Литературная Газета, 6538 (№ 01-02/2016)

За дерзость и нелюбовь.

Постиг я под знаком Овна,

Что трудно будет идти,

Что память моя – любовна,

И нет иного пути…

Владислав АРТЁМОВ:

– Есть поэты, которых я принял сразу всем сердцем и без рассуждения. Пушкин, Лермонтов, Алексей Толстой, Блок, Есенин, Павел Васильев, Рубцов, Высоцкий и почему-то ещё Киплинг… Это любимые, «родные». С Мандельштамом иное, для меня это – «поэт книги». Как, положим, Анненский, Тарковский, Бродский… Этих я «люблю читать». Ум мой наслаждается, а сердце спокойно.

Повлияли они на меня? Вероятно, да. Юные поэты подражают старшим. Копируют классические образцы. Творчество начинается с подражания. Так приобретается опыт и мастерство. Важно вовремя избавиться от очарования чужих стилей и обрести свой голос. Есть поэты с мощной силой притяжения, вроде планет. Попав в их орбиту, трудно вырваться. Некоторые так и крутятся там всю жизнь.

Конечно, Мандельштам повлиял на всю последующую поэзию, но не так явно и очевидно. Вообще силовые поля в поэзии настолько взаимосвязаны и запутанны, что порой трудно понять, кто там на кого влияет и чей отголосок слышится в случайной строке. Вот несколько нот, чисто мандельштамовских:

Вооружённый зреньем узких ос,

Сосущих ось земную, ось земную…

А вот, пожалуй, самое любимое. Стихи памяти Андрея Белого.

Голубые глаза и горячая лобная кость –

Мировая манила тебя молодящая злость…

И за то, что тебе суждена была чудная власть,

Положили тебя никогда не судить и не клясть.

На тебя надевали тиару – юрода колпак,

Бирюзовый учитель, мучитель, властитель, дурак!

Как снежок на Москве заводил кавардак гоголёк:

Непонятен-понятен, невнятен, запутан, легок...

Собиратель пространства, экзамены сдавший птенец,

Сочинитель, щеглёнок, студентик, студент, бубенец...

…Как стрекозы садятся, не чуя воды, в камыши,

Налетели на мёртвого жирные карандаши.

…Да не спросят тебя молодые, грядущие те,

Каково тебе там в пустоте, в чистоте, сироте...

Как будто про себя написал. Да ведь и правда про себя...

Евгений РЕЙН:

– Мандельштам говорил, что поэзия – это чувство собственной правоты. Для меня это было наставлением на долгом-долгом моём пути. Я люблю поздние стихи Мандельштама, то, что называется «Воронежскими тетрадями». Один из основателей акмеизма, Мандельштам в 30-е годы ХХ века создал гениальную поэзию, вернувшись в какой-то степени к символизму, однако преображённому выявлением фантастической многозначности мира. Мандельштам – несравненный мастер. Его влияние пережила вся современная передовая русская поэзия. И сегодня он так же влиятелен и значителен, как это было во времена моей молодости. Мне хочется сказать – вперёд, к Мандельштаму!

ПАМЯТИ ОСИПА МАНДЕЛЬШТАМА

Старик в коверкотовой шубе,

мне кажется, именно Вы,

А воду толкущие в ступе

биографы, нет, не правы.

Вас так приписали к столице

и стройному виду её,

что трудно мне будет пуститься

впервой в объясненье моё.

В Воронеже или на Каме,

глотающего молоко,

задвинутого сундуками,

я Вас представляю легко.

Не в сумраке парков и арок –

последний важней поворот,

туда, на задворки, где галок

печалит пустой огород.

В провинции перед закатом,

калитку прикрыв за собой,

на запад глядеть виноватым

такою же точно виной,

которую кто-то предвидел,

замыслил, с мукой замесил,

виной, для которой Овидий

напрасно прощенья просил.

Игры детей

Игры детей

Литература / Поэзия

Матвеева Новелла

Питер Брейгель Старший. «Игры детей»

УРОК БОТАНИКИ

…В тёмной чаще путь-дорогу

Мы теряем, как булавку!

Но местами, – слава богу! –

Виден луг через канавку.

А канавка – с Иван-чаем,

Колокольчиком и мятой –

Уж не даст нам заплутаться

И попасть на омут клятый!

Скоро травы под косою

О заре падут, как тени…

Но канавка – заповедник

Исчезающих растений;

Подорожник, тмин, ромашка

Шириной почти что с блюдце

(Что им – вытоптанный выгон?!) –

Все образчики (на выбор)

Здесь до снега сберегутся!

Есть на что полюбоваться.

Есть куда росе пролиться.

Есть – ежу куда деваться.

(Куда – пьянице свалиться,

Уцелев по воле Вакха –

Потому – в канавах мягко!),

И, как стража, вскинув копья,

Провожать прохожих радо

Протяжённое подобье

Ботанического сада…

Но… когда пойдут «работы»

Мироеду на потребу

(Чьи грехи и преступленья

Вопиют к Земле и к Небу)

И когда канавки наши

Он завалит тяжким грунтом –

Мысль забитая исходит

Жарким, безнадёжным бунтом.

24 апреля 2011 г.

Новые сонеты

В защиту княгини Дашковой

Не первый год,

не в первый раз –

Давно вступаюсь я

за Вас,

Двух Академий русских

мать!

Но вас преследуют

опять

И гонят, как под бурей,

Колонны злобных фурий…

I

Новейшие биографии

Зачем – на доблестных мужах самоэлита

Да и на женщинах – малюет вензель свой?

Где нынче у матрон – от пошлостей защита?

От загрязнения – на вкус и цвет любой?

Мол, дескать: а зачем блистательной Шарлотте

Нужна для книги – Джейн ? 

(а не Захар? Не Марк?)

Зачем Ермолова – Эмилию Галотти

Сыграла? А потом – ещё и Жанну д’Арк?

Зачем Вам, Дашкова, служить Екатерине

И в ней поддерживать к престолу интерес?

Нет; лучше я спрошу: зачем  биографине

Лишь непотребствия  потребны позарез?

Закон бездарности: искать (в порядке мщенья)

В геройстве – срамоту.

В таланте – извращенья.

II

Технология лжи

«…а то, чего доброго, этого

действительно прекрасного

всадника примут1 за моего

обожателя»

Из записок Екатерины Второй

В деле политического плана –

Заговоре двух Екатерин –

Помышлять о Дашковой… погано –

Как ты смеешь, дамочка-Мерлин 2?!

О престоле в непрестанной думе

Старшая писала к молодой;

«Я Вас жду. Но Вы – в мужском костюме;

Все решат, что Вы – поклонник мой!»

И такой вот – явно дипломатский

Чисто политический кундштюк

(Вот так притча!) следователь адский

С… лесбиянством связывает вдруг!

Ведь не каждый может знать подробно

О цитате, подменённой злобно!

III

Неправда истинная

Что за ярлык – без долгих оговорок –

Двум дамам припечатывают вдруг?

Одной из них был Понятовский дорог.

Другой – был дорог собственный супруг.