Из записок районного опера

Так ответил мне осведомитель, сволочь бессовестная, — дать бы ему по харе, но нельзя — ценный кадр, такими — не разбрасываются… Так что не стал я буровиться и сердить нужного человечка, а ещё посидел у него полчасика, дёрнул водочки под огурчик, и на десерт кинул мне Тёмный перспективную идейку: «А вы возле хаты Княгини подежурьте, кажись — она при «ширле» сейчас, приторговывает маленько… Повезёт — хлопнете кого-нибудь!..» Что ж, на безрыбье и дельный совет сойдёт за добычу… Попрощался я с осторожным сексотом, и попёрли мы с Костиком на хату к Княгине.

Тоже — известная в узких кругах личность. 38 лет тёлке, полжизни — торчком на игле, но не сплошняком, конечно, а — регулярно спрыгивая… Видать, здоровье с самого начала было буйволочье, раз до сего дня дожила, но и его посадила полностью, сгнила как перезимовавшая под снегом кочерыжка, смотрелась страшненькой, принюхаешься — уж скорой смертью от неё ощутимо тянет…

Когда-то была у неё оставшаяся в наследство от родителей шикарная трёхкомнатка в центре города, сейчас — вдвоём с сожителем ютилась в однокомнатке на окраине, в хате практически — ни мебели, ни ковров, ни одежды путящей, ни телевизора с холодильником, — всё давно уж исколото… Во жизнь!.. И сожитель из таких же — гнилозубый, щупленький, «синявки» давно спалены от «ширялова», — не мужчина, а так… разок сморкнуться!.. А вот Княгиня его приютила, чем-то приглянулся он ей, стало быть, раз и при себе держит, и иногда р а с к у м а р и т ь с я даёт, она в их парочке — как двигатель всему, он же — типичный альфонс с нарколыжным уклоном…

Княгине трудно одной, психологически не выдерживает тягот жизни, а когда рядом кто-то в мужских штанах — оно как-то и дышится веселее, и «ширяется» приятственнее!..

…Опять — стандартная многоэтажка. Наш микрорайон почти весь состоит из подобных домов-близнецов, что снаружи, что внутри — не отличишь. Единственно — где-то чище, где-то вонючее, а в некоторых подъездах ещё не все стёкла и электролампочки разбиты… Квартира Княгини была на пятом этаже.

План у нас с Костиком был стандартный: подождём, пока к Княгине припрутся гости нарколыжного вида, и на выходе, когда кто-либо появится на пороге — ворвёмся внезапно на адрес и всех накроем с поличным, если повезёт…

Двери у Княгини — бронированные, упаришься взламывать, да и санкции прокурора на проникновение в жилище нет… Впрочем, и была бы — какой смысл тратить время на взлом двери, если за это время хозяева уничтожат улики?.. А просто постучать и попросить впустить нас для обыска и нахождения «дури», — так, чего доброго, там ещё помрут от издевательского хохота, а нам — отвечай…

Но где устроить засаду, если все подходы к квартире просматриваются?.. Решили разместиться на площадке за лифтом, — нас оттуда никому не видать, разве что мусор пойдут выкидывать… В любом ином случае желающему провериться на посторонних придётся подняться по ступеньках вверх и заглянуть на площадку за мусоропроводом, чего обычно никто не делает.

Впрочем, опытный блатной на такую засаду не купится — он подымается в лифте на пару этажей выше, а затем спускается по ступенькам, по дороге проверяя, не притаился ли между этажами кто-нибудь… Но расчёт у нас был на то, что регулярно Княгиня не барыжничала, и клиентуру имела случайную, из разряда начинающих, то есть — непуганую и малоопытную…

По дороге сюда мы взяли на рынке вяленную рыбу и пару бутылок пива, — чтоб перекусить, да и смотреться будем со стороны натуральней, если жильцы нас всё-таки срисуют.

Сидели на корточках у стены, жевали тарань, запивали несвежим пивом, изредка обменивались двумя-тремя фразами. Со стороны смотрелись двумя заурядными средне-поддающими работягами, — неопрятная одежда, всклоченные волосы, испитые лица… Это вовсе не гримёр нас к засаде таким образом искусно замаскировал, мы и в самом деле — такие.

Много работаем, часто нервничаем, ударно пьём для снятия стрессов, а закусываем мало, и ещё меньше — полноценно отдыхаем… Ну а на зарплату нашу приличную одежду чтоб купить — надо без многих-многих обедов и ужинов жён и детишек оставить, вот и шляемся в тряпье… Не опера, а пугала огородные!..

Когда-то милиционеры смотрелись совсем по-другому: фигуры — плотные, упитанные, как бы подпираемые изнутри ощущением собственной пусть и маленькой, но — власти!.. И типично-ментовские физиономии с прищуром, туповато — решительные, грубо скроенные… Матёрый урка в любой толпе ментовскую рожу узнавал безошибочно!..

Сейчас же такие персонажи если и остались, то — как наследие от прошлого, как не до конца вымершие динозавры… Основной же наш контингент (во всяком случае — в районном уголовном розыске) — мелковатый внешне народец, прыткий и юркий как тараканчики, вечно полупьяненький или хмурый с опохмелу, с голодным блеском в глазах, припадочно — взвинченный, дёрганный, не знающий, что будет с ним завтра или хотя бы через пять минут…

Для оперативно — розыскной деятельности это даже и удобно, никакой бандюга нас теперь от блатных не отличит, но с другой стороны — ведь не только внешне, но и внутренне измельчал современный мент, испаскудился…

Износились наши души, изгрызлись болячками тела… Ни орденов с медалями нам нынче не надо, ни санаториев престижных, ни тем более слов начальственной благодарности в приказах, — пропади оно всё пропадом!.. Нет, нам бы только лишнюю минуточку покоя… чтоб не дёргали и не наезжали все, кому не лень…

А ещё лучше — лечь и умереть сию же секунду, закрыть глаза — и всё… Ни бандитов, ни отцов-командиров, ни обязанностей, ни проблем… Но умереть спокойно не дают, а тем более — не дают жить спокойно. Едва присел на минуточку на стул, слегка прикрыл глаза — всё, уже орёт кто-то над душой: «Ты чего расселся, когда твои товарищи уже давно там-то и делают то-то?!. А ну — бегом туда!..» И — бежишь, бежишь… хоть сил уж и на ходьбу — ни малейших… И только на «территории» своей, в таких вот затягивающихся ожиданиях в засадах на адресах — есть возможность приостановиться и задуматься про житьё-бытьё. И иногда так страшно становится на душе от своих мыслей!..

7. НА ЛЕСТНИЦЕ

Хотя и схожи мы с заурядными алкашами, но одно отличие зоркий наблюдатель у нас заметил бы… Обычно когда бухари кайфуют под пиво и воблу — они сидят громко. То есть самым натуральным образом сопят, сморкаются, гутарят про футбол, баб и политику, матюкаются, ругаются, бьются… Мы же сидели на корточках абсолютно беззвучно, и даже когда переговаривались — делали это только шевелением губ, как глухонемые… В радиусе десяти сантиметров ещё слышатся какие-то звуки, а чуть дальше — тишина!..

И это не только потому, что не хотели быть услышанными Княгиней или её гостями, но и чтоб не пропустить ни звука из того, что доносилось до нас снизу, от дверей её квартиры. Мы ведь не видели лиц выходящих из лифта, и важно было не упустить именно нужного нам человека, обязательно — наркомана, и именно — такого, кто позвонит или постучится в дверь к Княгине. А для этого — надо внимательно вслушиваться в звуки шагов внизу.

Вот открылись двери лифта, шаги бухают грузные, уверенные, чуть шаркающие… Не глядя, могу нарисовать портрет шагающего: мужчина 55–58 лет, ещё не пенсионер, но уже изношен, вот такенный животик, и рожа в морщинах, — отоспался до полудня, потом перекусил и в магазин сбегал, скупился к вечеру, чего жена велела… Такие персонажи нас не интересуют, уголовка ими не занимается, разве что когда по пьяной лавочке подерутся между собою, или жену с ещё более пьяных глаз по башке стулом утаращат до полусмерти…

Вот хлопнули двери квартиры, шаги лёгкие, женские, деловито-торопящиеся… Почти наверняка — домохозяйка средних лет, потопала по семейным надобностям, — объект безобидный, на таких бабёшках вся страна только и держится, хранительница очага и всё такое… Но именно таких чаще всего — обворовывают, грабят, насилуют всякие гниды и мерзавцы, — как и родные домочадцы, кстати… Как и родимое государство, в конце концов…