Атомный аврал

13 ноября Бор наконец получил краткое письмо от Терлецкого:

Бор ответил немедленно:

Встреча состоялась на следующий день, 14 ноября, в кабинете Бора в присутствии Оге Бора (сына) и переводчика Арутюнова. Беседа прослушивалась. В соседнем кабинете было разрешено бесшумно присутствовать второму сыну Бора Эрнесту, вооруженному пистолетом. За институтскими подъездами следили десятки служебных глаз разной национальности. Более всех волновался Терлецкий, а самым спокойным и выдержанным показал себя главный артист драматического спектакля — Нильс Бор. Он с благодушной улыбкой расспрашивал о Капице и Ландау, о других советских коллегах, говорил о пользе сотрудничества и значении науки. Запланированное время встречи неумолимо таяло, а Терлецкий никак не мог приступить к заготовленному «вопроснику». Положение усугублялось тем обстоятельством, что он не знал английского и вынужден был полагаться на переводчика, который, в свою очередь, плохо освоил специальную терминологию атомной науки. В конце беседы Терлецкий застрекотал, как пулемет, «выппескивая» вопросы один за другим, пытаясь успеть выполнить хотя бы часть разведывательного плана. Бор часто не мог при такой скорости уловить смысл и детали задаваемых вопросов. Поэтому ответы его носили общий характер, в рамках учебника для студентов. Иногда ссылался на то, что он — увы! — не был ознакомлен с деталями лос-аламосского проекта. Видя неловкость советского профессора и вполне сочувствуя ему, Бор в конце встречи для экономии времени обращался напряую к Арутюнову, который сам задавал вопросы, не дожидаясь того, чтобы их сформулировал Терлецкий. На главный вопрос Бор ответил неопределенно: «По-моему, что-то около недели». Терлецкий прощался в горячечном полусознании, в котором смешались вопросы с ответами.

Через день, 16 ноября, состоялась вторая встреча. Беседа уже не предусматривалась. Бор передал письма и оттиски своих работ для Капицы и Ландау, а также ротапринтную копию открытого официального отчета американского физика Г. Смита об испытании американской бомбы. Отчет был издан на английском языке ещё в августе 1945 года, насчитывал около четырехсот страниц и носил название «Атомная энергия для военных целей».

С тем группа и вернулась в Москву.

Можно было бы сказать, что абсолютно неподготовленная и бессмысленная операция, задуманная Берия, была полностью провалена. Однако на самом деле, как оказалось, Бор нашел-таки способ оказать посильную помощь СССР. Бесценный отчет Г.Смита был неизвестен советским ученым и, следовательно, сэкономил время. А это был едва ли не самый дорогостоящий фактор для советских разработчиков АБ.

5

20 ноября группа Василевского возвратилась в Москву. Через день Терлецким был составлен технический отчет по результату «допроса Нильса». Берия немедленно от своего имени переправил его Сталину как демонстрацию активности и показатель серьезного успеха НКГБ. Сталин, однако, прочел только заглавие отчета и спокойно переложил исписанные листки с левой стороны стола на правую…

Ответы Бора и отчет Смита были направлены также Курчатову. В начале декабря 1945 года Игорь Васильевич представил свой официальный отзыв.

Отзыв Курчатова был исключительно сдержанным и спокойным, Ответы Бора не только не несли в себе какой-либо полезной информации для советского атомного проекта, но порой противоречили уже имеющимся в СССР обширным разведывательным данным, полученным из других источников. Некоторые ответы были принципиально ошибочными, в том числе и ответ на главный вопрос о времени перегрузочного цикла в урановых котлах. Ответ «около недели» был неверным. Вся эта разведывательная затея с самого начала вызывала недоверие у Курчатова. Но поскольку Берия был его непосредственным начальником, он не мог воздержаться от положительных комментариев. Более интересным и полезным показалась Курчатову работа Смита «Официальный отчет о разработке атомной бомбы под наблюдением правительства США».

В отчете были довольно подробно, систематически изложены основые научные представления, послужившие теоретическим фундаментом для разработки АБ. Подробно сообщалось об административно-организационных мероприятиях, структуре управления и т. д. Представлены описания всех основных технологических процессов, заводов по производству обогащенного урана и плутония с приложением фотографий общим планом секретных объектов. После испытания бомбы к отчету была добавлена глава с описанием впечатлений главных участников и фотографий самого взрыва. Разумеется, в отчете не были представлены производственные тонкости и детали, точные данные о ядерных константах и другие секретные сведения. При чтении отчета Курчатову порой казалось, что Смит балансировал на грани откровенности, местами почти прикасаясь, хотя и завуалированно, к настоящим секретам. Предисловие к отчету было написано генерал-майором Лесли Гроувзом, военным руководителем Манхэттенского проекта:

Книга Смита была прекрасной рекламной демонстрацией грандиозного атомного проекта и мощи США. Каждая страница кричала: «Мы ничего не скрываем от мира… Но попробуйте свершить такое! Кто еще, кроме нас, способен на подобную концентрацию экономических сил и научной энергии?»

Игорь Васильевич сразу понял, что книга могла бы стать настольной для тысяч советских инженеров и ученых, которые очень скоро будут заняты в нашем атомном проекте; своеобразным путеводителем и справочником по атомным технологиям. Ничего подобного в СССР не было и в тот период быть не могло.

В середине декабря на узком совещании у Первухина Курчатов сделал краткое сообщение об этом отчете, о важности изложенных в нем материалов и целесообразности его срочного перевода на русский язык. Тут же из присутствующих на совещании был выбран переводчик, молодой кандидат технических наук В.Ф.Калинин. Сразу же после совещания Калинину поручили в течение ночи прочитать книгу и определить круг помощников-специалистов. Через день Калинин был направлен в лабораторию Курчатова, где с группой ученых переведен на «казарменное положение» («без права отъезда домой до окончания работы»). Они должны были не только перевести книгу, но и подготовить постановление по её публикации.