Человек проходит сквозь стену. Правда и вымысел о Гарри Гудини

К тому же, остались неизвестными размеры гроба Гудини. Если верить служащему отеля Фрэнку Санчесу, размер гроба составлял 6 футов и 6 дюймов на 22 дюйма. Это намного больше, чем нужно при росте Гудини.

С тех пор в этой области были проведены многочисленные исследования. Интересующиеся могут найти таблицы в «Справочнике врача подводного флота США». По этим таблицам можно рассчитать время, необходимое для выживания в герметически замкнутом пространстве. Там же указано, что если за двенадцать часов до теста испытуемый ограничит свою диету белками и жирами и не будет употреблять углеводы, потребление кислорода будет в два раза меньше, чем у тех, кто перед экспериментом съел большое количество сахара.

Как бы там ни было, подвиг Гудини захватил воображение нации. Его имя снова было на первых полосах газет и на устах каждого американца.

К осеннему сезону Гарри выпустил специальный буклет, посвященный своему «погребению заживо» и содержащий выполненные литографическим способом в четырех цветах восемь листов. В буклете сообщалось, что египетские факиры повержены, и приводились фотографии бронзового гроба без крышки. В гробу сидел Гудини, глядя на египетскую гробницу и, очевидно, готовясь к погребению в песках. На самом же деле Гудини никогда не бывал в Египте.

Еще до того, как прекратилась борьба между Гудини и Раман Беем, бруклинской газете «Дейли игл» удалось найти настоящего египтянина, который согласился взять интервью у Рамана Бея. Выяснилось, что Бей не говорит по-арабски.

Однако вся эту шумиха вокруг погребения в воде оказалась неожиданно полезной. Американская публика узнала, что если вы случайно окажетесь запертым в стенном шкафу, погребе, склепе и тому подобных местах, то вряд ли задохнетесь через пять минут. Если вы сохраните спокойствие и будете неглубоко дышать, как это делал Гудини, то вы сможете прожить там довольно долго и дождаться помощи.

Сказанное можно проиллюстрировать случаем, происшедшим несколько лет спустя во Флориде. Муж, жена и двое детей ехали на машине по шоссе вдоль канала. У машины лопнула передняя шина, и она упала в канал, погрузившись на глубину пяти футов. Когда на место происшествия прибыла патрульная машина, доброволец нырнул и привязал к бамперу автомобиля трос. Машину вытащили, она оказалась неповрежденной, а все находившиеся в ней люди < живыми и здоровыми.

Когда машина опускалась, отцу удалось быстро закрыть окна. Затем он успокоил семью, сказав, что вода проникает в машину очень медленно и что в салоне хватит воздуха, если они не впадут в панику и будут дышать размеренно и не спеша. На шоссе полно машин, их падение видели и поэтому скоро придет помощь. Он наверняка вспомнил о Гудини, погруженном в бассейн отеля «Шелтон»!

35

Последний вызов

В конце лета Гудини усердно готовил к новому сезону двухчасовое представление. Если он и раньше, в те времена, когда прыгал с высоты в воду в наручниках, трудился как пчелка, то теперь и вовсе работал как одержимый. Он действительно был одержим страхом, что его забудут, что его станут считать человеком из прошлого.

Голова у него была забита различными планами. Вашингтонские слушания еще раз показали, что ораторское искусство не входит в число его достоинств. Это удручало Гарри. Он всегда знал, что ему не хватает общей культуры, а теперь понял, что это может стать помехой на пути к вершинам славы. Он говорил Бесс, Коллинзу и другим близким друзьям, что летом после окончания сезона постарается подготовиться к поступлению в Колумбийский университет, чтобы прослушать там столько курсов английского языка, сколько только можно. Для человека пятидесяти двух лет, имеющего международную известность, это было проявлением известного мужества.

Джо Даннингер вспоминает несколько интересных случаев из этого последнего периода жизни Гудини, жизни, которую вполне можно назвать мелодрамой.

«Подобно многим гениям, Гудини был чрезвычайно эгоцентричен. Другие люди интересовали его лишь постольку, поскольку они были связаны с ним какими-либо отношениями. Так как он никогда не спал ночью больше четырех-пяти часов, ему было невдомек, что другим нужно восемь часов ночного сна. Когда у меня раздавался телефонный звонок в три или четыре часа утра, я всегда знал, кто звонит. Однажды утром страшно возбужденный Гудини разбудил меня ни свет ни заря. «Джо, приезжай. У меня есть пара живых рук!» Я пытался выяснить, что все это значит, но Гудини повторял только одно: «Я не могу описать их. Это просто пара человеческих рук. И они живые, Джо. Они живые!» Я сказал себе: я должен это увидеть. Я оделся и подъехал к дому на 113-й улице.

Гудини впустил меня в дом. Было заметно, что он пребывает в чрезвычайном волнении. «Сюда, Джо, они здесь». Он ввел меня в библиотеку, где на столе я увидел восковой слепок рук Гудини. «Посмотри на них, Джо! Разве они не выглядят как живые? Подумать только: мои руки, мои бедные руки не будут знать смерти, будут жить вечно! Разве это не чудо?»

Я выразил должное восхищение и поехал домой, надеясь поспать еще пару часов. Тщеславие Гудини часто принимало такие странные детские формы, что его проявления скорее трогали, нежели вызывали раздражение.

У меня нет ни малейшего сомнения, что вначале у Гудини теплилась надежда на общение с умершими.

Но затем, когда все медиумы, которых он наблюдал, оказались мошенниками, а методы их — какой-то грубой и оскорбительной буффонадой, душа Гарри наполнилась гневом. Его предубеждение против медиумов, вполне обоснованное, как я могу судить на основании своих длительных исследований психических явлений, перешло к сожалению, на все явления, которые он не мог объяснить более или менее обыденно. Так, например, несмотря на наличие обширной научной литературы по этому предмету, он убедил себя, что гипноз — это обман чувств, в который впадает как гипнотизер, так и пациент. По собственному ответу я знаю, что гипноз — это факт, и притом очень важный для изучения тайн человеческой психики. Но для Гудини это было мошенничество, и переубедить его было невозможно. Если я стоял на своем, наша беседа превращалась в ссору. Он также полностью отрицал возможность телепатических озарений. Гудини был на море, когда умерла его мать. Бесс Гудини часто вспоминала, как он, проснувшись среди ночи, разбудил ее, сказав, что ему приснился сон о смерти матери. Впоследствии он утверждал, что это было всего лишь простым совпадением. Все же, несмотря на свой упорный скептицизм, он, по-видимому, предчувствовал собственную смерть. Однажды в два часа ночи (дело было в октябре 1926 года) раздался телефонный звонок. Гудини сказал: «Джо, я только что приехал в город и должен сразу ехать обратно. Я хочу увезти из дома кое-какие материалы. Не сможешь ли приехать на машине?» Я сказал, что выезжаю. Когда я приехал на 113-ю улицу, Гудини уже ждал меня у входа в дом. Дождь лил как из ведра. С Гудини был полицейский, который по его просьбе отключил сигнальное устройство, чтобы не беспокоить жильцов. Гудини вместе с полицейским вынес несколько тюков газет и журналов и погрузил их в машину. На Гудини был поношенный костюм и соломенная шляпа (помните, это было в октябре!), несколько «обкусанная» спереди. Бесси все время тщетно пыталась спрятать от него эту шляпу. Уложив пакеты, Гудини дал полицейскому пятьдесят центов и сказал мне: «А, пошли, перекусим». Мы

зашли в закусочную за углом, где съели по бутерброду. Вернувшись, мы сели в машину, и Гудини сказал: «Едем через парк, Джо». Когда мы выезжали из Сентрал-Парка возле 72-й улицы, он схватил меня за руку и глухим трагическим тоном воскликнул: «Едем назад, Джо!» — «Куда назад?» — «Обратно к дому, Джо». — «Зачем? Ты что-то забыл?» — «Не задавай вопросов, Джо. Просто развернись и поезжай».

Я поехал назад к дому. Дождь лил еще сильнее, но Гудини не обращал на это внимания. Он вышел из машины, снял шляпу и стоял так, глядя на темный дом, в то время как потоки дождя струились по его лицу. Затем он вернулся в машину, и мы молча поехали. Когда мы снова подъезжали к западному выходу из парка, его плечи задрожали от сдерживаемых рыданий. Наконец он сказал: «Я видел свой дом в последний раз. Я никогда не увижу его снова». Насколько я знаю, так оно и было. В молчании мы продолжали наш путь, и тут Гудини внезапно спросил: «Джо, ты помнишь бронзовый гроб, который я сделал, чтобы разоблачить этого мошенника Рамана Бея? Я сделал его не только для этого. Я хочу быть похороненным в нем».