После Чернобыля. Том 1

   Первая же Правительственная комиссия наметила основные мероприятия. Следующая комиссия под председательством И.С. Силаева уточнила “планы Силаева”. В конце мая и начале июня эти мероприятия были положены в основу программы работ, утвержденной постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР. Впоследствии сроки уточнялись, но цели оставались прежними. Первые протоколы комиссии вел В.Ф. Скляров.

    Первое время председатель Правительственной комиссии ежедневно лично проводил первое заседание в 8.00 и второе в 22.00. К концу лета 86-го второе заседание стало проходить в 20.00, и так — годы.

    Основные работы были возложены на Минэнерго как на заказчика и генподрядчика. Но сил одной этой отрасли явно не могло хватить, поэтому привлекались также силы Минсредмаша, Минуглепрома, Минмонтажспецстроя, военных и т. д. Одновременно от Минэнерго СССР в Чернобыле работало по два замминистра: А.Н. Семенов, С.И. Садовский, Н.А. Лопатин, Г.А. Шашарин, В.А. Лукин, В.Н. Кондратенко, М.В. Борисов, начальник Союзатомэнерго Г.А. Веретенников. Стиль работы был таков: А.Н. Семенова Щербина назначил председателем рабочей строительной подкомиссии по подготовке программы и плана консервации четвертого энергоблока, с почасовыми сроками исполнения. Например, по этому плану с 11 мая до 20.00 ч 12 мая предстояло выполнить такой объем работ, на который в обычных условиях требовалось бы полгода. Всего же подкомиссий было семь.

    29 апреля по предложению М.С. Горбачева была образована и в тот же день приступила к работе Оперативная группа Политбюро ЦК КПСС по вопросам, связанным с ликвидацией последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Ее возглавил Председатель Совета Министров СССР и член Политбюро Н.И. Рыжков. В ее составе были высокие представители Совмина, Политбюро, КГБ, Министры обороны и внутренних дел. Судя по персональному раскладу, и здесь всей хозяйственной, производственной деятельностью занимались, в основном, именно хозяйственники Я производственники. До того они участвовали в формировании Правительственной комиссии. Собрали практически мгновенно, Я все пыталась понять, кто кому подчинялся и зачем такое дублирование. Оказывается, Правительственная комиссия отчитывалась перед Оперативной группой, которая по замыслу должна была ей помогать.

    Вроде бы группе отводилась роль кормчего, но одновременно это был и погоняльщик. Живя в рыночной системе, это понять трудно. Но не стоило бы также забывать, что практически во всех промышленно-развитых странах в разных масштабах государственное хозяйственное планирование стало осуществляться на базе опыта первых пятилеток СССР, хотя ведущими в повседневной экономике там оставались рыночные отношения. Они и диктуют правила поведения. При стопроцентном планировании, как это было в СССР, вероятно, без вдохновителя, погоняльщика и контролера на деле обойтись было бы трудно, хотя при этом ЦК КПCC формально считался лишь идеологическим руководителем народных масс. Оба способа экономических отношений далеки от идеала, хотя рынок, вероятно, на сегодня предпочтительнее. До оптимального решения человечество еще не доросло.

    Толстенную папку протоколов заседаний оперативной группы ПК показал мне ее зампредседатель В.В. Марьин, кстати сказать, весьма широко образованный и компетентный в вопросах электроэнергетики и ядерной физики специалист. На каждом протоколе — гриф “Совершенно секретно”.

   Описываемые события для многих теперь — мало понятная история. Поэтому уместно коснуться довольно щекотливой по нынешним понятиям темы — роли ЦК КПСС в постчернобыльских событиях. Это — часть нашей истории, объективная реальность. Смысл деятельности ЦК КПСС — не наша тема. Однако никто не оспорит тот факт, что без его участия не решалось в нашей стране ни одно крупномасштабное дело. Хорошо это или плохо — вопрос отдельный, не стоит отвлекаться на комментарии. Просто констатируем: так в СССР сложилось.

   Среди работников ЦК КПСС были люди плохие и хорошие, слабо компетентные в практических вопросах и весьма хорошо подготовленные, технически грамотные специалисты. Последние, как правило, были представителями среднего и низшего звена этого органа власти, практически курировали деятельность различных отраслей и ничего не решали в высоких сферах власти. Большинство из них было отозвано в ЦК с руководящих производственных постов “по зову партии” и “ради улучшения благосостояния советского народа”. Большинство искренне верило в целесообразность своей деятельности, заботилось о благе Отечества: кому-то помогали договориться, кого-то поторапливали, кому-то давали директивы. В тех условиях нередко действительно помогали делу, потому что многие начальники разных рангов вне ЦК КПСС верили в его всесилие и побаивались ослушаться, поскольку в таком случае несложно в одночасье и кресла лишиться. А главное — все равно взамен найдут покладистого. На самом деле не все команды выполнялись, но этого никто не рекламировал. Весь ЦК, в свою очередь, исполнял команды Политбюро и Генерального секретаря.

   На протоколах оперативной группы указывали гриф “совершенно секретно”. Но ради собственного престижа и для пользы дела именно эту его работу ЦК КПСС политически выгодно было бы пропагандировать, а не скрывать. Я прочла все протоколы и убедилась, что эта группа вела себя вполне достойно. По рекомендации Правительственной комиссии сразу были обозначены обоснованные, крупномасштабные и своевременные задачи. Практические действия по их осуществлению также по представлению Правительственной комиссии обсуждались, принимались и контролировались первые месяцы почти ежедневно.

   Вероятно, да и без сомнения, Правительственная комиссия справилась бы и без опекуна. Но реализовать ее решения оперативная группа действительно часто помогала. Например, свинец не отдавал председатель Курского обкома партии: нужен местному аккумуляторному заводу. Марьин позвонил Копчинскому, он — секретарю Курского обкома: “Либо вы отгрузите, либо сами поедете в этом вагоне со свинцом экспедитором”. — И вопрос сразу решился. Разумеется, никто бы не стал заставлять человека идти на неинтересную для него работу. Но лишить должности — пара пустяков. И можно найти на это место более послушного. Такой стиль “руководства” очень крупных начальников по отношению к чуть менее крупным был, увы, весьма распространен.

   Всю работу Оперативная группа сразу распределила между пятью подгруппами:

   а)     определение причин аварии и обеспечение работоспособности неповрежденных трех энергоблоков;

   б)     подготовка аварийно-восстановительных работ, техника;

   в)     радиационная разведка и радиационная безопасность;

   г)      эвакуация населения;

   д)     материально-техническое обеспечение.

   — Все идет организовано. Достаточно одного телефонного звонка — и решение принято, — вспоминает академик Е.П. Велихов. — Раньше на согласование уходили месяцы, а теперь достаточно ночи, чтобы решить практически любую проблему. Нет ни одного человека, кто бы отказывался от работы. Все действуют самоотверженно.

   Но... попробуем по порядку. Правительственная комиссия лишь через час по приезду имела достаточные сведения о радиационной обстановке. Вначале все были убеждены, что реактор цел, а обрушилась только кровля центрального зала. Возможно, факт взрыва самого реактора и у них не укладывался в голове: “этого не может быть, потому что не может быть никогда”. Даже академик Велихов в первый момент этому поверил и убедился в обратном только после того, как пролетел над ним на вертолете и заглянул в жерло этого вулкана. Но и снаружи реакторное отделение четвертого энергоблока станции производило ошеломляющее впечатление, особенно бросались в глаза сиявшие желтой краской оголенные главные циркуляционные насосы. Реакторного отделения практически не существовало. Над завалом торчала верхняя плита самого реактора. Тягостное, щемящее чувство охватывало каждого.

   И первые часы реактор как бы дышал: дым, пар. Сначала — сплошное красное свечение, потом с интервалом 10 сек. — белые и голубые вспышки. И сегодня никто не может сказать, что это было.