Литературная Газета, 6538 (№ 01-02/2016)

Забравшись в хижину твою?

Мадам, среди благоуханных

Ковров, рождённых в дальних странах

И сотканных в Савоннери,

У вас, куда ни посмотри,

Повсюду серебро по стенам,

Произведённое Жерменом,

И вслед китайским мастерам

Резьба Мартена тут и там;

Здесь грация японских ваз

В экстаз пришедших повергает;

Здесь весь подлунный мир у вас

В ушах алмазами сверкает;

Здесь пышность, спесь и щегольство

Царят и празднуют, ликуя, –

Но что здесь стоит одного,

Того – ты помнишь? – поцелуя.

Жерар де НЕРВАЛЬ (1808–1855)

ВРЕМЯ

Ода

I

Мудрец с умом проводит время,

В нем мудрецу загадки нет:

Он на земле, а не в Эдеме,

И сколько б он ни прожил лет,

Ему живётся, как живётся, –

Когда удача улыбнётся,

Он улыбнётся ей в ответ.

II

Не в золотых оковах власти,

Не в славе счастье нам дано,

И не в победах наше счастье,

Любовь и лира – вот оно!

Так выберем скорей подругу

И с лютнею начнём по кругу

Петь, и любить, и пить вино!

III

– Игрушки! Тщетные усилья!

Но вам учиться недосуг!

Что мудрецы? Бесславной пылью

Покрыт их безымянный круг!..

– Нет счастья на просторах мира,

Любовь – обман, а ваша лира –

Пустой и бесполезный звук!..

IV

Ну что же, предпочтём обманы

Холодным, горестным словам –

Они бессмысленны и странны;

И если зло досталось нам,

И если счастье только снится

И ложь повсюду воцарится,

Не лучше ли предаться снам?

V

Возлюбим же весну благую,

Чтоб нам раскаянья не знать

Грядущей осенью; впустую

Не будем в будущем искать

То счастье, что дано

Творцом нам, –

Там, без надежды, в мире тёмном,

Мы вспомним прошлое опять.

VI

Как быстро дни за днями мчатся!

Оглянешься – там тень одна…

Любви за ними не угнаться,

Она веселием полна.

Так предпочтём же нашу юность,

Чтоб нам надежда улыбнулась

И кубок выпила до дна!

Морис КАРЕМ (1899–1978)

ИТАК…

Итак, тебе пятнадцать лет,

Ты очень хочешь стать поэтом.

Глупец, безумец, и при этом

Ты обожаешь лунный свет.

Ты не находишь нужных слов

Для снов мальчишеского рая

И ходишь, рифмы подбирая,

Среди деревьев и прудов

Совсем один, в ночном саду,

Глядишь сквозь ветви старой ели

На звёзды – так волхвы глядели

На путеводную звезду.

Ты так влюблён и так нелеп

И не признаешься в ошибке,

Что будь ты даже трижды слеп,

Ты видел бы вокруг улыбки.

Тебе пятнадцать лет. Итак,

Ты очень хочешь стать поэтом,

Глупец, безумец, но при этом

Уверен: сердце – не пустяк.

Стихи бормочешь без конца,

Куда бредёшь – и сам не знаешь,

И прямо к сердцу, как птенца,

Весь мир ладонью прижимаешь.

«ЛГ» поздравляет с 70-летием замечательного поэта, детского писателя и переводчика Михаила Яснова и желает крепкого здоровья и вдохновения!

ХХ век Ильи Лохматого

ХХ век Ильи Лохматого

Литература / Литература / Рваное время

Мнацаканян Сергей

Теги: Илья Эренбург

125 лет со дня рождения И.Г. Эренбурга

Время от времени выплывают из прошлого значительные памятные даты. Вот и сейчас – очередная годовщина со дня рождения Ильи Эренбурга. Начнём с самого начала. Илья Григорьевич Эренбург родился 14 (26) января 1891 года в Киеве, а умер 31 августа 1967 года в Москве. Между этими датами прошла 76-летняя невероятная по богатству жизненных впечатлений, встреч, столкновений, творческого кипения жизнь одного из самых таинственных и блистательных творцов ХХ века.

Через несколько лет после рождения сына семья переехала в Москву. Уже в 15 лет Илья Эренбург стал узником тюрьмы за свои социалистические убеждения и пропагандистскую деятельность. Выпущенный через полгода под крупный денежный залог, он уехал в Париж, где началась его жизнь политэмигранта.

Юный беглец Илья Эренбург познакомился с Лениным, тоже в то давнее время политическим беглецом. Вождь российского пролетариата окрестил юношу с нестриженными космами, завсегдатая парижского кафе «Ротонда» Ильёй Лохматым. Вообще личное знакомство с Лениным в начальные советские времена могло стать и приговором, и охранной грамотой. Для Эренбурга это знакомство, конечно, стало охранной грамотой.

Уже тогда, в Париже, Илья Эренбург начал писать стихи, во многом пронизанные чувством ностальгии – по дому, по России. Его первая книжечка стихов вышла в Париже в 1910 году. Одна за другой выходили поэтические книги: «Я живу», «Одуванчики», «Детское», «Молитва о России» (1918), которую тогда запретили московские власти, и многие другие. Тогда же он начал переводить стихи французских поэтов. Его переводы из Франсуа Вийона стали классикой русской поэзии, и одно из четверостиший, «которое написал Вийон, приговорённый к повешению», в переводе Эренбурга любил и не раз повторял Владимир Маяковский:

Я – Франсуа, чему не рад.

Увы, ждёт смерть злодея,

И сколько весит этот зад,

Узнает скоро шея.

Стихи Илья Эренбург писал всю жизнь, но уже со второй половины 20-х годов прошлого века печатал их редко. Поэзия оставалась для писателя своего рода защитной средой. Он, по сути, писал стихи бесхитростные и не играл «суммой приёмов», в отличие, например, от Кирсанова или Сельвинского. Его стихи – это тайная исповедь культурного человека, беззащитного перед своим временем. Защищали только стихи:

Ты говоришь, что я замолк

И с ревностью и укоризной.

Париж не лес, и я не волк,

Но жизнь не вычеркнешь из жизни.

В давние годы молодой поэт начал писать книгу о поэтах, и книга «Портреты русских поэтов» имела успех. Но, как оказалось, вся эта работа было только подготовкой к большой жизни в русской литературе.

В июне-июле 1921 года в бельгийском местечке Ля Панн Илья Эренбург написал свой гениальный роман «Необычайные похождения Хулио Хуренито и его учеников…». Инициалы его героя складываются в ХХ – обозначение двадцатого века. В первом издании книга вышла с предисловием Николая Бухарина, школьного товарища писателя. Впоследствии роман издавался без «ленинской» главы о том, как ХХ и Илья Эренбург посетили Великого инквизитора (читай – Ленина) в его резиденции в Кремле. Глава была восстановлена в тексте романа только в конце 80-х годов ХХ века.

Подчеркну: это писалось в 1921 году, почти сто лет назад. Один из персонажей «ХХ», американский предприниматель мистер Куль, говоря о новом, ещё невиданном оружии, сказал, что это припасено для японцев, – за 35 лет до Хиросимы.

А вскоре появился блистательный роман-памфлет «Трест Д.Е. История гибели Европы» (1923). В этом романе есть такой эпизод: огромные толпы людей, охваченные неведомой эпидемией и движимые необъяснимым инстинктом, идут к западной оконечности континента с призывным криком «Даёшь Европу!». Коллективные шествия из книги Эренбурга до Европы не дошли, но какой блеск предвидения: не с этим ли именно воплем – «Даёшь Европу!» – на наших глазах двинулись миллионы беженцев из Северной Африки и Ближнего Востока на страны Шенгенской зоны, эти толпы захватывают Старый Свет, их невозможно депортировать и даже остановить, и с каждым днём беженцев становится всё больше… Им уже не хватает мест в созданных для них лагерях. Они выходят на площади старинных европейских городов с единственной целью: грабить, насиловать, требовать для себя хорошей жизни, обещанной им лидерами Евросоюза… Думаю, что именно это, по сути, и предсказывал Эренбург – великий европейский провидец с советским паспортом!