Поводыри украинского сепаратизма. Конспирология «самостийничества»

В управление Украинским Экзархатом Русской Православной Церкви Филарет (Денисенко), тогда еще архиепископ, вступил 14 мая 1966 года с одновременным назначением постоянным членом Священного Синода РПЦ. Филарет был не только Патриаршим экзархом «Украины», вторым лицом в иерархии Русской Церкви, но и в 1990-м, после смерти Святейшего патриарха Пимена, местоблюстителем патриаршего престола. До Филарета, как правило, именно местоблюстители и становились патриархами. Поэтому Филарет нисколько не сомневался в своей победе на предстоящих выборах патриарха и уже начал готовиться к переезду из Киева в Москву, заготовив даже патриарший куколь. Но как раз в тот момент в перестроечной прессе появилось множество публикаций, разоблачающих Филарета как многолетнего агента КГБ по кличке «товарищ Антонов», в свое время даже удостоенного за верную службу режиму ордена Трудового красного знамени… (Сам Филарет, кстати, в 1995 г. признался журналистам, что действительно являлся сотрудником КГБ, ибо «такое было время». Признал и свою кличку — «Антонов»)… Однако и это не всё. Киевский митрополит был изобличен еще и в аморальном для монаха образе жизни: он имел жену и детей! Публичный скандал, в который оказались втянуты дети и теща «монаха» Филарета, вызвал настоящий шок. Откровения тещи о «сожителе» ее дочери, с которым она судилась из-за жилплощади, и Веры Денисенко (дочери Михаила Денисенко) о том, что «папа говорил, что в КГБ все знают, для КГБ я — женатый, для остальных — нет», — свидетельствовали о полном моральном разложении главного монаха «Украины». И тем не менее… У Филарета было не только огромное желание стать патриархом Московским, но и неплохие возможности для этого. Ведь после смерти патриарха Пимена он являлся фактическим руководителем Церкви, сам готовил и проводил Поместный Собор, а представители «Украины» составляли едва ли не половину его делегатов. Однако разоблачение неблаговидных сторон жизни Филарета сыграло свою роль, и на Поместном соборе Русской Церкви в 1990 г. ее патриархом был избран митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий (Ридигер).

Филарет был обескуражен и, вернувшись в Киев, сразу же заговорил о необходимости… «самостийной Украинской Православной Церкви». Провозглашение 1 декабря 1991 г. «нэзалэжной Украины» обеспечило планам Филарета полную государственную поддержку. Тем более что с новоявленным украинским президентом Л. Кравчуком (в советское время секретарем ЦК КПУ по идеологии, т. е. атеистом по определению) их связывали давние дружеские связи и серьезные деловые отношения. Так, Филарет организовал специальный фонд в поддержку Кравчука на президентских выборах осенью 1991-го и перечислил в него 600 тысяч рублей церковных денег. А ранее, в августе того же года, при содействии Кравчука и украинского премьера Витольда Фокина на счета УПЦ были переведены миллионы рублей запрещенной в тот момент Компартии Украины. Эти огромные суммы затем бесследно исчезли с филаретовских счетов, и украинские коммунисты вот уже два десятилетия тщетно добиваются через Генпрокуратуру их возвращения.

Итак, в октябре 1991-го Филарет публично озвучил требование о необходимости «автокефалии» Православной Церкви в Малороссии. (И это притом, что еще в октябре 1990-го Архиерейский Собор Русской Церкви преобразовал Украинский Экзархат в «Украинскую Православную Церковь» с предоставлением ей широкой самостоятельности в управлении. Всего-то год минул, а сепаратисты, в ответ на очевидную уступку, стали требовать новых.) Между тем, заявление Филарета немедленно вызвало массовые протесты верующих. Против автокефалии высказались все монастыри и епископы Малороссии. Тогда Филарет перешел к запугиванию несогласных, лишив кафедр ряд епископов. В ответ в Москву отправились многочисленные делегации православных с просьбами снять Филарета и сохранить церковное единство. В апреле 1992-го Архиерейский Собор Русской Церкви обсудил сложившуюся ситуацию. Филарет привез на собор послание Леонида Кравчука с просьбой о даровании УПЦ «автокефалии». Но вопрос, по настоянию представителей Малороссии, перешел в другую плоскость, и Киевскому митрополиту пришлось отвечать за смуту и дискредитацию Церкви, которые он учинил своими действиями и личной жизнью. Ряд малороссийских епископов выступили с предложением немедленно решить вопрос об отрешении Филарета от должности. Последний упросил не делать этого и торжественно поклялся на Кресте и Евангелии, что «во имя церковного мира» сам подаст прошение об освобождении его от обязанностей предстоятеля Православной Церкви в Малороссии. Однако, вернувшись в Киев, на срочно созванной пресс-конференции объявил, что никаких клятв не давал, в отставку не уйдет, и будет возглавлять УПЦ до конца своих дней, поскольку «дан Богом украинскому Православию». Попутно решил «оправдаться» и за своих жену и детей. Оказалось, что сожительница его Евгения Петровна Родионова — всего лишь «единоутробная сестра» Филарета, а их трое детей — приемные, взяты из интерната в Свердловске, о чем митрополит даже предоставил справки. Впрочем, очень скоро выяснилось, что справки подложные, указанные дети в этом интернате никогда не числились. Да и мать Евгении Петровны, Ксения Митрофановна Родионова, наотрез отказалась признать, что рожала Филарета, и во всех своих судебных тяжбах с ним по поводу имущества именовала его не иначе, как «сожитель моей дочери Денисенко». Соответственно, и мать Филарета (умерла в 1999-м) никогда не признавала Евгению Петровну своей дочерью. Так что «легенда» о единоутробных «брате-сестре» никого не ввела в заблуждение. Карьера лжемонаха и клятвопреступника близилась к своему закату…

27—28 мая 1992 г. в Харькове собрался Собор епископов Украинской Православной Церкви. Как вспоминал позднее митрополит Харьковский и Богодуховский Никодим, сыгравший решающую роль в организации и проведении Собора: «На протяжении всей работы Собора через каждые два часа меня вызывали на телефонный разговор с канцелярией президента Л. Кравчука. Он относился ко мне с большим уважением, и потому мне постоянно передавали “Никодим Степанович, Леонид Макарович надеется на добрую дружбу и просит не трогать Филарета’'. Когда приступили к голосованию, помощник президента по телефону от лица Леонида Макаровича предупредил: “Если Филарет будет снят, то правительство вашу Церковь поддерживать не будет’’» [151]. Но Собор не поддался грубому нажиму украинской власти — Филарет был смешен с поста предстоятеля УПЦ, почислен за штат и запрещен в священнослужении. Новым предстоятелем Собор избрал митрополита Ростовского и Новочеркасского Владимира (Сабодана). Решения Харьковского Собора поддержали все монастыри и епархии Малороссии, и даже приходы Киева, где Филарет был правящим архиереем.

11 июня 1992-го Архиерейский Собор РПЦ утвердил решения Харьковского Собора. 17 июня в здание Киевской Митрополии на ул. Пушкинской, 36 для принятия дел у Филарета явилась назначенная Харьковским Собором комиссия (три епископа, три священника, три монахини и три мирянина), но их встретили вооруженные головорезы «Украинской Национальной Самообороны» (УНСО). Эти же боевики ворвались в кафедральный Владимирский собор и изгнали оттуда православных. А в ночь с 18 на 19 июня «унсовцы» ринулись на штурм Киево-Печерской Лавры, где должна была разместиться резиденция вновь избранного Киевского митрополита Владимира (Сабодана). Вечером, свыше сотни вооруженных обрезками труб и арматуры, резиновыми дубинками и цепями «унсовцев» во главе с Д. Корчинским и С. Гринчуком начали штурм Лавры. Перебравшись через стену и не встретив поначалу сопротивления, они быстро окружили резиденцию настоятеля монастыря отца Питирима. Затем, ворвавшись в покои, принялись крушить двери, окна, мебель. Ошарашенному священнослужителю штурмовики объявили, что «берут под охрану Лавру, дабы не допустить ее передачи Москве». На место событий тут же прибыла милиция и… заняла позицию стороннего наблюдателя. Тем временем в монастыре ударили в набат, и на защиту своего наместника поспешили монахи и послушники. Их сразу атаковали вооруженные «унсовцы», в ряде мест завязались драки. Стражи порядка продолжали спокойно наблюдать за происходящим. Однако призывный звон колоколов привлек в обитель многих православных — и сила сопротивления захватчикам резко возросла. По-видимому, ситуация пошла не по тому сценарию, который планировался в администрации президента Кравчука, поэтому на месте событий появился ОМОН. Пустив в ход дубинки, его бойцы обрушились и на боевиков, и на прибывшую с ними милицию. «Что вы делаете? Мы же свои!» — не могли скрыть своего удивления штурмовики, но это не остановило ОМОН. Постепенно был водворен порядок. Часть «унсовцев» арестовали, остальных — а это около сотни молодчиков во главе с Д. Корчинским — блокировали у стены резиденции настоятеля. Тут же провели конфискацию ножей, дубинок, перчаток, красночерных бандеровских повязок со стилизованной свастикой на них и даже газовых баллончиков. Захват Киево-Печерской Лавры не состоялся. Всемирно известная святыня Русской Церкви в руки «украинцам» не далась. Тем не менее, на следующий день замминистра украинского МВД генерал Валентин Недригайло приехал в разгромленную Лавру и попробовал уже словами уговорить ее насельников… «перейти» к Филарету! И только натолкнувшись на недвусмысленную отповедь разгневанных и еще не отошедших от побоища православных, уехал восвояси. Тысячелетняя твердыня Русского Православия устояла под очередным натиском нечестивых [152].