Владимир Одоевский и его роман Русские ночи

Декабрьские события 1825 г. составили важную веху в жизни В. Одозвского и его друзей-любомудров. События эти не только положили конец существованию их кружка, но и во многом определили эволюцию их воззрений и характер их дальнейшей общественной и литературной деятельности. В. Одоевский, как и большинство других любомудров, если и был близок декабристам (дружеские отношения связывали его с двоюродным братом, известным поэтом и декабристом А. И. Одоевским; в содружестве с декабристом Кюхельбекером издавал он в 1824-1825 гг, альманах "Мнемозина), то не политическими своими взглядами, а литературными и еще более - общим духом независимости и нравственной высотой. Попытки восстания В. Одоевский не одобрял, но самим декабристам сочувствовал. Позднее он будет много хлопотать по делам А. И. Одоевского и В. К. Кюхельбекера, а в записках своих, не предназначенных к печати, так отзовется о движении декабристов: "В нем участвовали представители всего талантливого, образованного, знатного, благородного, блестящего в России, им не удалось, но успех не был безусловно не возможен. Вместо брани, не лучше ли обратиться к тогдашним событиям с серьезной и покойной мыслью и постараться понять их смысл". {См.: Сакулин, ч. 1, с. 308.}

В 1826 г. В. Одоевский переезжает из Москвы в Петербург, женится, поступает на службу в Министерство внутренних дел, где работает в Комитете иностранной цензуры. В это время - и с тех пор на многие годы - его дом становится тем местом, в котором сходилось и сближалось все интересное и талантливое в тогдашнем петербургском обществе "Здесь, - вспоминает М. П. Погодин, - сходились веселый Пушкин в отец Иакинф с китайскими сузившимися глазками, толстый путешественник, тяжелый немец - барон Шиллинг, возвратившийся из Сибири, в живая, миловидная графиня Ростопчина, Глинка и профессор химии Гесс, Лермонтов и неуклюжий, но многознающий археолог Сахаров, Крылов, Жуковский, Вяземский были постоянными посетителями. Здесь впервые явился на сцену большого света и Гоголь...". {Погодин М. П. Воспоминания о князе Владимире Федоровиче Одоевском. - В кн.: В память о князе Владимире Федоровиче Одоевском. М., 1969, с. 57.}

За время своей петербургской жизни, вплоть до переезда в Москву в 1862 г., В. Одоевский занимал должности помощника директора Публичной библиотеки и директора Румянцевского музея, участвовав в создании Русского музыкального общества и консерватории, издавав совместно с А. П. Заблоцким (с 1843 г.) журнал для народного чтения под названием "Сельское чтение", поместив в нем множество статей научно-популяризаторского и дидактического характера. Восторженно писал об этом издании В. Г. Белинский: "Колоссальный успех "Сельского чтения" основан был на глубоком знании быта, потребностей и самой натуры русского крестьянина и на таланте, с каким умели издатели воспользоваться этим знанием. Поэтому в два года разошлось до тридцати тысяч двух первых книжек "Сельского чтения". Подобный успех имеет великое значение, свидетельствуя, что издатели "Сельского чтения" умели угадать, что нужно для чтения простому народу.. .". {Белинский В. Г. Сельское чтение, книжка третья... - Полн. собр. соч., Т. IX. М, 1955, с. 302.}

Важными общественными трудами и начинаниями занят был В. Одоевский до самой смерти. В последние годы жизни - он умер 27 февраля 1869 г. - он изучает стенографию, дело тогда мало кому известное, интересуется вопросами тюремной реформы, пишет статью по поводу лекций по физике проф. Любимова. В записной книжке В. Одоевского сохранилась запись, которая прекрасно его характеризует: "Смеются надо мной, что я всегда занят! Вы не знаете, господа, сколько дела на сем свете; надобно вывести на свет те поэтические мысли, которые являются мне и преследуют меня; надобно вывести те философские мысли, которые открыл я после долгих опытов и страданий; у народа нет книг, - и у нас нет своей музыки, своей архитектуры; медицина в целой Европе еще в детстве; старое забыто, новое неизвестно; наши народные сказания теряются; древние открытия забываются; надобно двигать вперед науку; надобно выкачивать из-под праха веков ее сокровища..." {См.: Одоевский В. Ф. Романтические повести. Л., 1929, с. 68.} При всей разносторонности трудов и дарований В. Одоевского главным делом его жизни была литература, поэзия. Он был литератором по преимуществу, писателем по призванию. Он был писателем-романтиком. Еще в бытность свою воспитанником Московского университетского пансиона В. Одоевский увлекается идеями Шеллинга, которые навсегда стали для него "душевным делом". Философией Шеллинга в 20-е годы XIX в. увлекались все любомудры. И не одни только любомудры. Для русской литературы первой трети XIX в. - и прежде всего литературы романтической - Шеллинг значил едва ли не больше, чем для литературы немецкой.

А. И. Тургенев называл Шеллинга "первой теперь мыслящей головой я Германии". {Тургенев А. И. Хроника русского. Дневники. М.-Л., 1964, с. 293 (запись в дневнике от 12 VII 1825).}

Профессор Давыдов, один из пропагандистов философского учения Шеллинга в России и учитель В. Одоевского по пансиону, писал о Шеллинге: "...от него ум получил вдохновение и указание пути к желаемой философии безусловного...". {Давыдов И. Возможна ли у нас германская философия. Московитянин, 1841, ч. 2, э 4, с. 390.}

Д. В. Веневитинов признавался в письме к А. И. Кошелеву, что Шеллинг был для него "источником наслаждения и восторга". {Веневитинов Д. В. Полн. собр. соч. М., 1034, с. 306 (письмо от 25 IX 1825).}

Аполлон Григорьев писал о студентах Московского университета, "отдававших голову и сердце до нравственного запою шеллингизму". {Григорьев А. Мои литературные и нравственные скитальчества. - Полн. собр. соч. и писем. Т. I. Пг., 1918, с. 43.}

Смысл и основания этого "массового" увлечения Шеллингом в России становятся понятными из признания Е. Баратынского, который шеллингианцем в философском смысле никогда не был. Имея в виду Шеллинга, Баратынский писал Пушкину: "...я очень обрадовался случаю познакомиться с немецкой эстетикой. Нравится в ней собственная ее поэзия, но начала ее, мне кажется, можно опровергнуть философически...". {Баратынский Е. А. Стихотворения, поэмы, проза, письма. М., 1951, с. 486, письмо от 5-20 I 1826. - Ср. высказывания о Шеллинге человека нашей эпохи: "В самом Шеллинге жило непосредственное поэтическое чувство природы: вот почему его философские произведения похожи на поэмы" (Жирмунский В. Немецкий романтизм и современная мистика. СПб., 1914, с. 50).}