Великая Российская трагедия. В 2-х т.

Р.И. Хасбулатов

ВЕЛИКАЯ РОССИЙСКАЯ ТРАГЕДИЯ

ЧАСТЬ I

ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ

Я знаю — Провидение сохранило мне жизнь в те страшные дни, когда мир равнодушно наблюдал развертывание Великой Российской трагедии, только с одной единственной целью — чтобы я мог написать эту Книгу. Книгу — Правду. Книгу моей судьбы, моих товарищей по Парламенту, многих соратников в огромной стране. Книгу судьбы народа российского — доверчивого, наивного, доброго. И в то же время способного быть равнодушным к страданиям и своим, и своих ближних. Народа справедливого, ценящего ум, бескорыстие, отвагу. И в то же время терпящего беспутных, продажных, бесталанных правителей.

Эта Книга о Верности Долгу, о Чести и Достоинстве одних; об изменах, подлом предательстве и клятвопреступлениях других... Я видел множество людей, которые как-будто стремились своим устрашающим числом опрокинуть само понятие Чести, как бы пытаясь “облагородить” низменные действия и помыслы, восславляя грязные стороны характера человеческого. Таких людишек было достаточно и в Парламентском дворце, а их интриганская деятельность в мае — начале сентября 1993 года породила в Кремле иллюзию о якобы слабости позиций руководства Верховного Совета, укрепила его решимость к жестокой расправе над законодателем — реализации давно вынашиваемых преступных планов заговорщической деятельности. Эти люди не думали о сплочении сил представительной демократии перед очевидным наступлением сил реванша и тирании — они добивались лишь личного возвышения. Что им интересы Народа и Государства!..

Давайте будем откровенны — спросим себя: какой иной народ потерпел бы такой вселенский позор, как двухнедельную осаду высшей государственной власти в стране, избранной в условиях наибольшего развития демократии — в 1990 году? Какой народ потерпел бы расстрел Парламента из танковых пушек в самом центре 10-миллионного города? Народ этот унижен сегодня, оскорблен, опозорен — и сделали это самозванные правители, отменяющие конституции, безнаказанно убивающие и избивающие мирных людей, “дарующие” права и милости по своему капризно-шутовскому хотению.

...Автобус остановился. Открылась дверь. Первым вышел Коржаков, начальник охраны Ельцина. За ним — полковник Проценко. Альфовцы крикнули ему: “Командир, опустите шлем, здесь много журналистов". Затем они пропустили меня. Проценко сказал: “Я свое обещание выполнил, Руслан Имранович. Доставил Вас живым и невредимым. Как и обещал депутатам: ни один волос не упал с Вашей головы". Я посмотрел ему в глаза и усмехнулся. Проценко отвел глаза, — кажется, он понял, что я догадался, почему при выходе из “Белого дома" он, шедший впереди меня, опустился чуть ли не на колени и стал что-то искать... Журналисты защелкали фотоаппаратами, нацелились видео... Дверь “Лефортово" открылась и с треском закрылась за мной. Я — Председатель Верховного Совета Российской Федерации, Председатель межпарламентской Ассамблеи Содружества Независимых Государств, член-корреспондент Российской Академии наук, Академик Академии естественных наук, профессор, стал политическим узником, брошенным в тюрьму с нарушением законов и Конституции страны, международных правовых норм...

Глава I. СССР — РОССИЯ: ТРАНСФОРМАЦИЯ ГОСУДАРСТВА

Накануне ... "Прыжка в реформы"

После августовских событий 1991 года в Москве центральная (союзная) власть стала распадаться буквально на глазах. Лихорадочные усилия Михаила Горбачева, стремившегося оживить работу по заключению нового Союзного договора, встречая мощное противодействие республиканских “вождей", породили губительный новоогаревский процесс. Он, в свою очередь, уже был готов произвести на свет свое детище — Союз Суверенных Государств (ССГ) — так назывался этот проект, явившийся прообразом Беловежских соглашений об СНГ. Я тогда подчеркивал, что это решение — плохое из наихудших, но делать было нечего.

Союзное правительство практически было ликвидировано, а вместо него образован Государственный комитет по управлению экономикой. Союзные республики были в то время буквально одержимы одной мыслью — получить как можно больше прав от умирающего союзного центра. Полагая, что тем самым автоматически будут решаться их обостряющиеся социально- экономические проблемы. Каждый из лидеров республик, собирающихся под председательством союзного Президента, исходил из аксиомы, что именно его республика “содержит весь Союз". Такой подход был характерен и для руководства Российской Федерации — мы здесь не были исключением, а порою и задавали тон в дезинтеграционных процессах — это надо признать самокритично.

Я это видел в конце 1990 года и вплоть до лета 1991 года, постоянно участвуя в многочисленных заседаниях горбачевского Кремля.

Проблема управления социально-экономическими и политическими процессами в России стала обостряться (хотя внешне это не бросалось в глаза) сразу же после августовских событий 1991 года. Тогдашнее российское правительство оказалось по сути парализованным. Премьер России И.С.Силаев был “отправлен" в упомянутый выше союзный комитет под мощным давлением группы Полторанина-Бурбулиса-Шахрая, известных клевретов российского Президента. Ни союзного, ни российского правительства, способного — не то чтобы “реформировать", но осуществлять управление страной — не было в течение 2-3 месяцев. Бесконтрольность чиновничества стала стремительно возрастать, а соответственно — и его коррумпированность. Регионы оказались предоставлены сами себе.

Некоторое оживление в деятельность исполнительной власти внесла подготовка к пятому Съезду народных депутатов России осенью 1991 года, в ходе которого Президент России неожиданно провозгласил себя премьер- министром, а своими первыми заместителями — довольно посредственных деятелей, никогда не занимавшихся ни управлением, ни производством (как и Гайдар, и Бурбулис).

На этом съезде Президент объявил о новой радикальной экономической реформе — готовящейся либерализации цен, крупномасштабной приватизации. Было сказано, что все трудности останутся позади уже в конце 1992 года. Трудности однако усугубились.

Первое “правительство реформаторов" бесславно ушло в небытие в конце 1992 год, оставив после себя созданные им же самим крупные экономические и социальные проблемы. Но если они в какой-то мере анализировались, то вопросы, связанные с исследованием проблем эволюции государства, оставались вообще без внимания.

Персонификация государства

Возникло ли мгновенно, одномоментно новое российское государство после краха СССР? Как это ни парадоксально, но широко известным фактом является то, что традиционно склонные к теоретическому анализу, российские ученые — юристы, экономисты, социологи, философы, не говоря уже о “новых политологах", не пытались и не пытаются осуществить фундаментальный анализ эволюции “Государства СССР". Во-первых, со времен горбачевской перестройки до августа 1991 года, во-вторых, эволюцию российской государственности с конца 1991 года до сентябрьско-октябрьских событий 1993 года. Многие ученые предпочли для себя облегченный путь оперирования конкретными событиями, превратившись в публицистов-журналистов. Одинокими выглядели редкие возгласы академиков Абалкина, Коптюга и некоторых других, которые ставили вопросы: “Какое государство мы строим?", “Какие идеалы и ценности мы берем на вооружение?". Их высмеивали одни, другие предпочитали их не слышать. Да и сегодня, даже после Великой российской трагедии, мало кто серьезно интересуется вопросами о путях исторического развития России как естественном историческом процессе. Кстати, почти все одержимы “загнать" этот процесс в некие субъективные суждения, причем взятые из собственной головы, намереваясь “выпрямить" это развитие, сообразно своим представлениям о единственно правильном “западном" пути. Однако мало кто глубоко освоил и нелегкий “западный" путь развития. Отсюда — эксперименты, эксперименты... В Конституции. В президентстве. В экономических реформах. В самоуправлении. И везде — попытка подчинить реальные жизненные процессы заимствованным схемам.