Апостолы двуликого Януса: Очерки о современной Америке

Агрессия против Ливии — еще одно звено в цепи преступлений империализма США. Нападение на Гренаду, попытки нанести удар в спину народу Никарагуа, активная поддержка убийц–душманов в Афганистане и банд Савимби в Анголе — это и есть органически связанные между собой проявления политики, проводимой в рамках доктрины «неоглобализма». Политики гангстеризма в международном масштабе.

В нынешний сложнейший период мировой истории правящие круги США продолжают жить в мире иллюзий. Когда ядерное оружие находится постоянно в состоянии боевой готовности, время и пространство теряют свои привычные очертания, а человеческая цивилизация может оказаться пленником случая. Властелины Америки с большой неохотой признают истину, но где–то в глубине души надеются на какое–то технологическое «чудо–изобретение», которое, чем черт не шутит, превратит в явь постоянно ускользающий мираж военного превосходства над Советским Союзом. Чем заканчивались в прошлом такие военно–технологические «прорывы», хорошо известно.

«Политика тотального противоборства, военной конфронтации не имеет будущего, — подчеркнул в докладе XXVII съезду Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев. — Бегство в прошлое — не ответ на вызовы грядущего, а, скорее, акт отчаяния, но от этого подобная позиция не становится менее опасной. Когда и в какой мере осознают это в Вашингтоне, покажут дела. Мы со своей стороны готовы сделать все от нас зависящее, чтобы радикальным образом изменить к лучшему международную ситуацию. Для этого социализму нет нужды отказываться ни от своих принципов, ни от своих идеалов. Он неизменно выступал и выступает за мирное сосуществование государств, принадлежащих к разным общественным системам».

6 августа 1985 года вступил в действие односторонний советский мораторий на ядерные испытания. В тот же день сорок лет назад американская атомная бомба превратила Хиросиму в покрытые пеплом руины. Две вехи на пути мировой цивилизации: одна стала символом надежды, другою отмечен день скорби человеческой.

Испытывая на людях ядерное оружие, Пентагон хотел заставить мир содрогнуться, а многие страны трепетать перед обладателями сверхоружия. Вашингтон надеялся, что после огненного смерча над Хиросимой наступит «век Америки» и на гамлетовский вопрос «Быть или не быть?..» ответ вправе будут давать только там, на берегах Потомака. Но «века Америки» не получилось, история же продолжала складываться вопреки вашингтонским сценариям.

В молодых освободившихся странах все более отчетливо сегодня видят мощную преграду на пути их социально–экономического прогресса — гонку вооружений, отвлекающую колоссальные ресурсы и мешающую международному экономическому сотрудничеству. Годовой военный бюджет США в 1986 году достиг 300 миллиардов долларов, в то время как 400 миллионов человек в развивающихся странах систематически недоедают, 50 миллионов ежегодно умирают от голода.

За последнее десятилетие расходы Пентагона возросли более чем на триллион долларов. Этой же отметки достигает сейчас задолженность развивающихся государств. Простое совпадение цифр? Нет, между ними есть безусловная причинная связь. Империалистические державы пытаются втянуть освободившиеся страны в военные блоки, ограничивают их свободу распоряжаться собственными ресурсами, заставляют раздувать военные бюджеты, направлять и без того слабую национальную экономику на рельсы милитаризации. В этом кроется и одна из причин региональных конфликтов.

Дорого, непомерно дорого обходятся развивающимся странам претензии вашингтонских лидеров на «век Америки». Но терпению даже самых терпеливых наций рано или поздно приходит конец.

Глава 3

НА «ВНУТРЕННЕМ ФРОНТЕ»

АВИАДИСПЕТЧЕРЫ НЕ ВЫХОДЯТ НА СВЯЗЬ

— Мои нервы на пределе, никогда не чувствовал себя столь безнадежно. Если бы не родственники, помогающие нам продуктами, поддерживающие нас морально, не знаю, как мне, жене и ребенку вообще удавалось бы оставаться на поверхности…

— Не скрою, мне страшно даже подумать о будущем. Жена на пятом месяце беременности, дома обстановка накалена до предела. Очень волнуюсь за ее здоровье — ведь она переживает и за меня, и за семилетнего сына. Не знаю, чем все это кончится…

— А мне жена говорит так: лучше ей видеть меня здоровым, чем я снова вернусь на работу, где нервное напряжение рано или поздно сделает меня инвалидом и развалит семью…

— Я просто взбешен. Такой кровожадности от администрации даже трудно было ожидать. А как мне еще реагировать, если видишь своего коллегу закованного в наручники и брошенного в тюрьму только за то, что он заявил о праве на свое достоинство. Власти за людей–то нас не считают. О’кей, думают в Вашингтоне, если вы не принимаете наших «правил игры», мы вас вообще в упор не видим. Что касается меня, из–за плохого оборудования на диспетчерском пункте я уже частично потерял слух, из–за перегрузок на работе мне в течение года пришлось проходить курс лечения психотерапией. Когда я приходил домой, жена видела мое лицо, мокрую от пота рубашку и не могла вымолвить ни слова. Отправляла сына в другую комнату, наливала стаканчик виски, и мы просто молча смотрели друг на друга. Она меня понимала, но от этого становилось не намного легче…

Эти слова, полные отчаяния и гнева, мне довелось услышать под проливным дождем неподалеку от здания федерального суда в Бруклине, услышать от тех, кто открыто выражал недовольство бесчеловечными условиями эксплуатации их труда. В ответ, по указанию властей, их бесцеремонно выбросили с работы, как выбрасывают на заводской двор отработанный шлак.

Объявленная авиадиспетчерами забастовка — явление необычное для Америки: на бойкот решились работники не частного, а государственного сектора. Под тем предлогом, что федеральным служащим запрещается бастовать, президент тут же поставил 12 тысяч человек вне закона, а на их места за пультом диспетчерских пунктов посадил в приказном порядке военнослужащих. Последовало циничное объяснение о непризнании правительством вообще самого факта забастовки, ее, мол, нет, ибо, нарушив закон, члены профсоюза диспетчеров сами лишили себя не только работы, но и возможностей требовать улучшения условий труда. Циничное, ибо забастовка не грянула с ясного неба, о требованиях авиадиспетчеров правительство знало за многие месяцы до нее, но так и не сделало ничего, чтобы пойти им навстречу.

Нет, мол, забастовки, и все тут. Но это отнюдь не помешало правительству–предпринимателю пустить в ход старые, принятые в бизнесе приемы по ее подавлению — нанять штрейкбрехеров, внести раскол в ряды забастовщиков. «Если кто–то захочет вернуться на работу, — пообещал президент, — и докажет, что бастовал под давлением, пусть садится за пульт». Таких оказалось немного, забастовка продолжалась. В ход пошли другие приемы — служители Фемиды засудили забастовщиков, обложив их штрафом, чтобы не только выпотрошить казну профсоюза, но и вообще его ликвидировать…

Тем временем американцев одолевало сомнение, а не опасно ли стало летать. В довершение ко всему в районах многих аэропортов появились загадочные радиопередатчики, мешавшие связи диспетчерских пунктов с пилотами, — провокация с целью настроить пассажиров против забастовщиков. Одна проблема наслаивалась на другую. Крупнейшие авиакомпании заявили о готовящемся увольнении тысяч своих сотрудников, ибо из–за забастовки авиадиспетчеров на четверть сократилось количество рейсов. Все это вместе накаляло и без того нервозную обстановку среди пилотов и работников аэропортов. В Белом доме ее последствий не принимали во внимание — там были свои представления о безопасности людей и в небе, и на земле.

Те, кто помнит роман Артура Хейли «Аэропорт», наверное, подметили одну из его главных линий: только добросовестность, ответственность и компетентность могут действительно гарантировать безопасность людей в воздухе. Бастующие авиадиспетчеры не требовали исключительных привилегий, они хотели вернуть себе уверенность и восстановить справедливость…