Грязные деньги

Судья Сешнс сам неоднократно упоминал об убийстве судьи Вуда при отборе кандидатов в присяжные, хотя он, конечно, знал о той шумихе, которая была поднята вокруг этого дела. По меньшей мере одна телекомпания (Эй-би-си) показала накануне программу, посвященную "войне" между семейством Чагры и судьей Вудом. В течение последних нескольких недель в американской и даже международной прессе появилось множество сообщений на эту тему. Эй-би-си уже рассказывала о злоключениях семьи Чагры в своей программе "20/20". А совсем недавно объективы ее телекамер были направлены на "Бандидос". Телекомпания воспользовалась этим случаем, чтобы еще раз напомнить о Керре, Вуде, братьях Чагра и сложном клубке их взаимоотношений. За полтора месяца до начала суда директор Управления по борьбе с наркотиками Питер Бенсинджер произнес страстную речь перед группой сотрудников своего ведомства, приехавших на совещание в Даллас. Отметив, что "преступный мир ведет себя все более нагло", Бенсинджер сказал: "Деятельность преступных элементов достигла того уровня, когда их уже не сдерживает ни высокая цена человеческой жизни, ни страх перед общенациональным розыском".

Защита провела в Остине социологическое исследование, которое показало, что "весьма высокий процент" среди возможных кандидатов в присяжные имел информацию или придерживался взглядов, которые могли повлиять на исход дела. Среди прочего в ходе опроса выяснилось, что 28 процентов потенциальных присяжных "помнили, что имя Чагры упоминалось в связи с убийством судьи Вуда"; 22 процента считали, что Чагра, наверное, виновен во всем, в чем его обвиняло большое жюри; 56 процентов полагали, что убийство Вуда связано с "делом о наркотиках". В отчете о результатах опроса делался следующий вывод: "Отобрать жюри из двенадцати непредвзятых присяжных будет очень трудно или вообще невозможно". Приложив копию этого документа, защита внесла ходатайство о перенесении места слушаний в какой-нибудь другой город за пределами Западного округа. Судья Сешнс отклонил ходатайство без каких-либо комментариев. Он также отклонил и другое ходатайство защиты — об индивидуальном опросе кандидатов в присяжные: адвокаты хотели выяснить не только степень их знакомства с материалами, распространяемыми средствами массовой информации, но и их отношение к наркотикам и азартным играм. Сешнс был непреклонен в своем решении начать судебный процесс в намеченный срок.

Имея в своем распоряжении лишь фамилии, адреса и род занятий кандидатов в присяжные, а также фамилии и род занятий их жен или мужей, обвинение и защита составили список из двенадцати присяжных — безликий и аморфный, как список погибших. В основном это были мелкие служащие — люди, привыкшие подчиняться. Четверо присяжных либо еще работали в государственных учреждениях штата, либо уже ушли на покой с административных должностей. Две из восьми женщин-присяжных были замужем за чиновниками. Один присяжный служил бухгалтером в университете штата Техас, а другой периодически работал контролером Налогового управления. Трое жили в небольших сельских поселках в 40 километрах и далее от Остина. Хотя в таком составе они и не подтверждали репутацию Остина как города жизнелюбов, они все же достойно представляли основные слои городского населения. Ведь Остин — столица штата и административный центр, в котором центральное место занимают юридические учреждения и высшие учебные заведения.

В городе, где находятся законодательные учреждения штата, преступления стали обычным явлением. Причем не только в гетто в восточной части Остина, но и там, где обитают самые образованные, самые богатые и самые могущественные. Незадолго до суда несколько окружных прокуроров из Северного Техаса были задержаны в ночном заведении сомнительной репутации. Один окружной прокурор из Восточного Техаса был арестован в момент гомосексуальной связи в одной из боковых комнат притона, где стояли автоматы с порнографическими фильмами. Фрэнк Эрвин, председатель правления университета штата Техас, неоднократно задерживался за то, что ездил в своем оранжево-белом "кадиллаке", напившись до одурения. Несколько законодателей штата, тоже любивших прикладываться к рюмочке, отнеслись к председателю с сочувствием и объединились в борьбе за сохранение весьма либеральных законов об управлении транспортом в нетрезвом состоянии. Два бывших спикера законодательного собрания штата были привлечены к судебной ответственности за взяточничество, и один из них был осужден. Бывший губернатор штата и его бывший заместитель едва избежали аналогичных обвинений. Один законодатель из Западного Техаса был признан виновным в краже почтовых марок на несколько тысяч долларов, которые он затем использовал для покупки пикапа. А один сенатор, которого "застукали", когда он принимал кокаин с каким-то лоббистом, сослался в свое оправдание на Толлулу Бэнкхед [51], которая как-то изрекла: "Я знаю, что к этому [употреблению кокаина] не привыкаешь, потому что сама делаю это каждый день вот уже полгода". В Остине очень любили все раскладывать по полочкам и строго классифицировать все преступления. Эта классификация включала: преступления без пострадавших, преступления "белых воротничков", организованную преступность, преступления, совершенные в порыве ревности, преступления по незнанию, "классовые" преступления, преступления из сострадания и преступления, которые вовсе и не являются таковыми. Местные политические деятели любили повторять: "Вы в полной безопасности до тех пор, пока вас не заслали в постели с мертвой женщиной или живым мужчиной". Таким образом, все в городе считали, что факт преступления имеет место только в том случае, если вас поймали с поличным.

Суд над Джимми Чагрой начался в среду 1 августа. Стояла изнуряющая жара, столь характерная для Остина в это время года. Столбик термометра подскочил чуть ли не до 38 градусов, а влажность составляла почти 100 процентов. В строгом здании суда, построенном еще в 40-х годах, были кондиционеры, но этого не чувствовалось: в зале было так Жарко и душно, что, казалось, плавилась кожа на ботинках. Присяжные обмахивались бумажными бланками и отчаянно боролись с дремотой. Единственным человеком в зале, сохранявшим бодрость духа, был судья Сешнс, который по каким-то непонятным причинам распорядился, чтобы все мужчины были в пиджаках.

Джимми Чагра пришел на суд преображенным. Вместе с усами а-ля Запата [52] исчезла и значительная часть пышной черной шевелюры. На нем был строгий деловой костюм, который был велик по меньшей мере на один размер, и минимальное количество украшений. Он выглядел теперь моложе, меньше ростом и безобиднее. Его основной адвокат Оскар Гудмен был в клетчатом спортивном пиджаке, что делало его похожим на ведущего телевикторины. Лишь немногие из присяжных знали, что репутацию умелого адвоката Гудмен приобрел в основном на процессах по делам разных "донов" из мафии. Несмотря на это, его кандидатура отнюдь не была лучшей для ведения этого дела. Его быстрая речь филадельфийского сноба вряд ли могла вызвать симпатии у жюри, состоявшего из мелких служащих. Тщательно причесанный и напомаженный, Джо Чагра в своем роскошном летнем костюме выгодно отличался и от обвиняемого, и от коллеги по защите. В таком виде он предстал не случайно: Джо хотел выглядеть симпатичным, опрятным и серьезным человеком. И именно эти качества, по замыслу защиты, присяжные должны были разглядеть и в его брате Джимми. Джо Чагра был лишь помощником Оскара Гудмена, поэтому в течение всего процесса практически и рта не открывал. Но уже одно его присутствие за столом защиты всех успокаивало. Особенно если учесть, что в зале сидели женщины из семьи Чагры, увешанные драгоценностями и в дорогих платьях от модных модельеров.

Джеми Бойд должен был участвовать в процессе в качестве свидетеля защиты, и это обстоятельство не позволяло ему активно подключиться к работе обвинения, чему он втайне был рад: федеральный прокурор предпочитал контролировать ход событий, оставаясь в тени. Парадом командовал он, что бы там ни говорили непосвященные. Джеми Бойд уже давно ждал момента, когда можно будет окончательно разделаться с кем-нибудь из семьи Чагры. И вот этот момент настал. Больше того, он получил беспрецедентную возможность применить в отношении Джимми Чагры "закон о главаре банды". Вот уже несколько дней прокурор лично натаскивал своего главного свидетеля Генри Уоллеса, которому уже удалось во многом убедить самих обвинителей. Теперь же, когда Уоллес начнет красочно описывать свои крупные контрабандистские операции присяжным, те тоже быстро поймут, что уже давно понял Бойд: что бы ни натворил сам Уоллес, его деяния не шли ни в какое сравнение с преступлениями Джимми Чагры.