Булгаков

Ему никто не ответил... Найдя на полке "Собачье сердце" и дневниковые записи, "гости'" тотчас же уехали.

По настоянию Горького, приблизительно через два года "Собачье сердце" было возвращено автору..."

Обыск у Булгакова был проведен из-за начавшейся по принятому в конце апреля 1926 г. решению Политбюро кампании против сменовеховцев. В те же дни был арестован и на три года выслан за границу редактор сменовеховского журнала "Россия" И. Г. Лежнев (Альтшулер) (1891-1955), опубликовавший "Белую гвардию", а сам журнал был закрыт. Булгаков неоднократно пытался вызволить арестованные рукописи. 24 июня 1926 г. он обратился с прошением к председателю Совнаркома А. И. Рыкову (1881-1938) с просьбой вернуть изъятые во время обыска 7 мая 1926 г. два экземпляра повести "Собачье сердце" и три тетради рукописи "Мой дневник". 6 июля 1928 г. Булгаков выдал супруге Максима Горького (Алексея Максимовича Пешкова) (1868-1936) Екатерине Павловне Пешковой (1878-1965) доверенность на получение рукописей из ОГПУ, которые ему обещали вернуть, затем обращался с повторными просьбами об этом к заместителю председателя ОГПУ Г. Г. Ягоде (1891-1938), а позднее в том же месяце писал Горькому: "В 1926 году, в день генеральной репетиции "Дней Турбиных", я был в сопровождении агента ОПТУ отправлен в ОГПУ, где подвергся допросу. Несколькими месяцами раньше представителями ОГПУ у меня был произведен обыск, причем отобраны были у меня "Мой дневник" в трех тетрадях и единственный экземпляр сатирической повести моей "Собачье сердце"... Я подавал много раз прошения о возвращении мне рукописей из ГПУ и получал отказы или не получал ответа на заявления".

Судя по воспоминаниям Л. Е. Белозерской, Под п. был возвращен Булгакову во второй половине 1929 г. Неизвестный осведомитель ОГПУ 3 марта 1930 г. информировал: "Мих. Булгаков рассказывал о своих неудачах... Он обратился с письмом к Рыкову, прося о загр. паспорте; ответа не последовало, но - "воротили дневники" (в кавычках здесь - подлинные булгаковские слова. - Б. С.)". По свидетельству третьей жены писателя Е. С. Булгаковой, после получения дневника обратно Булгаков его уничтожил. Однако с рукописи в ОГПУ перед возвращением ее автору сняли машинописную и фотографическую копии, которые в 1989-1993 гг. были обнародованы органами государственной безопасности. 1 сентября 1933 г., начиная вести свой дневник, Е. С. Булгакова записала: "Сегодня первая годовщина нашей встречи с М. А. после разлуки (последовавшей в феврале 1931 г. по настоянию ее второго мужа Е. А. Шиловского (1889-1952). - Б. С.). Миша настаивает, чтобы я вела этот дневник. Сам он, после того, как у него в 1926 году взяли при обыске его дневники, - дал себе слово никогда не вести дневника. Для него ужасна и непостижима мысль, что писательский дневник может быть отобран".

Характерно, что в переписке Булгаков всегда называл рукопись своего Под п. "Мой дневник", хотя в фотокопии отчетливо видно, что это подзаголовок, а основное название - "Под пятой". Однако это последнее несло несомненный политический оттенок и было неудобно для цитирования в письмах Горькому и Ягоде.

В булгаковском архиве сохранились вырезки из его дневниковых записей 1922 г. Первая из сохранившихся записей от 25 января начинается словами: "Забросил я дневник", из чего можно заключить, что он был начат ранее, скорее всего, сразу после приезда Булгакова в Москву в сентябре 1921 г. В недатированном заявлении Г. Г. Ягоде, оставшемся в копии в булгаковском архиве, писатель говорит о дневниках, "содержащих крайне ценное лично для меня отражение моего настроения в прошедшие годы (1921-1925)", что также подтверждает, что начаты они были в 1921 г. Вместе с тем, раз в архивах госбезопасности сохранились копии дневника только за 1923-1925 гг. и именно эта часть была озаглавлена "Под пятой", логично предположить, что лишь Под п. как некое законченное произведение был изъят ОГПУ, а тетрадь с записями 1921-1922 гг. сохранилась у Булгакова, и впоследствии, после возвращения Под п., он уничтожил все свои дневниковые записи, оставив только небольшие фрагменты на память и как доказательство, что дневник существовал. Из этих сохранившихся записей наиболее красноречива та, что сделана 9 февраля 1922 г.: "Идет самый черный период моей жизни. Мы с женой (Т. Н. Лаппа. - Б. С.) голодаем". Скорее всего, записи 1921-1922 гг. еще не рассматривались как литературные заготовки, а лишь отражали тяжелую борьбу за существование. Только со стабилизацией своего материального положения в качестве постоянного фельетониста "Гудка" и "Накануне" Булгаков начал Под п. как некое литературное произведение (об этом говорит наличие заглавия), в силу предельной откровенности предназначенное, очевидно, лишь для посмертной публикации (нецензурность Под п. для условий 20-х годов сомнений не вызывает). В дневнике писатель сформулировал свое отношение к политическому течению сменовеховства, с которым были связаны берлинская газета "Накануне" и московский журнал "Россия". В этих органах Булгаков публиковался. Сменовеховство ведет свою историю со сборника "Смена вех", вышедшего в Праге в июле 1921 г. Его авторы - видные деятели эмиграции - Ю. В. Ключников (1886-1938), Ю. Н. Потехин (1890-1938), А. В. Бобрищев-Пушкин (1875-1938?) и др. Идейный вождь сменовеховства бывший министр в правительстве Колчака Н. В. Устрялов (1890-1938) провозглашал путь "эволюции умов и сердец", необходимость признания эмиграцией советской власти и совместной работы с ней, в расчете, что большевики будут эволюционировать в сторону возрождения русского национального государства на цивилизованных началах. Один из вождей большевиков Л. Д. Троцкий сразу по выходу "Смены вех" так оценил значение сборника: "Люди, которые давали министров Колчаку, поняли, что Красная Армия не есть выдумка эмигрантов, что это не разбойничья банда, - она является национальным выражением русского народа в настоящем фазисе развития. Они абсолютно правы... Наше несчастие, что страна безграмотная, и, конечно, годы и годы понадобятся, пока исчезнет безграмотность и русский трудовой человек приобщится к культуре". Сменовеховцы хотели видеть в нэпе признаки желательной для них эволюции. Однако на самом деле нэп для большевиков был не более чем тактическим маневром, а после устранения Троцкого от реальных рычагов власти (этот процесс писатель точно фиксировал в Под п.) никто всерьез дела со сменовеховцами иметь не собирался. Булгаков, в отличие от них, в термидорианское перерождение советской власти не веривший (статья Н. В. Устрялова в "Смене вех" так и называлась "Путь термидора"), о сменовеховстве и сменовеховцах в Под п. отзывался крайне нелестно. Свое неверие в благотворную эволюцию большевизма он выразил в сатирических повестях "Роковые яйца" и "Собачье сердце". В дневниковой записи 26 октября 1923 г. Булгаков на личном опыте утверждал: "Мои предчувствия относительно людей никогда меня не обманывают. Никогда. Компания исключительной сволочи группируется вокруг "Накануне". Могу себя поздравить, что я в их среде. О, мне очень туго придется впоследствии, когда нужно будет соскребать накопившуюся грязь со своего имени. Но одно могу сказать с чистым сердцем перед самим собой. Железная необходимость вынудила меня печататься в нем. Не будь "Накануне", никогда б не увидали света ни "Записки на манжетах", ни многое другое, в чем я могу правдиво сказать литературное слово. Нужно было быть исключительным героем, чтобы молчать в течение четырех лет, молчать без надежды, что удастся открыть рот в будущем.

Я, к сожалению, не герой". (Автор Под п. еще не знал, что с 1929 г. ему придется оказаться точно в таком положении). А 23 декабря 1924 г. писатель очень верно предрек судьбу сменовеховцев: "Все они настолько считают, что партия безнадежно сыграна, что бросаются в воду в одежде. Василевский (И. М. Василевский (Не-Буква) (1882-1938), известный журналист-сменовеховец, первый муж второй жены Булгакова Л. Е. Белозерской. - Б. С.) одну из книжек выпустил под псевдонимом. Насчет первой партии совершенно верно. И единственная ошибка всех Павлов Николаевичей (речь идет о лидере кадетов П. Н. Милюкове (1859-1943), в эмиграции редактировавшем газету "Последние новости". - Б. С.) и Пасмаников (либеральный журналист Д. С. Пасманик (1869-1936) был сотрудником Милюкова. - Б. С.), сидящих в Париже, что они все еще доигрывают первую, в то время как логическое следствие: за первой партией идет совершенно другая, вторая. Какие бы ни сложились в ней комбинации - Бобрищев погибнет". Особенно возмущало Булгакова то, что "сменил вехи" такой крайне правый публицист, как А. В. Бобрищев-Пушкин, выпустивший сразу под двумя псевдонимами, П. Арский и Ал. Дмитриев, в серии "Вожди и деятели революции" книгу о М. М. Володарском (Гольдштейне) (1891-1918), петроградском комиссаре по делам печати, агитации и пропаганды, убитом террористом и канонизированном большевиками: "Но все-таки поймите. Старый, убежденный погромщик, антисемит pur sang(чистокровный (фр.) - Б. С.) пишет хвалебную книгу о Володарском, называя его "защитником свободы печати". Немеет человеческий ум". В "Смене вех" Бобрищев-Пушкин утверждал: "Советская власть при всех ее дефектах - максимум власти, могущей быть в России, пережившей кризис революции. Другой власти быть не может - никто ни с чем не справится, все перегрызутся". В большевиках он увидел ту твердую власть, за которую ратовал до 1917 г. Булгаков же насчет возможностей сохранения свободы и даже самой жизни при такой твердой коммунистической власти не обольщался и относительно будущей судьба сменовеховцев оказался провидцем: в 1937-1938 гг. Н. В. Устрялов, И. М. Василевский, А. В. Бобрищев-Пушкин и др. были репрессированы и погибли. "Веселые берлинские бляди", как назвал сменовеховцев Булгаков в Под п. в записи от 3 января 1925 г., веселились недолго и кончили очень плохо. Невольными жертвами борьбы с ними стали и сам автор Под п., на долгие годы получивший небезопасный ярлык "сменовеховца", и его дневник, угодивший в руки ОГПУ.