Призмы

Заголовок "У нас дома" в ином месте прозвучал бы как штамп из арсенала патриотического воспитания масс. В Израиле — это обещание не морочить голову отвлеченными рассуждениями. Слушатель выключит приемник, если с ним заговорят о том, что не представляет для него личного интереса, а в передаче на роль ведущего не подберут человека, который подкупит слушателя с первого же слова.

Не скажу, чтобы это всегда удавалось актерам израильского театра и кино. Иное дело израильская эстрада. Радиожурнал ведет Ривка Михаэли. Она чувствует себя как дома и на эстраде, и в стенах любой израильской квартиры, где звучит передача "У нас дома".

Михаэли так хорошо знакома израильтянам, что ее заочная аудитория не только слышит актрису, но и видит ее воочию, едва лишь в динамике раздается ее грудной хрипловатый голос. Гибкая, как шпага, фигура, завидная в возрасте без возраста. Обворожительная улыбка, в которой не участвуют умные, насмешливые глаза. Южный темперамент — актриса им управляет так, что выходцы из Франции и из Йемена в равной степени считают ее "своей". Михаэли не разочаровывает ни тех, ни других. Недавно она вела эстрадный концерт на вечере репатриантов из Грузии и по ходу выступления не забыла тонко намекнуть залу, что в ее жилах течет кровь грузинских евреев.

После такого намека ей пришлось долго пережидать овации.

Так или иначе, Ривка Михаэли воспринимается как своя еще до того, как выходит из-за кулис или садится к студийному микрофону. Кстати, она вполне может начать с громкой одышки и откровенного объяснения: проспала, едва успела к началу передачи. Было, не было — неважно: важно, что это "у нас дома", а дома можно и проспать. И работающий с Михаэли звукооператор может вставить в радиожурнал не ту пластинку. Возможно, это элементарный брак в работе. Но, если у нас дома на кухне может пригореть яичница, почему у нас дома на студии не может выскочить в эфир не та пластинка? Скрыть, умолчать? Напротив — обыграть и приправить моментальной шуткой. И

Михаэли молниеносно импровизирует. Такое, по крайней мере, создается впечатление, Михаэли разговаривает по радио, как заглянувшая к нам соседка: та ведь тоже не судачит по бумажке, приготовленной накануне.

Одна из страничек радиожурнала отведена выступлению Ханны Земер. Ханна Земер — главный редактор "Давара", партийной газеты израильских социал-демократов. О чем же говорит эта официальная дама с профилем римской императрицы, когда она садится за микрофон передачи "У нас дома"? Об истории сионистского движения? О насущных общественных задачах? Нет, "У нас дома" Земер рассуждает о погоде.

Слушателям не надо объяснять, что такое израильская жара — но как все-таки с ней бороться? Об этом стоит подумать вместе, а у Ханны есть свои наблюдения и рецепты. Лучше всего, говорит она, просто лечь и не шевелиться. Но такая роскошь, увы, недоступна ни скромному слушателю, ни горделивому редактору партийного официоза. Что же остается? Остается великая вещь — самовнушение! Мне сейчас жарко, пот течет, говорит Ханна Земер, а я внушаю себе, что не жарко. И она рассказывает, как ездила в Египет, в Александрию, и как там было сносно и даже приятно, невзирая на тридцать шесть градусов в тени. В Тель-Авиве убивает зависть к тем, кто прохлаждается в Нетании на пляже. А в Александрии Ханна постоянно напоминала себе, что она на самом прохладном египетском курорте, никакого сравнения с жарой, например, в Каире.

После Ханны Земер к микрофону садятся врач и психолог: странички, посвященные здоровью вашей семьи или воспитанию ваших детей. Перед началом радиожурнала Михаэли сообщает телефон студии и приглашает слушателей звонить с рассказами и вопросами. Звонки транслируются в эфир, так что вы слышите живой разговор, а не запись. Разговор не вырубят, как бы он ни повернулся, пусть резко, пусть смешно.

Чтобы критикнуть безумные нынешние цены на земельные участки, Михаэли выкопала из газет полувековой давности объявление о продаже земли и зачитывает его: тысяча пятьсот палестинских миль за участок на улице Бен-Иегуды. Михаэли вслух пересчитывает палестинские деньги на израильские. Слушайте, слушайте — в центре Тель-Авива можно было купить участок за сто пятьдесят лир!.. Раздается звонок. Вы слышите в трубке хрипы и сипы какого-то древнего старца: "Ошиблись, моя милая, — галантно обращается к Ривке старец, — тысяча пятьсот палестинских миль — это полторы лиры. Вот какие были времена!.."

Да, действительно. Но микрофоном уже завладел ученый ветеринар, который рассказывает вам, как быть с вашей собакой, случись ей отказаться в интересном положении. Это очень важная тема, учитывая количество собак и полную свободу передвижения. Огромные белокаменные доги возлежат в позах античных сенаторов и на буржуазной улице Дизенгофа и на пролетарском газоне израильского киббуца. Перевернув страничку догов, радиожурнал "У нас дома" может сразу оказаться на страничке Бертольда Брехта. Брехт будет пользоваться прочным успехом в Израиле, пока не кончатся войны и социальная несправедливость.

Встык с универсальным Брехтом идет пластинка самой израильской из израильских эстрадных певиц.

Не знаю, случайно или нет, в сценическом гриме Хавы Альберштейн есть нечто от маски клоуна — самого искреннего и доброго персонажа человеческой комедии. В концертах она выступает одна, без партнеров, без декораций, без ведущих и, не покидая сцены, поет два отделения, каждое по полтора часа. Все три часа аккомпанирует Хаве Альберштейн ее гитара.

Модные израильские эстрадные певцы и певицы, едва успев зарекомендовать себя дома, едут завоевывать мир. Не слыхал я о зарубежных гастролях Альберштейн и более того — не могу себе их представить; не могу вообразить вне Израиля не только самой Хавы, ее музыки и текста ее песен, но и такого массового отклика на эти песни.

По праздникам, кстати, — как и в дни общенационального траура — составители программ радио и телевидения почти автоматически включают в передачу ее пластинки и киноконцерты. На первый взгляд это неожиданно, потому что в ее репертуаре нет ни одной песни так называемого гражданского содержания. Она поет не о судьбах страны, а о судьбе человека — но что же, если не его судьба, есть судьба его страны?..

"У нас дома" не существует тем постыдных и запретных, и Хава выносит на эстраду и человеческие муки и падения. Она делает это очень по-израильски, то есть просто, сдержанно и вместе с тем в полный голос. Приход гибели и смерти она выражает с той же самозабвенной силой, с которой воспевает женское счастье. В одной из своих песен она говорит о себе, что в оправдание своей жизни не принесет к престолу Всевышнего ничего, кроме двух ямочек на щеках и шести порванных струн.

Два стальных баллона со сжатым воздухом

Между страной, откуда я приехал, и страной, где я теперь живу, неожиданно оказалось большое сходство в отношении к победам своих спортсменов над иностранными соперниками.

Правда, в стране, откуда я приехал, это отношение инспирируется партийно-политическим аппаратом, ставящим перед спортивной командой и бронетанковой дивизией, по сути, одни и те же задачи. В стране, где я теперь живу, оно никем не инспирируется, если не считать неистового желания всех ее граждан, чтобы победили "наши".

Недавно тель-авивская "Маккаби" выиграла у мадридского "Реала" и второй раз вышла в финал кубка Европы по баскетболу. Кому как не самим израильтянам хорошо известно, что это не самое крупное событие века и что у Израиля и дома, и за его пределами есть куда более насущные проблемы. Неважно! Все израильские газеты поместили отчет о матче на первой полосе, где репортер "Маарива" восторгался: "После игры тысячи поклонников "Маккаби" осадили выход № 9 дворца спорта в Яд-Элияху, дожидаясь своих кумиров, а в это время в раздевалке кумиров шампанское лилось рекой. Приглашенный из Америки игрок "Маккаби" Эрл Вильяме, негр-гигант, стоял посреди раздевалки в чем мать родила и, вскинув руки к потолку, распевал в экстазе: "Мы идем на Берлин!"