Еврейский камень, или собачья жизнь Эренбурга

— Эренбург — це приклад.

Да, Эренбург послужил Сталину примером. Следующий удар приняли на себя славяне — Ахматова-Горенко и Зощенко: русские писатели с украинскими фамилиями.

Четыре стихотворения цикла «В мае 1945», невзирая на сталинские бесчинства, прекрасны и трогательны. По исповедальности они сравнимы с лучшими образцами русской поэзии. Особенно второе стихотворение из цикла сжимает сердце:

Последняя строка великолепна. Понятная, простая, глубоко религиозная мысль обращена к коллективному сознанию.

Лицо великой Победы искажали сталинские черты. Как тут ее узнать? Ну ничего, Илья Григорьевич, кинь грусть! Не печалься «на небесах, где горя больше нет». Тебя очень хорошо узнали на скамье подсудимых Нюрнбергского процесса. И поднял ты там переполох! Чего тебе еще? Какой награды желаешь?

Начальные строки стихотворения Эренбурга — одного из лучших в русской и мировой поэзии, и это не преувеличение — отсылают нас к знаменитому творению Лермонтова, протообразом которого послужило романтическое создание Генриха Гейне. Извлечение Лермонтов использовал в качестве эпиграфа: «Они любили друг друга, но ни один не желал признаться в этом другому».

Высшая точка любви! Высшая форма любви! Любви глубоко потаенной, не выставленной напоказ. У Лермонтова блистательная мысль Гейне трансформируется. У Эренбурга получает дальнейшее развитие и отчасти переносится в область социума. Предмет страсти, предмет любви изменен. Место женщины здесь занимает Победа. Внутренне Эренбург соприкасается с Пушкиным и находится от него в прекрасной зависимости: «Мы ждем с томленьем упованья / Минуты вольности святой, / Как ждет любовник молодой, / Минуты верного свиданья». У Пушкина отсутствует та тоска, та печаль, которые характерны для стихотворений Лермонтова и Эренбурга, связанных неразрывной нитью. Главное, однако, сохранено — Вольность, Свобода, Победа вызывают ту же страсть и любовь, как боготворимое женское существо.

У Лермонтова эти чувства озвучены так:

Тревога Эренбурга оказалась, к сожалению, обоснованной и пророческой. Победа несла с собой не только торжественные настроения, но и скорбь по невозвратным утратам: «И только в тихом русском городке / Две женщины как мертвые молчали». Победу, иногда и до неузнаваемости, искажали сталинские черты: жестокость, своеволие, безумное властолюбие, коварство, зависть. О проявлении этих качеств еще далеко не все сказано. Правда о Сталине до сих пор таится за семью печатями. Информация разбросана по разным изданиям.

Сталинские черты проявлялись в самых разных событиях. Например, освобожденные в Европе советские военнопленные пополнили сибирские концлагеря. В анкетах появился специальный пункт: находился ли опрашиваемый на оккупированной территории? Стоит заметить, что под немцами в течение нескольких лет томилось до 90 миллионов человек. Сталинская жестокость коснулась каждого из них. Неисчислимое количество судеб исковеркал этот пункт. Ждановщина начала формулировать претензии к творческой интеллигенции. Маленков занялся еврейской проблематикой. В госбезопасности заправляли такие типы, как Абакумов и Рюмин. Процветал не только уличный, но и государственный антисемитизм. Через два с лишним года после победы, которую в данном случае не хочется обозначать с большой буквы, зверски расправятся с Соломоном Михоэлсом. Серийные аресты евреев прокатились по всей стране. Чисто русское «ленинградское дело» потрясло жизнь сотен партийных организаций. Масса мелких судилищ и индивидуальных расправ потрясала общественную жизнь. Верных членов большевистской партии и сподвижников Жданова ни за что отправят к расстрельной стенке. Одаренный и образованный экономист Николай Вознесенский уйдет из жизни, как последний негодяй, — с пулей в черепе.

Дикий хаос нарастал с каждым днем. На Лубянке ковалось дело, которое и привело диктатора к смерти, лишив настоящей медицинской помощи. Космополитов лишали возможности устроиться дворниками.

Социальную атмосферу отравляли миазмы. Великая и выстраданная Победа смотрела на нас изуродованным лицом Гуимплена. Она будто иронизировала и насмехалась над наивным, жертвенным и добрым народом, над его надеждами.

Такой ли Победы желал Эренбург? Разве он жаждал попасть под подозрение и арест? Разве он желал этого другим? Разве он на кого-нибудь доносил? Разве он соглашался с тем, что творилось в стране?

Но пытался ли он сопротивляться? Да, пытался.

Фамилия Эренбурга обладала невероятным магнетизмом и до сих пор не потеряла этого свойства. Она притягивает людей разных взглядов, разной политической ориентации и разных конфессий. Из перечисленного ряда я исключаю открытых антисемитов и фашистов, которые по определению относятся к нему отрицательно. От их личностных качеств зависят ярость и ненависть, с какой они пытаются обосновать справедливость предъявляемых претензий.

Опровергать предрассудки и выдумки — пустое занятие. На то они предрассудки и выдумки. Ряды сторонников всемирного иудейского заговора, а также толпы, аплодирующие «Протоколам сионских мудрецов» и извращенно понятым выдержкам из «Дневника писателя» Федора Михайловича Достоевского, с годами не редеют, а, наоборот, становятся гуще, заскорузлее, получая подпитку из многочисленных источников и нагло используя преимущества, дарованные демократическими свободами. За примерами недалеко ходить. Наиболее яркий из истории — легальный разгром Веймарской республики, возглавляемой фельдмаршалом Гинденбургом, демократически избранным президентом, передавшим исполнительную власть Адольфу Гитлеру законным путем, при полном молчании стран-победительниц. Парадокс заключался в том, что фюрер Веймарскую республику считал результатом пресловутого «удара в спину», плодом еврейского заговора и множества других обстоятельств, созданных действиями изменников. Зачем же патриот и монархист Гинденбург согласился дать свое имя в качестве вывески такому государственному образованию? Почему Гитлер почтительно пожимал ему руку? Одно из необъяснимых противоречий принципиального фашизма, который постоянно бил себя в грудь и размахивал кулаками? Отчего же Клара Цеткин, вооруженная самой передовой теорией, не обмолвилась ни единым словом по поводу легального водворения Гитлера и нацистов в рейхстаг?

Германский фашизм использовал Веймарскую республику на все сто процентов, не потеряв и парочки солдат своей вонючей армии. Гитлер избежал гражданской войны и перехватил экономическую инициативу у начинающей обретать новую силу республики. Наши историки и пропагандисты болтают лишь о захвате Гитлером власти, будто захват произошел в безвоздушном пространстве, а не на фоне определенного экономического роста. Веймарская республика подготовила фундамент гитлеровского могущества, который он разрушил окончательно через двенадцать лет. Вот к чему привело мошенническое использование демократических свобод.