После Чернобыля. Том 1

    Тогда уже было отмечено, что утверждения руководителей Минсредмаша и Академии Наук СССР об абсолютной надежности действующих реакторов на АЭС не соответствуют действительности, а меры на случай аварийной ситуации — недооценены; министерства, ведомства, местные власти к ликвидации последствий подобных аварий подготовлены слабо, а Гражданская оборона и радиационная медицина нуждаются в укреплении.

     Вскоре были созданы Министерство по атомной энергии и новый Госатомэнергонадзор. Обсуждали необходимость постепенного выведения из эксплуатации энергоблоков, выработавших ресурс (этот процесс уже начал осуществляться), создания реакторов нового поколения. А в качестве оперативных мер группа рассматривала возможность пуска энергоблоков №1 и 2, а затем и №3 на ЧАЭС.

   И сейчас можно услышать заявления о тайнах вокруг чернобыльской катастрофы. Широко расползлась даже такая, при здравом размышлении, безумная версия: полную и достоверную информацию власти-де передают МАГАТЭ, за рубеж. А для внутреннего пользования предлагают ограничиться сильно урезанной, бодренькой, оптимистичной. Кстати, у этой версии есть реальные истоки, пусть и в “прошлом” времени. Например, о состоянии здоровья академика Ландау после автомобильной катастрофы мир оповещали довольно подробно. Народ же собственной страны такой чести не удостаивали.

    В данном случае не было смысла скрывать практически ничего, кроме опасений физиков: в первые дни они не могли поручиться, что не произойдет новый взрыв и, следовательно, мощный выброс. Но опасения — еще не факт. В такой ситуации действительно незачем понапрасну пугать людей. Другое дело — официальная засекреченность всех работ в зоне. На мой вопрос: “зачем?” ответили, что намерены сохранить отечественные “ноу-хау”, наработанные в Чернобыле, надеясь их в будущем продать. Видимо, поэтому, “для ясности”, засекретили абсолютно все, включая суть обсуждения принимаемых мер.

   Какой-то “умник” догадался ставить такой гриф даже на рекомендациях населению о том, как себя вести в условиях радиации, как вести сельское хозяйство. Я видела листовки-рекомендации, разработанные учеными-аграриями до 1986 г. — без грифа — и похожие постчернобыльские — с грифом. Была ли на это команда? Сомневаюсь. Скорее — это чья-то “инициатива”. В 1989 г. все рассекретили.

    Уже 1 мая 1986 г. оперативная комиссия ЦК приняла решение о целесообразности организации пресс-конференции с иностранными журналистами, которая и была проведена через 5 дней в Москве. Были проведены беседы с послами всех заинтересованных стран. Решили пригласить Генерального директора МАГАТЭ X.Бликса. О факте аварии он был информирован в первые же дни, вскоре по приглашению Правительства СССР он прибыл в нашу страну, а затем регулярно получал нужную ему информацию.

    Но я сама тогда и в последующее время неоднократно сталкивалась с фактами грубой фальсификации событий, исходящих от работников бывшего Минсредмаша и руководителей Минздрава СССР: преуменьшаются собственная вина, потери от катастрофы, и приукрашивается собственная роль. Забавно, что этому верят многие атомщики, не связанные непосредственно с РБМК.

    В мае же были приняты решения о приобретении за границей лекарств, а также оборудования и техники. Лишь Финляндия, Швеция, Италия, Франция, ФРГ и Япония охотно согласились на такие поставки. Остальные страны пытались применить эмбарго, им пришлось многое объяснять. В итоге, в частности, было налажено долгосрочное сотрудничество с американской фирмой “Вестингауз”. Создать благоприятную, деловую обстановку на таких совещаниях позволила подготовительная работа, проведенная отечественными специалистами и учеными во главе с академиком Легасовым. Наша страна вышла на арену широкого международного сотрудничества в области безопасности атомной энергетики.

    Как уже говорилось, большинство вопросов принципиального и оперативного характера рассматривались по предложению Правительственной комиссии. Оперативная группа их детально обсуждала и практически все утверждала. Затем решения приобретали особую силу от имени ЦК КПСС, что придавало им как бы характер директив. Постепенно наибольшую часть вопросов Правительственная комиссия стала решать на месте. В г. Чернобыле для нее построили небольшое двухэтажное здание, куда приезжали ведущие руководители комиссии, а постоянно в течение нескольких лет жил и работал глава оперативной группы Правительственной комиссии В.Я. Возняк (позднее заместитель министра по чрезвычайным ситуациям РФ).

    В середине января 1988 г. деятельность оперативной группы ЦК КПСС была положительно оценена и в связи с выполнением поставленной перед нею задачи — расформирована. Контроль и координацию работ по ликвидации последствий аварии на ЧАЭС стало полностью осуществлять Бюро Совета Министров СССР по топливно-энергетическому комплексу, а позднее — Государственная комиссия Совета Министров СССР по чрезвычайным ситуациям и, наконец, созданное на его базе Министерство по чрезвычайным ситуациям РФ — в части, касающейся теперь лишь России, а не всего бывшего СССР.

    В Постановлении ЦК КПСС от 14 января 1988 г. в качестве первоочередной задачи всех министерств и ведомств, партийных и хозяйственных органов называлась постоянная забота об охране здоровья работающих и проживающих в районах, пострадавших от аварии на Чернобыльской АЭС, о создании им надлежащих жилищных и бытовых условий, снабжении продуктами питания. Особо подчеркивалось, что дальнейшее развитие атомной энергетики и ее топливного цикла должно базироваться на качественно новой технической основе, высоконадежных конструкторских решениях, обеспечивающих повышенную безопасность атомных станций. Были даны и соответствующие поручения хозяйственным органам, поставлены задачи по организационному укреплению и улучшению руководства атомной энергетикой и развитию более широкого международного сотрудничества в этой области.

   Как говорится, ваши бы слова да Богу в уши. Сделано, действительно, колоссально много. Но решения ЦК КПСС не были элементом непосредственной практической работы Госплана и Минфина СССР. Несмотря на их действительно грозный характер, они нередко оставались декларацией, поскольку финансовое и материальное обеспечение распределялось вообще по отраслям и хозяйственным программам — сколько достанется. Нечего удивляться — даже многие Законы правительства, решения Верховного Совета не всегда имели практическое денежное и материальное обеспечение. Сегодня этим “славным традициям” следует Государственная Дума РФ, принимая свои законы. Для этого всегда найдутся объяснения, но деньги в госбюджете живут собственной жизнью. Вот и работа над энергоблоком нового поколения практически за 10 лет так и не получила нормального государственного финансирования, хотя атомная энергетика считается бюджетной отраслью. А ведь не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: самая дешевая работа — выполненная быстро, без проволочек и при полном обоснованном финансировании. Но денег ни на что не хватает...

    ...И мы снова опередили события. Но если этого не делать, то пришлось бы и далее многократно возвращаться к работе ЦК КПСС, тогда как это не является темой данной книги.

    В мае 1986 г. на территории чернобыльской зоны сформировался сложный, многоликий комплекс из десятков различных организаций и производств, в которых одновременно работали десятки тысяч людей.

    Это сегодня все или почти все ясно на Чернобыльской АЭС. А 26 апреля 1986 г. перед учеными и специалистами возник целый букет вопросов: что произошло с реактором, почему он вдруг взбесился, каковы последствия, как их решать, с чего начинать? На эти “как” и “почему” требовались немедленные ответы. А между тем, не то что в реакторное отделение заглянуть — по территории электростанции расхаживать не рекомендовалось.

    Будучи в Чернобыле, я спросила тогда заместителя начальника ВО “Союзатомэнерго” Минэнерго СССР члена Правительственной комиссии, доктора физико-технических наук Е.И. Игнатенко, что именно они делают.