Власть и совесть. Политики, люди и народы в лабиринтах смутного времени

Кстати, «Демократическая Россия», «Рабочий союз», группа беспартийных депутатов выдвигали предложение прервать на две недели Съезд, подготовить пакет проектов законов о президентстве и потом возобновить работу. Но предложение не прошло.

В атмосфере всеобщего возбуждения тонули самые серьезные вопросы, в том числе о Федеративном договоре. (Мне, как заместителю Б. Н. Ельцина, возглавлявшему соответствующую комиссию Съезда, пришлось внимательно изучить все союзные законы и постановления, проекты документов к Федеративному договору. С Борисом Николаевичем работалось хорошо даже после всех этих криков. Я часто задумывался: «Каков он по своей естественной сути, надежда России? Что в нем искреннее, человеческое, а что наносное, «политическое»? И может ли то и другое гармонично и естественно сочетаться в человеке?)

В ходе обсуждения Постановления об основных началах национально-государственного устройства Российской Федерации удалось как-то сблизить позиции противоборствующих сторон. Отдельные пункты в проект внесли «Коммунисты России». Одновременно от группы «Демократическая Россия» предложили включить пункт аз Декларации о суверенитете России. После долгих дебатов я поддержал их предложение. Но секретарь ЦК компартии России А. Соколов не соглашался ни в какую, хотя представители «Демократической России» готовы были идти на уступки. Пришлось сказать Соколову: «Вам нельзя заниматься политической работой, ибо вы не ищете, не умеете и не можете найти компромиссные варианты. Почему вы дискредитируете себя и свою партию?»

Без шума Съезду стало жить неинтересно, и он возник в очередной раз при принятии постановления по Союзному и Федеративному договорам. Мне пришлось выступить после председателя редакционной комиссии и сказать: «Нельзя из-за спешки комкать важный вопрос, которого ждут люди». Нам удалось добиться определенного продвижения вперед при обсуждении второго варианта проекта. Предложение принять его за основу и поручить доработать Верховному Совету было поддержано и Шахраем, и Мазаевым, вопрос вынес на голосование Б. П. Ельцин. Таким образом, Съезд одобрил Постановление о Федеративном договоре и поручил Верховному Совету и Совету Федерации, консультируясь с Верховными Советами республик, краев и областей РСФСР, доработать проект Федеративного договора и подготовить его к подписанию. Это было очень важное решение.

Затем Борис Николаевич выступил с предложением о перераспределении полномочий между высшими органами государственной власти. Вопрос был решен положительно, и задолго до избрания на президентский пост Б. Н. Ельцин получил фактически президентские полномочия.

Откровенно говоря, душой я был за такое решение. Надоело безвластие – и союзное, и российское, и был готов голосовать за предоставление любых полномочий, лишь бы это привело к стабилизации обстановки и проведению предсказуемой, последовательной политики. Я был готов еще раз довериться Ельцину.

Позднее на трибуну с заявлением вновь поднялась С. П. Горячева: «Борис Николаевич, на этом Съезде произошло ваше саморазоблачение (шум в зале); не только для меня, для многих стало ясно (шум в зале), что президентский пост для вас – главная цель. Ради нее вы идете на обман, фальсификации, готовы на любую авантюру, не остановитесь перед тем, чтобы ввергнуть страну в кризис ради власти, вы готовы на все. Президент республики должен быть воплощением чести и достоинства ее народа. Вы воплощение совсем других качеств. Я не могу без ужаса и содрогания думать о том, что вы можете занять этот пост. Вы просите о дополнительных полномочиях, не сумев распорядиться имеющимися».

Не думаю, что это было уместно и нужно. Оно скорее подлило масла и в без того незатухающий костер конфронтационности. А привел я это ее заявление с единственной целью: еще раз подчеркнуть смелость этой женщины, ее искреннюю боль за Россию, за Отечество, показать, что ее поступкам чужда корысть. Думаю, ее резкое выступление продиктовано скорее всего беспомощностью, даже отчаянием от того, что ее не слышат и не понимают. При всех противоречиях она свою роль играла честно.

При обсуждении вопроса о Союзном договоре я вышел к микрофону и сказал, что решать этот вопрос следует в комплексе с Федеративным договором. Поэтому меня неприятно удивили такие слова А Собчака; «В феврале в Совете Федерации проест Федеративного договор» был принят за основу. Мы признали его разумным, не расстраивающим отношения с республиками. Более того, он может быть положен в основу Союзного договора. Каково же было мое удивление, когда, встретившись, чтобы внести какие-то второстепенные замечания, через месяц, мы вдруг, не без помощи вашего

Председателя Совета Национальностей, обнаружили, что о Федеративном договоре уже речь вообще не идет, а обсуждается вопрос подписания Союзного договора автономными республиками в составе Российской Федерации. И, потратив целый день, мы так и не пришли к определенному выводу». Это была явная политическая фальсификация. Вопрос о форме подписания Союзного договора был одним из важнейших при доработке Федеративного договора, потому что многие республики боялись исключения из числа субъектов Союза, если они подпишут Федеративный договор. Может быть, кому-то требовалось специальное разъяснение, но только не Анатолию Александровичу. Видимо, политическая культура, а точнее, ее отсутствие, сыграла роль. В перерыве я подошел к нему:

– Анатолий Александрович, вы же умный человек, как же можете выступать с такими речами? Вы ведь знаете мою позицию. Я больше всех выступаю за самостоятельность и безотлагательное подписание Федеративного договора. За это меня и бьют. А вы все перепутали.

– Извините, так получилось, я, может быть, неправильно интерпретировал факты, – сказал Собчак.

Это называется – обругать с трибуны, а извиниться – за углом.

После обеденного перерыва к микрофону вышел А. Руцкой и заявил о создании нового блока – «Коммунисты за демократию». Конечно, выход из ситуации, сложившейся в КПСС, искать следовало, нельзя было блокироваться с массой престарелых догматиков. Но то, как все это было сделано, оставило у меня впечатление перехода из одной крайности в другую.

Запомнилось мне выступление С. А. Филатова, которого я раньше считал одним из «крайних» демократов. Оно было очень дельным по сути, в нем говорилось об идее «круглого стола», Федеративном договоре, президентстве. Он показался мне разумным политиком, внушал доверие.

Подводя итоги внеочередного, третьего Съезда, Борис Николаевич отметил: «На фоне углубляющегося экономического кризиса победителей не будет». Это было очень точно замечено. Если бы Борис Николаевич, да и каждый из нас, придерживался принципов сотрудничества во имя стабильности. Но, как говорится, есть разница между «хотеть» и «мочь».

Съезд принял постановление по распределению полномочий между высшими органами государственной власти. При этом было заявлено, что тем самым «создана основа для механизма реализации антикризисных мер в Российской Федерации». Однако сегодня мы видим, что претворить намеченное в жизнь не удалось, механизм не сработал. А может, не сработало желание, чтобы он сработал?

Не могу не упомянуть о заключительном слове Председателя Верховного Совета, который высказался и по поводу нашего заявления. «Высказывались различные мнения в их адрес, – отметил Б. Н. Ельцин.

– И меня лично огорчило заявление, тем более что оно было сделано в мое отсутствие. Но я считаю, что сейчас не время тасовать карты. Я сделаю все, чтобы нормализовать работу с шестью народными депутатами. Но со своей стороны хочу предупредить, что увлечений разными играми не допущу. Я спрашивать умею».

Насчет «спроса» действительно было все в порядке. Крайние начали хорошо организованную кампанию психологического террора против нас.

Дело не в нас, конечно, и уж тем более не во мне лично. Но о том, за что ратовали мы, много было сказано и на Съезде, и после него, но услышано – и в России, и на уровне Союза – крайне мало. Такова трагедия нашего российского бытия.