Человек проходит сквозь стену. Правда и вымысел о Гарри Гудини

Чем большим нападкам подвергалась Марджори со стороны скептиков и исследователей, тем быстрее росла ее слава в среде поклонников. Одним из самых убедительных доказательсты подлинности спиритических способностей Марджори они считали появление во время сеанса отпечатка большого пальца духа на куске стоматологического воска, причем отпечаток не совпадал с отпечатками больших пальцев участников сеанса. Обожествляемая спиритами, прославляемая в их публикациях, Марджори считалась величайшим медиумом своего времени. Но однажды один скептик под каким-то благовидным предлогом начал коллекционировать отпечатки больших пальцев всех, кто когда-либо посещал сеансы Марджори. Он обнаружил, что отпечатки, приписываемые покойному Уолтеру, на самом деле принадлежат бостонскому зубному врачу, вполне живому, который не только лечил зубы Марджори, но и показал, по-видимому, как приготовить зубной воск для получения отпечатков пальцев, и подарил ей два маленьких гипсовых слепка своих отпечатков, которые она могла легко спрятать на себе перед сеансом.

Спириты, так же как и нейтральные исследователи, отмечали, что Гудини ни разу не поймал Марджори с поличным, и поэтому приходится верить ему на слово. Те, кто знал их обоих, намекали на возможность шантажа Марджори со стороны Гудини с целью удержать ее и ее сторонников от мести. Возможно, он знал, что она не хотела распространения каких-то сведений о своей персоне.

Споры и дискуссии еще долго не утихали, проникая на страницы газет, особенно бостонских. Когда Гудини давал в этом городе представление, на котором он показывал «ящик Марджори» (так он называл в узком кругу эту знаменитую кабину), публика валила валом. «Я дал им лору», — говорил обычно Гудини после таких представлений.

В конце концов, именно это было для него самым важным. Гудини нашел новый сценический прием, понравившийся зрителям. Он имитировал на сцене происходящее в сеансной комнате спиритов. Для этого он завязывал глаза сидящим на сцене членам выбранного публикой наблюдательного комитета, которые «контролировали» его руки. Поэтому трюки и уловки медиумов, которые он показывал на сцене, публика видела, а члены комитета нет. Не видя происходящего, не понимая, что же Гудини может показать с несвободными руками, они пребывали в полной растерянности к великому удовольствию зрителей.

33

Мечты сбываются

Весной 1925 года представлением на нью-йоркском ипподроме началось последнее (хотя он сам об этом еще не знал) турне Гудини. Там он, в частности, по-называл, как бы действовала Марджори, если бы смогла воспользоваться складным метром, держа его в зубах, и как постукивала бы им по ящику с колокольчиком.

Все представление почти целиком было посвящено разоблачению спиритов. Находясь под наблюдением члена комитета, глаза которого были завязаны полосками черного бархата, Гудини сумел носком ноги, незаметно вытащенной из туфли, на которую поставил для контроля свою ногу член комитета, дотронуться до ящика с колокольчиками и тамбуринами, в результате чего они зазвенели. Чтобы наблюдатель не заметил маневра с ногой, туфля имела специально изготовленный для такого случая твердый каркас. Представление, обычно заканчивавшееся пыточной водяной камерой, имело шумный успех.

Когда Гудини чувствовал потребность в разрядке, он полностью менял программу и начинал со смирительной рубашки, затем переходил к иголкам и заканчивал подменным сундуком с Бесс. Его доход за неделю составлял тысячу двести долларов… Тридцать лет тому назад за это же он получал двенадцать долларов. Единственное отличие состояло в том, что наконец-то Бесс немного пополнела:, в девичестве она была худенькой как спичка.

Его турне предшествовала поездка по тем же местам посланной им шпионской команды, в которой была и Джулия Сойер. Узнав о каком-нибудь медиуме, вызывавшем голоса или духов, Гудини появлялся у него на сеансе в полюбившемся ему облике согбенного трясущегося старца в седом парике и с фальшивой бородой, и дребезжащим голосом просил дать ему возможность услышать хотя бы одно слово своего умершего сына. После уплаты стариком денег появлялся дух сына или слышался его голос. Тогда Гудини вытаскивал свой мощный фонарь и направлял его свет на медиума, который в это время прижимал к губам трубу под прикрытием светящейся кисеи. Когда зажигался свет, медиум пытался урезонить старичка. Гудини драматическим жестом срывал с себя парик и бороду и гневно кричал: «Это я, Гудини! Я обвиняю тебя в мошенничестве! Я доказал твою виновность!»

Репортеры страшно веселились, а у публики такой сеанс имел несравненно больший успех, чем гудиниевский подводный ящик или смирительная рубашка в положении вниз головой.

В этом году ему исполнился пятьдесят один год, как раз в пасхальное воскресенье. Он сделал себе в этот день подарок, купив Бесс новый наряд к пасхе.

Турне кончилось там же, где началось, а именно на нью-йоркском ипподроме, где Гарри показал трюк со ста двадцатью иголками.

Скорее для Бесс, чем для себя, снял он в Гленхеде, Лонг-Айленд, коттедж на лето, рассчитывая немного отдохнуть. Но отдыхать ему было некогда. После нескольких дней купания и солнечных ванн, он начал работать над осуществлением мечты всей своей жизни, над полным вечерним представлением, в котором он мог бы объединить все лучшее, сделанное им в области магии, над своего рода экстравагантной гудиниадой. Там бы он показал фокусы с картами и шелковыми шарфами, иллюзии е появляющимися и исчезающими прекрасными девушками, различные освобождения, заканчивающиеся его старым добрым «вверх тормашками», привидения и грифельные послания. В таком гала-концерте он смог бы показать все что угодно, он сумел бы «дать им жару».

Готовясь к такому представлению, Гудини в то же время продолжал читать цикл лекций об уловках спиритов и гадателей перед слушателями нью-йоркской полицейской академии.

Но все чаще и чаще возникали тревожные мысли о будущем. Он был слишком искушенным артистом, чтобы не понимать, что его борьба с медиумами не может длиться вечно. Поэтому он должен был найти какую-то замену этой исчерпывающей себя теме.

Гудини всегда был заядлым карточным фокусником. Демонстрируя свою ловкость полицейским, он понял, что они больше интересуются уловками профессиональных карточных игроков, ведь к ним постоянно обращались молокососы, проигравшие жуликам большие деньги. «Как они это сделали? Они надули меня, играя моими собственными картами!» — спрашивали пострадавшие, и полицейские не знали, что ответить. УГудини возникли планы, которыми он делился только с самыми близкими помощниками. Он должен начать кампанию против карточных шулеров, показать их уловки на сцене.

Но для этого ему нужно было упражняться до изнеможения. За годы, посвященные освобождениям и медиумам, он не практиковался в картах, а искусное исполнение карточных фокусов требует настоящего профессионализма.

Как и многие другие проекты Гудини, этот тоже не был оригинальным. Были многочисленные «исправившиеся» шулера, долгие годы выступавшие на ярмарках. Их демонстрации нечестной игры, карточных подтасовок и хитростей собирали множество любопытной публики.

Между тем еще далеко не все возможности были исчерпаны и в показе уловок спиритов. Можно было повторить снова друга Гудини Эла Джонсона, вместе с которым он основал клуб артистов: «Не уходите, ребята, вы еще не все видели!»

Осенью мечта Гудини сбылась. Он отправился в турне, подготовив полное вечернее представление. В прошлом он дважды пытался осуществить это, но терпел неудачу. Теперь он был твердо намерен костьми лечь, но довести дело до конца.

Варьете яростно боролось за существование, но полное вечернее шоу все еще могло иметь шумный успех в провинции, где не было больших эстрадных театров и где, как был уверен Гудини, жаждали сенсационных зрелищ.

Представление, впервые показанное осенью, длилось два с половиной часа. Гудини почти непрерывно был на сцене. В первом акте он показал свою интерпретацию «Мечты скупца», которую назвал «Деньги ни за что». Он также показал свою версию знаменитой «лампы йога» Гарри Келлара: вначале зрители видят лампу, светящуюся сквозь наброшенный на нее носовой платок, затем произносятся магические слова, платок быстро поднимается… лампы нет. После этого фокуса Гудини показывал множество других, основанных на использовании шелковой ткани. Затем неожиданно появлялся живой кролик; девушка превращалась в розовый куст; сжигались, а затем снова восстанавливались куски разорванного одним из ассистентов тюрбана. Затем следовал трюк с иголками. На сцене появлялась Бесс, которую Гудини представлял публике, следующим образом: «Вот девочка, с которой я путешествую уже тридцать один год». Вместе они исполняли «метаморфозу»: радиоприемник, из которого лилась громкая музыка, накрывался шелковым платком и сразу же исчезал, причем в момент дематериализации музыка резко обрывалась. Один из фокусов был настолько стар, что большинство зрителей его никогда не видело, да и не слышало о нем: пять карт, выбранных одним из зрителей, разрывались на мелкие кусочки, которые засыпались в волшебное короткоствольное ружье с раструбом. Ружье выстреливало в позолоченную звезду, а карты, совершенно целые, появлялись на кончиках пальцев фокусника. Под шелковым платком обнаруживался аквариум с живыми золотыми рыбками. Оглушительно звеня, исчезали и появлялись будильники.