Москва и москвичи

мусора. Работают каменщики, разрушают фундамент. Я соскочил с извозчика и прямо к ним. Оказывается, новый дом строить хотят. - Теперь подземную тюрьму начали ломать,-пояснил мне десятник. - А я ее видел,- говорю. - Нет, вы видели подвальную, ее мы уже сломали, а под ней еще была, самая страшная: в одном ее отделении картошка и дрова лежали, а другая половина была наглухо замурована... Мы и сами не знали, что там помещение есть. Пролом сделали, и наткнулись мы на дубовую, железом кованную дверь. Насилу сломали, а за дверью-скелет человеческий... Как сорвали дверь- как загремит, как цепи звякнули... Кости похоронили. Полиция приходила, а пристав и цепи унес куда-то. Мы пролезли в пролом, спустились на четыре ступеньки вниз, на каменный пол; здесь подземный мрак еще боролся со светом из проломанного потолка в другом конце подземелья. Дышалось тяжело... Проводник мой вынул из кармана огарок свечи и зажег... Своды... кольца... крючья... Дальше было светлее, свечку погасили. - А вот здесь скелет на цепях был. Обитая ржавым железом, почерневшая дубовая дверь, вся в плесени, с окошечком, а за ней низенький каменный мешок, такой же, в каком стояла наливка у старика, только с каким-то углублением, вроде узкой ниши. При дальнейшем осмотре в стенах оказались еще какието ниши, тоже, должно быть, каменные мешки. - Я приду завтра с фотографом, надо снять это и напечатать в журнале. - Пожалуйста, приходите. Пусть знают, как людей мучили. Приходите. [178] Я вышел на улицу и только хотел сесть на извозчика, как увидел моего товарища по журнальной работеиллюстратора Н. А. Богатова. - Николай Алексеевич, есть у тебя карандаш? останавливаю его. - Конечно, я без карандаша и альбома -ни шагу. Я в кратких словах рассказал о том, что видел, и через несколько минут мы были в подземелье. Часа три мы пробыли здесь с Богатовым, пока он сделал прекрасную зарисовку, причем десятник дал нам точные промеры подземелья. Ужасный каменный мешок, где был найден скелет, имел два аршина два вершка вышины, ширины-тоже два аршина два вершка, а глубины в одном месте, где ниша,- двадцать вершков, а в другом тринадцать. Для чего была сделана эта ниша, так мы и не догадались. Дом сломали, и на его месте вырос новый. В 1923-1924 годах, на месте, где были "Мясницкие" меблированные комнаты, выстроены торговые помещения. Под ними оказались глубоченные подвалы со сводами и какими-то столбами, напоминавшие соседние тюрьмы "Тайного приказа", к которому, вероятно, принадлежали они. Теперь их засыпали, но до революции они были утилизированы торговцем Чичкиным для склада молочных продуктов. По другую сторону Мясницкой, в Лубянском проезде, было владение Ромейко. В выходящем на проезд доме помещался трактир Арсентьича, задний фасад которого выходил на огромнейший двор, тянувшийся почти до Златоустовского переулка. Двор был застроен оптовыми лавками, где торговали сезонным товаром: веснойогурцами и зеленью, летом-ягодами, осенью- плодами, главным образом яблоками, а зимой-мороженой рыбой и круглый год-живыми