Рядовой свидетель эпохи.

Прежний привычный ход жизни сразу изменился. С мальчишескими забавами разом было покончено, организованного летнего отдыха не предвиделось. Детдомовский коллектив вскоре включился в работы под девизом «Все для фронта, все для победы». Работали то на заготовке торфа, то на сборе ягод для госпиталей, то еще на каких-то работах. В перерывах между этими работами съездил в Ярославль, в аэроклуб, разведать, не будет ли туда набора. Не предвиделось. Побывал в обкоме комсомола — ничего не прояснил. Послал письмо в «Комсомольскую правду» с просьбой помочь поступить в летную школу. Ответили — действуй через военкомат, но с ним у нас не было никакой связи, детдомовцы покидали детдом задолго до призывного возраста. После всех этих усилий послал заявление в Рыбинский авиационный техникум. Как отлично окончившего семилетку, сразу зачислили в техникум без экзаменов. Срок прибытия в техникум — 29 августа.

В один из последних августовских дней отправились туда вдвоем, вместе с моим одноклассником Юрием Власовым. До Ярославля на пригородном поезде, дальше — на пароходе.

В новом наборе техникума, в основном, семиклассники. Сразу объявлена была ускоренная программа прохождения курса средней школы по математике за три месяца. По другим предметам также ускоренные программы. Довольно остро обозначилась проблема питания. Стипендия — 75 р., по карточкам хлеба — 400 граммов, все остальные карточные талоны в столовой отстригаются за завтрак, обед и ужин. Голодновато. Однако вскоре приспособились подрабатывать на разгрузке картофеля на товарной станции, и острота проблемы с питанием стала пропадать.

Учиться в авиатехникуме в 1941 году пришлось всего два с половиной месяца. В середине ноября занятия в техникуме неожиданно прекратились. Авиазавод, авиаинститут и авиатехникум срочным порядком эвакуируются из Рыбинска. Что делается на фронтах, толком никто не знает, официальные сообщения скудны. По рыбинскому радио целый день, в основном, музыка и песни. Чаще всего — волжские песни Лидии Руслановой. То, что над Москвой нависла смертельная опасность и Рыбинск намечен немцами к первоочередному захвату, жители города не знали. И, я думаю, хорошо, что не знали...

С этого момента (конец ноября 1941 г., полгода 1942-го) прошли в почти непрерывных невольных путешествиях. Сначала — в Уфу, из Уфы в Баку и обратно, затем снова в Рыбинск.

Где-то в конце апреля, начале мая нам сообщают о том, что рыбинский авиационный техникум срочно возвращается в свой родной город. Возвращается, собственно, дирекция техникума, значительная часть преподавательского состава с семьями, часть оборудования лабораторий. В эту группу включены и мы, два студента, основная подсобная рабочая сила в этом коллективе. В Уфе, на базе рыбинского авиаинститута, в том же здании какой-то бывшей школы начал работать и новый авиатехникум, теперь — уже Уфимский. Часть эвакуированных сотрудников рыбинского авиатехникума остается в Уфе, видимо побаиваются возвращаться: фронт проходит не очень далеко от Рыбинска, еще в руках врага Ржев, Вязьма, Демянск... блокирован Ленинград. Помню, довольно пожилой бухгалтер, выдавая мне подъемные деньги, сторублевую пачку вручил мне рублями с наставлением: в дороге очень важно иметь мелкие деньги. При этом очень просил написать ему условными словами, бомбят ли немцы Рыбинск (официальных сведении о бомбежках Рыбинска не было, но слухи о бомбежках и Ярославля, и Калинина ходили).

Факт первоочередного срочного возвращения в Рыбинск авиационного техникума, а не авиаинститута не случаен. Для производства, для эксплуатации техники любого вида в первую очередь нужны техники. Потребность в инженерах для этих процессов во много раз меньше. К тому же, советская система подготовки среднетехнических специалистов была очень высокой. Это спустя много лет после войны у нас получился перекос в соотношении подготовки инженеров и техников, как гражданских, так и военных. Например, значительная часть среднетехнических военных училищ была преобразована в высшие учебные заведения. В результате — обесценился инженер как специалист, хороших техников стало мало.

О серьезности, которая придавалась быстрому возрождению рыбинского авиатехникума, говорит еще такой штрих. Под возвратившийся техникум отвели большое здание, до эвакуации занимаемое авиационным институтом, а после его эвакуации — военным госпиталем. Непосредственно перед самым возвращением в Рыбинск авиатехникума, госпиталь срочно был переведен в другое здание.

Середина мая 1942 года, мы плывем из Уфы в Рыбинск. Почти целый пароход занят возвращающимися сотрудниками техникума со своими семьями. В основном это преподавательский состав, да еще мы, два студента, путешествующие с ними. Я и старшекурсник Валентин Кравченко. Наши места 3-го класса в трюме парохода, но мы весь день торчим на палубе. Плывем сначала по реке Белой, затем — по Каме и потом по Волге. Плывем медленно — на реке постоянно густые туманы. Весна в разгаре, кора деревьев меняет цвет, берега одеваются в свежую зелень и через дымку насыщенного влагой воздуха кажутся сиреневыми. Остановки парохода длительные, он загружается топливом, выгружает и загружает попутные грузы. Несколько дней стоим в затоне в Горьком (что-то ремонтируют в пароходе). В ожидании отправки в дальнейший путь побывали в центре города, полюбовались видами на Волгу. Удивило множество американских джипов и виллисов, снующих по улицам. Позднее узнали — Горьковский автозавод начал в большом количестве выпускать эти автомашины военного назначения по американской лицензии.

Плывем дальше. На остановках все пассажиры выходят на пристани размяться, а главное, закупить продукты. Основная магистраль передвижения народа воюющей страны — железная дорога. По воде основная навигация только-только начинается, наш пароход едва ли не самый первый. На базарчиках у пристаней продается много продуктов, цены, после перенаселенной эвакуированными Уфы, кажутся баснословно низкими. Особенно обилием всевозможных продуктов удивил базар у пристани в Костроме. Возбуждены семейные, закупают яйца, битую птицу, овощи. Мы, одинокие, покупаем только то, что можно съесть сразу: молоко, ряженку, вареный картофель, морковь, вареные яички...

И, наконец-то, мы в Рыбинске. Заняты на срочной разгрузке парохода от техникумовского имущества, которое прибыло вместе с нами, а через нескольких дней — и других пароходов, прибывших вслед за нами. С утра до вечера перевозим грузы на автомашинах в отведенные помещения...

В эти дни нас и застала неожиданная весть: наши войска оставили Севастополь. У многих вопрос — почему вдруг? О произошедшей катастрофе под Харьковом никаких намеков в официальных сообщениях тогда не было. Странно. Стали возникать тревожные мысли — на фронте-то не все так успешно, как следовало еще из недавних сообщений о продолжающемся наступлении наших войск под Москвой.

Авиационный завод, восстановленный на месте уехавшего, уже работает. Вдоль протяженного заводского забора на внешней стороне вырыты крытые бомбоубежища в большом протяженном сквере. Рядом вместо цветочных клумб картофельные грядки. Но город немцы не бомбили до сих пор, ни осенью 1941 года, ни в 1942 году.

Во второй половине июля возобновились занятия в техникуме. Сначала меня зачислили в группу «Литье цветных металлов». Специальность, как убеждали меня доброжелатели, редкая, чрезвычайно ответственная, хорошо оплачиваемая. Меня же тянуло туда, где можно быть рядом с самолетом. С большим трудом добился перевода в группу «Монтаж и испытания авиамоторов».

После того, как мы справились с перевозкой от пристаней возвращенного имущества, продолжавшейся некоторое время и после начала учебы в вечернее время, нас, нескольких студентов из общежития, пригласил директор техникума Николай Васильевич Подгорнов и попросил в свободное от учебы время помочь в восстановлении парового отопления и водопровода в двух больших 5-ти этажных домах, отведенных под общежития студентов и квартиры преподавателей техникума.

Оказалось, что прошлой осенью, в ноябрьские дни 1941 года, в спешке эвакуации авиазавода, авиаинститута и авиатехникума не слили воду из системы отопления покидаемого Северного поселка — основного жилого массива авиационного завода. В те же очень морозные дни в конце ноября 1941 года все трубы разорвало.