Письма полумертвого человека

Письмо XXXVII. Д. Ц. - С. Л.

12 марта 2003

Повышенная гибкость

Опять 25. На колу мочало - начинай сначала. Все это уж служило предметом нашей переписки, чего по новой-то талдычить?

Но, с другой стороны, взять, к примеру, "Горе от ума", которое Вы в прошлом письме разнообразно поминали, - когда написано, а все как новенькое, и всякий день нашей здешней жизни - к месту.

Писал я Вам в свое время про поэтов: они, мол, - особенные такие люди, специальные, наделенные какими-то способностями к художественному творчеству, благодаря которым умеют нечто, чего всякий - не сумеет. И что ж - а жизнь мне фигос под нос: когда страна быть прикажет поэтом, у нас поэтом становится любой. Не боги горшки обжигают. Пока вы едете на эскалаторе, вам в уши вольют не меньше пары-тройки продуктов самодеятельного стихотворства, где смело рифмуются разнообразные глаголы повелительного наклонения вроде "поспеши - приходи" или "приходи - купи". И вообще "Памперс знает, что Ваш малыш желает". Почему-то кажется, что вовсе не хитроумные криэйторы - авторы рекламы подгузников тонко стилизовали слоган (с его холуйским "желает" вместо "хочет") под всем знакомые поздравительные вирши типа "здоровья, счастья и любви в день юбилея ты прими". Нет, сдается, попросту какой-нибудь местный начальник над проницательными Памперсами, чтецами в младенческих сердцах, исторг из себя сей поэтический продукт. Так и вижу: сидит этот Иван Иваныч (или Сидор Сидорыч), занес "паркер" над девственной белизной листа, поднатужился... и произвел. А чо! И мы не лыком шиты!

И правильно - а то вообразили себе, будто какие-то там надобны способности, еще вот этот... талант, что ли. Да ни хрена не надо, стихийное творчество масс, как уже бывало, преотлично обойдется без ваших талантов. Если Иван Иванычу хватило способностей всем своим крепким задом водрузиться в это кресло - уж слова в рифму он как-нибудь приладит. И вообще - как граф Уваров на смерть некоего Пушкина отозвался с подобающей госмужу трезвостью, - сочинять стишки еще не значит проходить великое поприще. (А также, добавлю, и картинки рисовать. Тут мне рассказали в одном издании: рекламу принесли, графический файл, что-то такое налеплено на манер коврика с лебедьми. Художники оного СМИ аккуратненько и говорят: мол, давайте мы как-нибудь переделаем... А рекламодатель аж руками в ужасе всплеснул: вы что, Сидор Сидорыч сами рисовали. Легко вообразить этого Сидора, которому вчера установили программу PhotoShop, и он ею радостно овладевает в рабочее время...)

Какие, к черту, поэты - вот тут наши городские комитеты "300" и по печати, а также некая фирма "УНиК" учинили самонужнейшее, настоятельно необходимое мероприятие, без проведения которого буквально нельзя было жить ни дня, ни даже минуты: конкурс на лучшее поздравление Петербурга с его юбилеем. И этот конкурс, доложу Вам, в отличие от, например, не менее насущного и животрепещуще-актуального конкурса на текст гимна СПб, таки дал результаты! (Что же до гимна - городские парламентарии во главе с председателем гимнической комиссии г. Тюльпановым, на наше счастье, заново созвавшись, нашли себе дела поинтереснее.) И победитель средь поздравителей сыскался - Букин Евгений Александрович, г. Москва; ему от означенных комитетов и фирмы вышло поощрение. Е.-Букин в самом деле превзошел прочих участников этого графоманского чемпионата (насколько можно судить хотя бы по плодам текстопроизводства двух других призеров) - вот что он измыслил: "Острошпильный, хладноволный, сексапильный, любвиполный, белоночный, вштормприливный, будь ты мощным, будь счастливым, будь веками награжденным, будь всегда новорожденным". А, каково?! - это вам не худосочное творчество скажем, Бочкова А. В., г. Подольск (2 место), к которому, судя по всему, в порядке шефской помощи слетела муза Розенбаума А. Я.: "Я влюблен, как безумец, в творенья Растрелли и Росси, В "камероновский" Павловск и Адмиралтейства иглу. Я люблю его зимы, и весны, и лето, и осень... Его стилей волшебных и строгих канонов игру"... et cetera. Зато бронзовой лауреатке Стрекаловой О. Я., г. Выборг, явно одолжилась муза Исаковского-Прокофьева-Суркова: "Твоя земля дала мне силу, я горд, что ты в моей судьбе. Сегодня, как и вся Россия, я низко кланяюсь тебе" (опять же и род почему-то мужской).

Но как это логично: если у нас кем угодно становится любой, почему любому не стать поэтом? Могут же пульмонологи возглавлять телевидение, а милицию - вообще неведомо кто. Не говоря уж о политических партиях и движениях. Подумаешь, телевидение: "Я князь-Григорию и вам Фельдфебеля в Вольтеры дам, Он в три шеренги вас построит, А пикните, так мигом успокоит". В свое время другой Григорий, Распутин, задумал протолкнуть какого-то своего собутыльника, невразумительного забулдыгу, на архиерейское место, но Синод дважды кандидатуру проваливал. Назначили третье голосование, перед которым специально прибывший эмиссар Двора многозначительно заявил: "Этого хочет Царское Село". В ответ какой-то синодальный острослов съехидничал: "Что ж вы сразу не сказали - тогда б мы и черного борова посвятили в епископы". Эка невидаль - руководить; тут действует номенклатурный закон воспроизводства епископов: коли меня так назначили, и ничего, мир не перевернулся, очень даже неплохо вышло, всё функционирует, - и я кого-нибудь таким же манером назначу - "А впрочем, он дойдет до степеней известных. Ведь нынче любят бессловесных" (выделено Грибоедовым). Да, кстати, ведь и "Как станешь представлять к крестишку ли, к местечку, Ну как не порадеть родному человечку!..".

Вертикаль власти можно и так понимать: если первое лицо - ее макушка, то второе ему чем-то уступает, в противном случае им логично поменяться местами. Значит, третье лицо должно быть еще глупее и бездарнее второго (кажется, так оно и есть), двенадцатое - одиннадцатого, 137-е - 136-го, и т. д. Зато всякому нижеследующему в отношении вышестоящего надлежит обладание двумя известными талантами Молчалина А. С., которые, как известно, "чудеснейшие два! и стоят наших всех", - умеренностью и аккуратностью: "Мне завещал отец: Во-первых, угождать всем людям без изъятья - Хозяину, где доведется жить, Начальнику, с кем буду я служить (...) Собаке дворника, чтоб ласкова была".

Однако еще позапрошлого века карикатуристы острили: "начальству кланяйся ниже карманов - подчиненного гни в дугу" - всякий черный боров, чуть посвятят его в общественно-политические или народно-хозяйственные руководители, сразу принимается самодурствовать. Как, знаете ли, в известном анекдоте про капризного Вовочку: "Хочу говна! - Не хочу говна!" (ввиду новейших лингвистических строгостей спешу напомнить: сие слово институционализировал в русском языке еще Ленин В. И., заявивший, что интеллигенция есть вовсе не мозг нации, а означенная субстанция). Скажем, возьму да и проведу конкурс поздравлений Петербургу, и победителей назначу, и их награжу - и силлабо-тоническая система стихосложения мне не указ. Ну и что, что вштормприливная игра канонов, - а компании "УНиК" нравится.

Или вот какие-то дьячки, которых игрой фортуны (или благорасположением очередного управляющего в казенном доме) занесло в столичные депутаты, под водительством загадочного Каадыр-оола Бичелдея вздумали нас с Вами законодательно учить чистописанию. Кого? - нас, владетельных князей русского языка (кажется, не ошибусь, полагая, что Вы, как и я, ничем другим и не владеете). А все потому же: никто не лучше никого, когда страна прикажет, специалистом становится любой. Вертикаль целиком, может, и жесткая, но в каждом отдельном сочленении звеньев гибка необычайно. Это, береги Бог, покамест еще не шигалевщина ("Высшие способности... изгоняют или казнят. Цицерону отрезывается язык, Копернику выкалывают глаза, Шекспир побивается каменьями... Рабы должны быть равны: без деспотизма еще не бывало ни свободы, ни равенства, но в стаде должно быть равенство"), это... ну вот как Александр Володин описывал т. наз. "застой":