Сто процентов закона

— Он, конечно, виноват. Но нельзя же так. И потом, если бы мы знали, мы бы…

Но уважаемый товарищ директор и его коллеги все отлично знали. Они писали в Белгородский обком КПСС. И в письме этом та же «логика», что и в нашем разговоре. С одной стороны, «из-за неявки Нифонтова в суд заседания несколько раз откладывались», и тут же «обращаем внимание на неправильные действия суда».

— Почему же суда?

«Треугольник» перечисляет все даты, когда член их коллектива не явился в суд по уважительным и по неуважительным причинам, а несколькими строками ниже делает вывод о том, что действия народного судьи безответственны, а председателя областного суда формальны. Говорит о возмущении коллектива тем, что «честного и добросовестного работника взяли под стражу», однако ни словом не обмолвился насчет того, что нечестно и недобросовестно вел себя этот работник по отношению к закону. «Защитники» из института просят обком партии рассмотреть этот вопрос и принять соответствующие меры, но и до сих пор не рассмотрели вопроса о барском, пренебрежительном, нетактичном отношении члена своего коллектива к суду, к своему долгу. Они бросают упрек в том, что, «не обратившись в парторганизацию, не приняв мер общественного воздействия, суд определил крайнюю меру».

Но разве инженер с высшим образованием — это чеховский злоумышленник? Или ребенок, которому еще надо объяснять, что такое хорошо и что такое плохо? Пять повесток, да еще персональные предупреждения — это, я вам скажу, вполне достаточно, чтобы иметь все основания власть употребить.

Так, может быть, чем столь яростно защищать коллегу, стоило ему сказать по-дружески:

— Сам ты, брат, виноват кругом. Скажи спасибо, что легко отделался.

Честное слово, это было бы справедливо. И сам Нифонтов, и его защитники, надо полагать, отлично знают, что суд — один из важнейших институтов государства. Им, конечно же, ведомо, что советские законы обязательны для всех, что общественное или должностное положение того или иного лица не освобождает его от подчинения закону. Никто не станет возражать насчет того, что авторитет государства, закона, суда надо всячески оберегать и поддерживать.

Увы, очевидно, один из людских пороков состоит в том, что теория порой расходится с практикой, правильные слова с действиями, особенно в так называемых «мелочах». На серьезное преступление ни один честный человек, естественно, не пойдет. А вот на вызов судьи не явиться… подумаешь, великое дело.

В правосудии, однако, нет мелочей. И народный судья, вынесший постановление доставить под конвоем недобросовестного гражданина, был прав на все сто процентов. Тут не его заслуга и не личная прихоть. Долг! Он обязан был это сделать, ибо обязан воспитывать людей в почтительном отношении к закону.

Словом, из этой истории можно сделать бесспорный вывод, что судьи поступили правильно, преподав гражданину урок почтительного отношения к закону. И вывод противоположный — администрация и общественные организации института сами, естественно, того не желая, делали все для того, чтобы не воспитывать такие чувства. Обвинение серьезное. Но как же иначе расценивать их ходатайства, не сопровождавшиеся серьезным разговором с членом своего коллектива, с обвинениями в адрес суда? Вот и наглядный пример расхождения теории с практикой. На словах — закон свят, каждый обязан ему беспрекословно подчиняться, а на деле — обременительные для себя требования можно и не выполнять. Явное несоответствие.

Передо мной документ, один из тех, которые судебные архивы содержат в изобилии. Перед тем, как этот документ появился на свет божий, его герой совершил уголовное преступление — напился и нахулиганил. Авторы документа не раз выражали свой гнев в адрес тех, кто «мешает нам жить», скандировали лозунг: «Пусть земля горит под ногами хулиганов!», горячо одобряли меры, принятые правительством против хулиганов. И вот благие пожелания и гневные лозунги столкнулись с реальной действительностью.

Протокол собрания коллектива одного из предприятий о выдвижении общественного защитника по делу Сватова Д. А.

Обратите внимание на последовательность примеров, приведенных мною: Сазонов, нарушивший закон, обвиняет жестоких судей и прокуроров; Нифонтов и «треугольник» института мечут гром и молнии в адрес правосудия, собрание трудящихся слезно молит простить хулигана. И никакого осуждения нарушителей закона.

Отлично понимаю добрые чувства ходатаев. Жалко товарища. Да, жалко. Но как же в таком случае нам быть с воспитанием уважения к закону? Как же привить к нему чувство глубочайшего почтения? Что стоят все лекции, газетные статьи, радио- и телепередачи насчет незыблемости закона? Что-то тут концы с концами не сходятся.

Закон, как известно, состоит из свода статей, карающих уголовные преступления, статей, толкующих гражданские правоотношения. Но в законе нет деления на «более» и «менее» важные статьи. Коль скоро статья закона — она уж важна и незыблема по самой сути своей. Закон не может исполняться наполовину, на девяносто или на девяносто девять и девяносто девять сотых процента. Он должен исполняться на все сто процентов во всех случаях, без всяких скидок, всеми без исключения, во всем объеме.

Закон суров, но он закон. Он вооружен карающей десницей. За ним мощь государства и общественной морали. Законы Советского государства в то же время гуманны и справедливы, они охраняют наши права и наше благополучие, они обязательны для нас и выгодны нам. Без их строгого и точного соблюдения все у нас пойдет вкривь и вкось.

Давайте же встанем и почтительно обнажим головы перед нашим другом Законом.