Из записок районного опера

…В те благословенные времена наркоманы ещё не были биты жизнью и пуганы властями… Это сейчас они учёны-кручёны, и практически в каждом притоне — бронированные двери с десятком замков и запоров, а тогда всё было нараспашку…

На лестничной площадке четвёртого этажа, у дверей одной из квартир, Колян увидел нескольких человек нарколыжного вида, — явно поджидали, что им вынесут «ширло». Появление нового лица здесь встретили без всяких подозрений. Тем более — внешне был Уфимцев (подобно многим операм) затрапезен, мутноглаз и болезненно-худощав… С такою внешностью обычно не ходят в филармонии и библиотеки, таких не избираются в парламент и не обожают состоятельные женщины, — с таким видоном, как правило, либо торчат на игле, либо усердно ловят «торчунов». Так что вписался Уфимцев в компашку столпившихся на лестничной площадке мгновенно, словно был одним из знающих все ходы и выходы аборигенов.

Мрачновато поинтересовался у одного из ждущих: «Ну что, ещё не «сварили»?..» На что получил деловитый ответ: «Не-е, братан, сами ждём… Сказали: вот-вот!..» И компашка, оценив Коляна щупающими взглядами и признав в нём «свояка — торчуна», перестала обращать на него внимание, продолжив общую беседу.

А Уфимцеву только этого и надо!.. Потоптавшись у двери пару минут, он, спокойно открыв их (двери были даже не заперты — о, благословенные времена не пуганных идиотов!), вошёл вовнутрь.

…Описывать притон подробно не буду… Грязь, вонь, тараканы, четверо ждущих зелья наркуш, и сам хозяин адреса в придачу, возящийся на кухне у варящегося на плите в эмалированной миске экстракта. Судя по оживлённым лицам и репликам присутствующих, технологический процесс «варки» уж подходил к концу, ещё немножко — и продукт смертоносными ручейками потечет в спаленные вены-«синявчики» «торчащего» люда…

На Кольку никто даже не оглянулся. А он и не претендовал на торжественную встречу.

Прошёл в глубь комнаты, уселся на диван, поставил перед собою табурет вместо столика, и, разложив перед собою свои бумажки (протокол допроса, протокол обыска, протокол изъятия, чистые листы для объяснительных от граждан), начал быстро писать. Поглощённые «адской кухней» граждане наркоманы не обращали на него никакого внимания, их ожидание достигло апогея, ещё несколько минут, и — «колись, игла, в иссушённое болезненным пристрастием тело!..»

Но тут Уфимцев трубно высморкался.

Хозяин квартиры досадливо оглянулся на него… присмотрелся… встревожился: «Э, братан, а чего ты там пишешь?.. Обложился бумажками как профессор… Слушай, ты ж не у себя дома!.. Вали отсюда на лестницу, там и жди!»

Коля ни гу-гу на это, заполнял один из протоколов, старательно водя ручкой и шевеля губами вслед за записанным. Хозяин запоздало встревожился: «Слышь, брат, я с тобою базарю или со стенкой? Объясни, что ты там шпаришь, пока тебе в лоб не вломили!..»

«Какой ты мне брат, вонючка? — продолжая писать, ухмыльнулся опер. Объявил спокойно: — Уголовный розыск!.. Все задержаны до выяснения… Не вздумайте рыпаться — дом окружен опергруппой!.. Сейчас изыму наркоту, а потом мы вместе отправимся в РОВД…»

В квартире — немая сцена из «Ревизора», — «не ждали-с!..» Сопротивляться никто и не подумал — уже в те времена все понимали, что с уголовкой шутить небезопасно… И ежу понятно, что в подъезде и вокруг — полно ментов… Не мог же этот чудик действовать в одиночку!..

И вот — финал. По улице идёт хозяин притона, а за ним — четверо его помощников. (Тех, кто ждал на лестнице, Колян счёл благоразумнее просто разогнать). Вся компания — со связанными бельевой верёвкой руками, эта же верёвка соединяет их в одну общую цепочку, так что не вырваться и не убежать…

Позади всей процессии шёл лейтенант Уфимцев, с протоколами подмышкой, что-то бодряцки насвистывая, и подгоняя наркоманское отребье весёлыми пинками под зад. Наркоманчики, ускоряя шаг, поминутно оглядываются, пытаясь вычислить среди прохожих несомненно сопровождающую их в отдалении группу оперативников. И лишь в РОВД узнают наконец-то, что смелый опер повязал их в одиночку!..

…Впрочем, начальство храбрость оперуполномоченного Уфимцева не заметило и должным образом не оценило. Наши начапьнички — такие… За личным составом только плохое и замечают!..

4. ВЕРКА — КРЫСА

Однажды спускаюсь по загажено — вонючей лестнице стандартной 9-этажки, и вижу: на площадке между 2-м и 3-м этажами стоит Верка Карпухина, средней гнилушности наркоманка, крыса ещё та…Я не врубился в ситуацию, некогда было, спешил по делам… Спросил мельком: «Ты чего толчёшься?», она замялась, а я, не дожидаясь ответа, потопал дальше, на ходу кумекая: «Плохо, что она меня здесь увидела…

На 4-м этаже живёт Яша Тёмный, — у него небольшая, но стабильно работающая «яма» (наркоточка), и месяц назад я его вербанул… Теперь, увидев меня спускающимся с его этажа, она может сопоставить и догадаться… Слухи пойдут, нехорошие базары… а, ладно, авось пронесёт!..»

Потом я задумался: «А чего она, собственно, здесь торчит?.. Наверняка «скок со звоном» проворачивает…» Это я так называю один из любимых приёмчиков мелкооптовых наркоторговцев.

Допустим, у Верки есть 5-10 кубышек «дури» на продажу, и она нашла покупателей, но не сознаётся им, что товар при ней, и продаёт его именно она, а говорит: «Ширку» продаст Яша Тёмный по такой-то цене!» Те согласны купить, но лично Тёмного они не знают, им он продавать остережётся, учён жизнью…

Поэтому (по предложению Верки) решают сделать так: подходят к подъезду, нарики отдают Карпухиной бабки, она подымается к Яшке, покупает «ширку» и выносит покупателям, получая за посредничество какие-то копейки… Так им Верка преподносит.

На самом же деле она берёт бабки, заходит в подъезд, ждёт какое-то время на лестнице между этажами, потом выходит и отдаёт «ширло» как якобы только что проданное ей Тёмным. Смысл подобной комбинации может быть самым разным. Например — покупают «дурь» какие-то ну уж больно «крутые», и Верка боится, что, узнав о наличии при ней товара, они его не купят, а попросту отберут. Или: продаёт близким друзьям (хотя в наркоманской среде понятие дружбы — весьма относительно) и — дорого, они могут обидеться: «Со своих — дерёшь втридорога?!»

А так стрелки переводятся на Яшку, — пусть его, барыгу проклятого, и проклинают… Ну и, наконец: продаётся «ширка» совсем уж бодяжная, до предела разбавленная водичкой из-под крана, а начнись возврат, предъявы станут делать покупатели, так она: «А я тут причём?!. С Тёмного спрашивайте!»

К Яшке же вряд ли побегут, — он им товар из рук в руки не передавал, имеет полное право откреститься… А и пошли бы, так он что? «Какая 2ширка»?!. Верка?.. Да я её уж 20 лет не видел, тем более — ничего этой крысе не толкал… Фуфло гонит!..»

Побегут покупатели опять к Корпухиной, и услышат: «Гонит Яшка, всучил вам бодягу, а теперь признаваться не хочет, на меня сваливает…» И то похоже на правду, и это… Концов не найдёшь!.. Поймут это околпаченные «клиенты», плюнут да и утопают восвояси…

Правда, в следующий раз уж Верке бабки для покупки «ширла» на руки вперёд не дадут, но кто ж из нариков про будущее думает?.. Набалдячат ближнего — и есть денежка нынче, а про завтра пусть у гадалок голова болит!..

Вышел я с такими мыслями из подъезда, смотрю — поодаль штук пять наркушных физиономий крутятся: Кныш, Лысый, Ляля — Носастая… Так и есть, Верку ждут, с «ширкой»… Мог бы прицепиться к ним, ошмонать, маленько побить для прочищения мозгов, но — времени не было. К тому же не хотелось концентрировать их внимание на моём выходе из подъезда, где проживал сексот, поэтому я молча прошёл мимо. Знавший меня в лицо Лысый подобострастно поздоровался, но я сделал вид, что не услышал. Оно мне надо — без практической нужды на приветствие подобной мрази отвечать!..

Ну вот, а через пару дней приходит ко мне в райотдел тот самый Лысый (он, кстати, тоже иногда кой на кого постукивает, в обмен на мои мелкие поблажки, жаль только — знает маловато, а узнавать больше — ленится!)…