Газета Завтра 3 (1052 2014)

Художник Мориц Юнге (Германия) через подчеркнутый аристократизм костюмов выражает эпоху Испании XVI века. Обширнейшие шелковые юбки без единой складки на жестком каркасе, короткий плащ-накидка, воротник-стойка с брыжами, костюмы выдержаны в темных тонах, и только парадное платье королевы - из золотой парчи в крупных каменьях.

Тобиас Хохайзель (Германия) - художник-постановщик спектакля. Эффектна первая картина первого акта. Склеп Карла V, и куда-то в глубь истории, почти в бесконечность, уводит перспектива галереи Эскориала, этого символического центра владычества короля Филиппа II, что сочетает в себе и королевскую резиденцию, и монастырь, и династическую усыпальницу.

Казалось, с новыми-то технологиями сцены Большого театра, этой притчей во языцех новейших времен, художник возведет на сцене магические композиции садов, королевских покоев Увы, ничего этого не произошло. Классицизм первой картины превратился в последующем в банальный минимализм. Наплывы грязного снега у стен Эскориала наводили на мысль: рабочие сцены мусор забыли убрать. Фонтан в саду из голых черных деревьев походил на медный таз и ощущение то ли небрежности, то ли недоработки сценографии уже обиднейшим образом не покидало бы Если, если бы власть над спектаклем не взяла в свои руки музыка.

Очарованность есть предпосылка драматического искусства. Предание об инфанте доне Карлосе тревожило воображение и драматурга Томаса Отвея, и драматурга Витторио Альфиери Из сравнительно немногих достоверных исторических обстоятельств известно лишь, что дон Карлос в 1559 году был помолвлен с Елизаветой Валуа, на которой несколькими месяцами позже женился его отец, король Филипп II; что дон Карлос стремился быть посланным во Фландрию, наместником, но таковым стал герцог Альба. В возрасте 23-х лет дон Карлос по приказу короля был заточен в тюрьму, где и умер. Очень скоро после этого умерла и королева Елизавета Валуа Драма Шиллера "Дон Карлос, инфант испанский" оказалась тем семенем, что упало на сдобренные почвы Сант-Агаты.

Был 1866 год. Лишь Венеция и Рим не входили в объединенное Итальянское королевство. Итальянцы желали видеть Рим столицей Италии, желали отмены светской власти папы. Италия в союзе с Пруссией готовилась к войне: за поддержку против Австрии Италии была обещана Венеция. И вот уже австрийские войска наводнили долину Ломбардии, где Верди под гром и грохот орудий продолжает работу над "Доном Карлосом". "Эта опера рождается среди огня и среди стольких волнений, - признавался композитор своему другу, - что она будет лучше других или же это будет страшная вещь".

"Дон Карлос" - "страшная вещь". Суров пафос оперы. Печатью сумрачного величия и глубокой скорби отмечены её лучшие страницы, сверканье драгоценных подвесок Елизаветы Валуа в секундных "вздохах" надежды. "Дон Карлос" - опера эпохи рыцарей, тайн мадридского двора, обворожительных мелодий и театральных неистовств. И артисты Большого театра после поделок Чернякова-Серебренникова, как в животворящий источник, ушли в оперу, одну из самых трудных для исполнения, заметим, что называется - с головой. Лучшие голоса театра: Вероника Джиоева (сопрано, Елизавета Валуа), Дмитрий Белосельский (бас, Филипп II), Вячеслав Почапский (бас, Великий инквизитор), Игорь Головатенко (баритон, Родриго ди Поза) сливались с голосами приглашенных артистов Андреа Каре (тенор, дон Карлос), Марии Гулегиной (меццо-сопрано, Эболи), в обертонах и тембрах оркестра (дирижер Роберт Тревиньо) насыщались красками палитры Веласкеса, подхватывались мощью хора, и опера оказывалась для публики тем волшебным напитком, что пьянит и сводит с ума перипетиями романтической привязанности к искусству оперы.

Мария Гулегина, драматическое сопрано. Дива мировой оперы. В партии Эболи впервые выступила на сцене Большого театра, впервые - в меццо-сопрано. И этот голос, окутанный атласно-мягким, как горячий шоколад, тембром с первой нотой берет в плен и уже не отпускает, преследует щемящими, саднящими душу переживаниями. Как будто вся мелодрама, рафинированная и цельная, в голосе Марии Гулегиной. И этот голос абсолютно прекрасен, ибо - абсолютно выразителен.

Какая легкость, изысканность арабской вязи звучит в трелях Nei giardin del bello, сарацинской "Песни о покрывале". Какая боль, пронзительность раскаяния в иконной арии O don fatale ("Моя краса - коварный дар!"). Сливаются и расплетаются сладостные переливы, и ощущение: нет страданиям конца Как вдруг происходит преображение. Красоты физической принцессы Эболи в красоту духовную. В прощении она готова идти на помощь дону Карлосу, приговоренному к казни

Игристое вино страстей - вокал Гулегиной. В непринужденном жесте - коварство и любовь. С партией Эболи Мария Гулегина привнесла на сцену Большого театра и нечто большее. Харизму личности, совершенно потрясающую достоверность жизни на сцене, всесокрушающую легенду своей феерической оперной карьеры. И кто знает: не повторила ли Мария Гулегина в вечер премьеры слова Марии Каллас: "Я знаю, что от меня ждут. Мне надо держать марку, и я буду держать её, чего бы мне это ни стоило".

Подлинное искусство всегда мистично.

Таинственный монах молится в монастыре Сан Джусто за упокой души Карла V. Входит дон Карлос, взволнован, в его движениях смятенье, и кажется ему: слышит голос императора: "Лишь смерть несет избавление от страдания". Холодом веков повеяло от мрамора склепа. Дон Карлос, в арии, полной тонкой поэзии, признается в любви к Елизавете Валуа, которую он, четырнадцатилетним юношей, встретил в парке Фонтенбло, и которая вышла замуж за его отца. В монастыре появляется Родриго ди Поза. Бесстрашный, уверенный в себе, он отождествляет прогрессивные идеи своего времени. Родриго советует другу просить должность наместника во Фландрии, где излечится от преступной страсти и облегчит борьбу фламандского народа с тиранией католичества. Dio, che nell'alma infondere amor ("Ты, кто посеял в сердцах людей любовь"), этот дуэт исполнен благородства, высоких стремлений, дружеских чувств и срывает первые оглушительные аплодисменты.

К шедеврам мировой оперной музыки принадлежит монолог Филиппа II. Необъятны чертоги владения короля. Заколдован круг одиночества. Лесть и измена приближенных Открытость Филиппа II Родриго ди Поза, смелость мысли о власти с "человеческим лицом" его подкупает Родриго ди Поза одной рукой принимает от короля титул герцога, другой - наставляет дона Карлоса против политики короля Дон Карлос, поднимающий на отца шпагу Юная жена, сердце которой отдано инфанту Ария Ella giammai m'amo ("Нет, не любила меня") - одно из лучших воплощений трагедии одиночества.

Визит Великого Инквизитора нарушает ночное бдение. Дуэт Филиппа II и Великого инквизитора держит публику в оцепенении. Скорбна оркестровка, в остинанто, повторяющемся гармоническом приеме с гнетущим, настойчивым требованием Великого инквизитора отправить Карлоса и Родриго ди Поза на костер, Верди, подобно скульптуру, высекает из ткани музыки сакральность власти Филиппа II, кто видел свой долг в ответственности перед Богом за спасение душ своих подданных, в сдерживании Реформации. Король, терзаемый муками, склоняется перед волей 90-летнего слепца.

И фантастический финал. Снова склеп короля Карла V, куда-то в глубь истории, почти в бесконечность, уводит перспектива галереи Эскориала. Королева Елизавета в ожидании встречи с доном Карлосом. Чувственная, полная нежности и жертвенности звучит ария королевы Tu che la vanita ("Ты, познавший тщету всех надежд и стремлений"). Исполнен гражданского пафоса дуэт Елизаветы и дона Карлоса, отправляющегося на борьбу за свободу народа Фландрии. Последнее "прощай" и. под сводами монастыря появляются король Филипп II и Великий инквизитор. Смерть обоим! - требование короля Карл V выходит из склепа, чтобы увлечь дона Карлоса за собой.

Подлинное искусство всегда мистично.