось, войны не избежать.

Обратимся опять к мемуарам Черчилля:

«В ночь на 14 сентября Даладье связался с Чемберленом. По мнению французского правительства, совместное обращение руководителей Франции и Англии лично к Гитлеру могло бы принести пользу. Чемберлен, однако, уже принял решение самостоятельно. По собственной инициативе он послал Гитлеру телеграмму, выразив желание приехать и повидаться с ним. На следующий день Чемберлен уведомил о своем шаге кабинет, а во второй половине дня получил от Гитлера ответ с приглашением в Берхтесгаден».

Чемберлен трижды являлся к Гитлеру, и каждый раз претензии бесноватого ефрейтора возрастали пропорционально уступчивости английского лорда.

19 сентября Англия и Франция требуют от Чехословакии принять требования Гитлера, и 21 сентября Бенеш соглашается с ультимативным требованием. На следующий день Чемберлен встречается с Гитлером в Бад-Годесберге и слышит о новых притязаниях! Ей-богу, это напоминало бы пушкинскую «Сказку о рыбаке и рыбке», о старухе, которая все умножала требования. Когда бы не было столь страшно и столь трагично для всей Европы.

Гитлер выступил с речью в Берлине, он категорически потребовал, чтобы чехи очистили Судетскую область к 26 сентября. «Это мое последнее территориальное притязание в Европе».

21 сентября Черчилль передал в печать в Лондон следующее заявление:

« Расчленение Чехословакиипод нажимом Англии и Франции равносильно полной капитуляции западных демократий перед нацистской угрозойприменения силы. Такой крах не принесет мира или безопасности ни Англии, ни Франции. Мнение, будто можно обеспечить безопасность, бросив малое государство на съедение волкам, — роковое заблуждение».

В тот же день, 21 сентября нарком иностранных дел СССР Литвинов выступил на заседании ассамблеи Лиги Наций с официальным предостережением:

«…В настоящее время пятое государство — Чехословакия испытывает вмешательство во внутренние дела со стороны соседнего государства и находится под угрозой громко провозглашенной агрессии…

Один из старейших, культурнейших, трудолюбивейших европейских народов, обретший после многовекового угнетения свою государственную самостоятельность, не сегодня завтра может оказаться вынужденным с оружием в руках отстаивать эту самостоятельность…

Такое событие, как исчезновение Австрийского государства, прошло незамеченным для Лиги Наций. Сознавая значение, которое это событие должно иметь для судеб всей Европы и в первую очередь для Чехословакии, Советское правительство сейчас же после аншлюса обратилось официально к другим великим европейским державам с предложением о немедленном коллективном обсуждении возможных последствий этого события с целью принятия коллективных предупредительных мер. К сожалению, это предложение, осуществление которого могло избавить нас от тревог, испытываемых ныне всем миром, о судьбе Чехословакии, не было оценено по достоинству.

Когда за несколько дней до моего отъезда в Женеву французское правительство в первый раз обратилось к нам с запросом о нашей позиции в случае нападения на Чехословакию, я дал от имени своего правительства совершенно четкий и недвусмысленный ответ, а именно: мы намерены выполнить свои обязательства по пакту и вместе с Францией оказывать помощь Чехословакии доступными нам путями. Наше военное руководство готово немедленно принять участие в совещании с представителями французского и чехословацкого военных ведомств для обсуждения мероприятий, диктуемых моментом… Только третьего дня чехословацкое правительство впервые запросило Советское правительство, готово ли оно, в соответствии с чехословацким пактом, оказать немедленную и действенную помощь Чехословакии в случае, если Франция, верная своим обязательствам, окажет такую же помощь, и на это Советское правительство дало совершенно ясный и положительный ответ».

Но советская помощь никому не была нужна.