Вечный слушатель

Слуга того же флага,

Что сорок лет назад!

Ты хворями тревожим,

Но койка в доме Божьем

Не для твоих седин,

Твой жребий безотраден,

Казенный кошт не даден,

Ты брошен, ты один.

Пускай трешкот разгромлен,

Влекомый бечевой,

Неужто так же сломлен

И дух высокий твой?

Питомцы неудачи,

Вы вдоль дорог, как клячи,

Влачитесь, егерьки,

Шагаете без счета

Помог бы вам хоть кто-то,

Да, видно, не с руки.

Упрямый, седоглавый,

Плетешься тяжело;

Со дней военной славы

Две сотни лет прошло

Голландия, свободной

Воспряв из пены водной,

Поднять могла в гербе

Ветрило с бечевою,

Отмстившая с лихвою,

Благодаря тебе!

Страна копила силу

Врагам наперекор,

Канату и ветрилу

Покорствовал простор,

Был величав и четок

Приказ луженых глоток,

И барки строем шли

Вдоль берегов прекрасных

Земель новоподвластных

И вдоль родной земли!

Но неудачный жребий

Нам выпал в те года,

Зашла, как видно, в небе

Счастливая звезда.

Упрямо шли к победе

Чванливые соседи

Поди, останови!

Хвала тебе, бедняге!

Лишь ты огонь отваги

Сумел сберечь в крови.

Эх, егерек, не ты ли

Отчизне был слугой?

Ты дряхнешь, ты в могиле

Стоишь одной ногой.

Но есть иное благо,

Есть честь и гордость флага,

И вновь грядет рассвет:

Над крепостною башней

Не свял еще вчерашний

Венец твоих побед!

Еще настанет битва,

Ты первым будешь в ней,

Да сбудется молитва

Твоих тяжелых дней!

Былые помни войны,

Храни огонь, достойный

Наследья твоего,

И в старости превратной

Блюди свой опыт ратный,

Живое мастерство!

Эх, егерек убогий,

Эх, егерек седой!

Озарены дороги

Счастливою звездой!

И вдаль с тобою мчится

К рассвету колесница,

Ты, гордый и прямой,

Стоишь в мундире новом,

Стоишь в венке лавровом

Прими же грошик мой!

ТАК И ЭТАК

О, радость юного огня, Почтеннейшие! Навсегда

Когда, усилий не ценя, Умчались юности года,

Я в горы шел,- когда меня Как их воспомню без стыда

Манили кручи,- И сожалений?

Чтоб там, в тени густой сосны, В конюшне стоя без седла,

Познать величье вышины, Была лошадка весела,

Где с осени и до весны Она не грызла удила

Гнездятся тучи. В горячей пене.

Воистину бывал я рад,, Сияли зеленью леса,

Когда летел на землю град, Сверкала на траве роса,

Небес багряный маскарад Мне улыбались небеса

Мне был по нраву,- В начале мая,

Но гром стихал, редела мгла, Так звонко пели соловьи,

Заря благую весть несла: Но мне хотелось в забытьи

Ушла зима, весна сошла Оплакать горести свои

На мир по праву! Весне внимая.

О, встреча с морем и волной, Быть может, мне претил покой,

Когда палит июльский зной Я рвался в море сквозь прибой,

И жаждет лист во тьме ночной Меня над бездною морской

Почуять влагу, Валы качали;

Но вал морской к прибрежью льнет, Вернувшись, я лишался сил,

Прибой под скалами ревет,- Меня смущал мой юный пыл,

Веди ладью в водоворот, В забавах я не схоронил

Яви от вагу! Свои печали.

Как юный бог, спеша вдохнуть Звенел смычок в вечерний час,

Грозу в подставленную грудь, Шли косари в веселый пляс,

Плывешь, победоносный путь Неужто счастье каждый раз

Во тьму нацеля, Лишь в танцах было?

Чтоб без руля и без ветрил Благоухал высокий стог,

Скользить, покуда хватит сил, В нем до зари проспать я мог

Лететь, покуда не испил А на хрустальный ручеек

Весь кубок хмеля! Луна светила.

О, роскошь - в поле иль в лесу Порой из ближнего села

С ружьем тяжелым на весу Навстречу мне девчонка шла,

Умело выследить лису - Тропа всегда узка была

Хвала добыче! Среди пшеницы,

А если крупно повезет - А нынче - сколько ни шумят

Под вечер сбить тетерку влет, Цветы, но их покров не смят,

Кто в восхищенье не придет Навек увял роскошный сад

От доброй дичи? Моей денницы.

О, роскошь юношеских лет, Чуть свет с постели я вставал,

Когда вела меня чуть свет Скорей, чем рог к охоте звал

За раненым самцом вослед Но нет, я весел не бывал,

Тропа оленья, Охотясь в чаще,

О, как он взоры мне ласкал, Печально брел по лесу я

И посреди отвесных скал И слышал только гром ружья,

Величья гибели искал, И крики соек у ручья,

А не спасенья! И стон щемящий.

Крыла у юности легки: О чем я думал в те года?

Как сладостно надеть коньки При свете солнечном всегда

И с ветром наперегонки Зеркальная равнина льда

Лететь свободно, Всего чудесней,

Бежать по брызжущему льду, Звенела песня над катком:

Забыть печаль на холоду, "Взгляни кругом, беги бегом",

В философическом бреду Но не томился ль я тайком

Не гнить бесплодно! При звуках песни?

О, как сверкает окоем, Нет, много лучше было мне

Когда с подружкою вдвоем С друзьями - иль наедине

То спуск встречая, то подъем, Сидеть в домашней тишине

Скользишь с опаской, И беззаветно

И на бегу почуешь вдруг Внимать живительный родник

Касание горячих рук, В словах проникновенных книг,

И, слыша шуточки вокруг, Последних истин каждый миг

Зальешься краской. Взыскуя тщетно.

АЛБРЕХТ РОДЕНБАХ

(1856-1880)

МЕЧТА

Плывут седые облака

в лазури высоты.

Глядит ребенок, погружен

в мечты.

И, изменяясь на лету

уходят облака в мечту,

они плывут, как сны точь-в-точь,

прочь, прочь,

прочь.

Плывут седые паруса,

торжественны, чисты.

Глядит ребенок, погружен

в мечты.

И, уменьшаясь на лету,

плывут кораблики в мечту,

не в силах ветра превозмочь,

прочь, прочь,

прочь.

Плывут миражи вдалеке,

плывут из темноты.

Глядит ребенок, погружен

в мечты.

И нагоняет на лету

мечта - мечту, мечта - мечту,

чтоб кануть в Лету, кануть в ночь,

прочь, прочь,

прочь.

ЛЕБЕДЬ

Прохладно; первая звезда

в просторах замерцала;

и в девственный глядится пруд

небесное зерцало.

В объятьях ночи и луны,

сияние струящей,

прекрасный лебедь на воде

лежит, как будто спящий.

Он гладь невинную крылом

восторженно тревожит,

и пьет, и грезит, как поэт,

и прочь уплыть не может.

Ему ответит на любовь

печаль воды озерной,

и образ отразит его

хрустальный, иллюзорный.

И лебедь в озеро влюблен,

безмолвствуя во благе,

но не бесчестит никогда

его невинной влаги.

(Дитя, вот так и я творю,

когда закат увянет,

когда невинный голос твой

в мое сознанье канет.)

ОРГЛ

Вершину как престол избрав,

торжественная птица

взирала в небо, чтоб затем

в просторы устремиться.

Но ядовитая змея

всползла на каменные кручи,

и, лишь собрался царь высот

уйти в полет могучий,

змея вокруг его груди

предательски и злобно,

блеснув на солнце, обвилась,

стальной петле подобно.

Летит орел, а с ним - змея,

что меж камней лежала,

и в грудь орлу сочится яд

отравленного жала.

О честолюбец, возлети

в простор, в пучину света

и не ропщи, что смерть близка:

таков удел поэта!

МИР

Был зимний вечер. Темнота окутала алтарь.

Ко входу в церковь брел монах, держа в руке фонарь.

Как пилигрим, свершивший путь, усталый, изможденный,

остановился и застыл у каменной колонны.