Об этом нельзя забывать:Рассказы, очерки, памфлеты, пьесы

Тьфу! Выдумала тоже! Какой позор!

Ты что это?

Анна

(не отрывая рук от лица).

Сама не знаю. Мне стало вдруг совестно перед тобой. А я...

(отняла руки от лица)

люблю тебя. Ты такой суровый, молчаливый, ты ни разу не поцеловал меня, а я с тех пор, как узнала тебя, только тобой и живу...

Андрей

(стараясь скрыть волнение).

Оставь это, Анна!

(Прошелся вдоль стойки, хромая сильнее, чем всегда, потом резко повернулся к Анне и, встретясь с ее сияющим взглядом, опустил голову.)

Только я думаю, Анна, что из нашего счастья здесь ничего не выйдет. Для него необходим воздух наших лесов и полей, песни наших людей, иначе это счастье так и завянет, не успев расцвести. Там мы оставили нашу молодость, и только там найдем ее снова, только там, где Москва, где, на что ни взгля­нешь, все твое и где петерсонам ноль цена.

(Вздыхая.)

Скорей бы нам домой, Анна!

(Положил руку на ее голову.)

Анна

(прижалась щекой к его ладони).

Мне снится порой, будто мы уже где-то на Днепре и над нашими головами ветер проносит целые тучи ивового пуха. Неужели так и придется ждать до весны?..

Андрей.

Нашим-то слезам Москва поверит, Анна, и она, Москва... сумеет постоять за нас. Кстати, Белин не угрожал тебе?

Анна.

Нет, и это меня больше всего удивило и встревожило.

Андрей.

Пока я не вернусь из Мюнхена, ты никуда не выходи одна вечером! На всякий случай возьми.

(Кладет перед ней кинжал.)

Увидит его у тебя в руке и не осмелится лезть с кулаками.

Фрау Мильх

Фрейлен Анна!..

Бедная девочка...

Анна

(мрачно).

Ошибаетесь, фрау Мильх.

Фрау Мильх

(вздыхая).

Аркадия Белина я давно, очень давно раскусила, и этого достаточно, чтоб серьезно бояться за вас, фрау, Анна.

(Подходит к стойке и роется в бумагах.)

Анна

(сжимая руками сумку).

А я как будто перестала уже бояться. Я знаю: мир велик, но в нем одновременно нет места и для нас и для белиных.

Кто-то из нас должен погибнуть. Я свято верю, что это будут белины, даже если бы это должно было свершиться ценой моей жизни!

(Пожав руку Андрею, опрометью бросилась к ступенькам, но ее остановил голос фрау Мильх.)

Фрау Мильх.

Вы забыли, фрейлен, что, кроме вас и бели­ных, есть еще кто-то третий, еще есть фрау Мильх, немой свиде­тель, которому разрешено только молчать, молчать и еще раз молчать...

Фрейлен Анна, поставьте котлеты на плиту. Я уже все приготови­ла, только не забудьте, поэкономнее с маслом!..

Дуда

Добрый день, фрау Мильх!

Фрау Мильх отвечает кивком головы. Дуда с Мальцевым проходят в дальний угол. Мальцев достает из кармана коробочку с миниатюрным домино и высыпает косточки на стол. Мальцев — здоровенный парень, с-бледным открытым лицом. На нем канадская куртка, маленькая кепка, что едва держится на его буйной русой шевелюре. Андрей медленно, словно нехотя, подходит к ним.

Андрей.

Что нового?

Мальцев.

Очень много.

Дуда.

Они пронюхали уже, кто собирает подписи. Час тому назад Кучеров созвал на совещание комендантов бараков. Цупо­вич назвал вашу фамилию и еще нескольких. Сказал: «Надо ликвидировать главный очаг заразы, пока не поздно».

Мальцев.

Говорят, трясся на трибуне, точно Каин.

Дуда.

Еще не так затрясется, когда узнает, что в нашем списке большая половина тех, кого всякими угрозами ему удалось завербовать в Бразилию.

Андрей.

Сколько всего подписей у нас на сегодня?

Дуда.

Восемьсот девяносто три, не считая нас троих и

(по­казывает головой)

Анны Робчук.

Андрей.

Восемьсот девяности три! Друг мой, ведь это почти половина лагеря!

(Хлопнул Дуду по спине.)

А вчера не было и пятисот. Браво, ребята! Вот это работа! Расцеловал бы вас!

Мальцев.

Эх, мне бы только отца в живых застать! Люблю старика...

Андрей.

Не горюй, Жорка. Успеет еще твой папаша и не раз и не два подзатыльниками тебя угостить.

Мальцев

Эх!..

Андрей.

Список у тебя, Дуда?

Мальцев

(с гордостью ударяет себя в грудь).

Нет, у меня он, товарищ Андрей.

Андрей.

Давай, давай!..

Ну, ребята! Завтра утром надо ехать в Мюнхен.

Дуда.

Как же так? А остальные подписи?

Андрей.

Пока хватит и этого. Остальные смогут при­соединиться, когда приедет сюда миссия. У нас нет времени, дорога каждая минута. Надо ожидать, что не только Кучеров и Цупович бросят против нас все свои силы. Петерсон тоже не будет дремать. Ближайший поезд завтра

в

шесть утра.

Дуда.

Я повезу список.

Мальцев.

А чем я хуже тебя!

Андрей

(подняв руку).

Тихо! По-моему, я лучше справ­люсь. Меня здесь почти не знают и, кроме того, опыт — великое дело. Я уже прошел сквозь огонь и воду. Ну, согласны?

Мальцев

(протягивает ему руку).

Когда нам ждать вас?

Андрей.

Не знаю. Хотелось бы приехать одновременно с нашими офицерами. Только смотрите, ребята, чтоб не повтори­лась позорная история, как в прошлый раз, когда от имени пере­мещенных с членами комиссии говорили Белин, Цупович и им подобные горлохваты из ихней шайки! Американские власти теперь так же одних будут терроризировать, а другим постара­ются зажать рот консервами. Мы не должны допустить до этого! Когда наши офицеры прибудут сюда, чтоб все наши были на местах. А то американцы опять вышлют всех за город на работы. Итак, помни, Дуда, ты должен обеспечить охрану членов миссии от провокаторов. Ваши заместители?

Дуда.

Гойдан и Марцеляк.

Андрей.

Это, братцы, может, и не большое, но святое дело. Оно достойно того, чтоб за него стоять насмерть. Цуповичам, белиным и петерсонам не обасурманить нашего брата. Будет нам тяжело, трудно будет: от них можно всего ожидать.

(Встает.)

Но не забывайте никогда, ни на минуту, что мы — сыны самой сильной и величественной державы в мире. А теперь, ребята, желаю успеха. Если что случится в лагере, приходите, я еще вечером буду здесь. Только сегодня со мной больше не встре­чайтесь, что понадобится, скажите Анне.

Спасибо, Жорка!

Дуда

(горячо).

Счастливого, счастливого пути вам!..

Андрей

(улыбнулся).

Счастливого? А ну, постойте, по­слушаем еще раз!

(Подходит к музыкальному ящику.) Может,

удастся заставить этот проклятый шкаф сыграть песню до конца. Внимание, ребята!

(Опускает в ящик монету.)

Звучит уже знакомая нам мелодия, но на середине опять обрывается.