Заметки парашютиста-испытателя

На выбор подходящего для меня положения тела в свободном падении тоже, видимо, оказал влияние психологический момент. Ведь эти мои поиски напоминали известную детскую сказку, в которой герою дается задача «Поди туда, не знаю куда! Принеси то, не знаю что!» Мне надо было найти удобное, устойчивое положение, но какое именно, я и сам не знал.

Когда я оставлял самолет, и меня начинало кувыркать и вертеть, я, видимо, походил на щенка, брошенного в воду. Я хотел обрести устойчивость, прекратить кувыркание и вращение, а потому делал руками и ногами какие-то движения. Ведь я уже знал, что они-то и есть те рули, которые помогают управлять телом в воздухе.

И вот однажды, перейдя, как обычно, в беспорядочное падение, я сделал какое-то движение и оказался в положении плашмя, лицом к земле, с раскинутыми в стороны руками и ногами. Сразу же чувство уверенности и покоя овладело мной. Встречный воздух упругим потоком ровно и ласково давил на мое тело. Я будто неподвижно повис в пространстве, а огромная земля с зеленеющим квадратом летного поля, ангарами, самолетами, стройными рядами выстроившимися на стоянках, неслась мне навстречу.

Это, как мне показалось, «чудо» продолжалось секунды четыре — пять. Потом меня вновь закрутило, но… я уже нашел то, что искал — удобное для меня положение тела в свободном падении. Однако принимать его по собственному желанию и устойчиво его сохранять я еще долго не мог научиться. Использовать на практике руки и ноги в качестве рулей мне никак не удавалось. Во время падения продолжительностью восемь — двенадцать секунд, несмотря на все усилия сохранить нужное положение, меня крутило и кувыркало, отнюдь не в соответствии с движениями моих «рулей».

Наконец по моей просьбе мне разрешили сделать тридцатисекундную задержку в раскрытии парашюта, чтобы в течение этого времени попытаться управлять своим телом. Отделившись от самолета, я сначала падал «солдатиком», не делая никаких движений. Потом, когда меня стало наклонять лицом вниз, раскинул руки и ноги в стороны. Секунду падал в таком положении, а потом, так же, как и раньше, мое тело стало кувыркаться и крутиться. Шла уже пятнадцатая секунда задержки. Я сделал еще одну попытку, резко убрав, а потом вновь выбросив руки в стороны, и вдруг почувствовал, что меня не кувыркает, а я плавно лечу к земле. Заметив, что меня снова начинает вращать влево, я правой рукой сделал такое движение, словно подгребал в правую сторону. Моя ладонь как бы уперлась в упругий воздух, и положение тела было восстановлено. «Рули» действовали, и очень эффективно.

В прежних прыжках я слишком спешил, стараясь придать телу устойчивость, когда скорость падения еще была сравнительно невелика. Конечности человека становятся рулями после того, как падение его достигает постоянной, так называемой критической скорости, т. е. 47–50 метров в секунду.

Научившись управлять телом в полете, я, тем не менее, далеко не сразу обрел ту уверенность в себе, которая позволяет испытателю при свободном падении выполнять поставленную перед ним задачу. Еще очень часто правильное падение прерывалось, меня снова крутило и швыряло и я затрачивал немало сил на восстановление устойчивого положения.

Когда тело в воздухе стало послушно моей воле, я окончательно выработал свой стиль свободного падения. Отшлифовать этот стиль помогли приборы, автоматически раскрывающие парашют. Мне в числе других товарищей пришлось проверять в воздухе работу этих приборов. Когда я убедился в их надежности, а это произошло почти сразу же после первых полетов, свободное падение потеряло значительную долю опасности. Ведь раньше я не мог сосредоточить все внимание на изучении отдельных движений, координирующих полет. Боязнь зазеваться и не успеть раскрыть парашют заставляла внимательно следить за приближающейся землей и в то же время посматривать на кольцо. Зная же, что прибор надежно страхует от всех неожиданностей, я все внимание стал сосредоточивать на управлении телом. Результаты были неплохие. Во время заключительного испытательного прыжка с прибором-автоматом я выполнил задержку раскрытия парашюта в 80 секунд. Все это время я падал совершенно стабильно, ни разу не потеряв избранного мной положения тела.

Надо сказать, что и другие парашютисты, изучавшие прыжки с длительной задержкой раскрытия парашюта, выполняли свободное падение так же. Положение плашмя лицом к земле, с раскинутыми в стороны руками и ногами, было признано самым удобным. Принимать в свободном падении это положение сейчас учат и молодых спортсменов.

Однако надо помнить, что на режим падения парашютиста влияют самые не стоящие на первый взгляд внимания мелочи. Случилось, что в момент отделения от самолета я потерял с левой руки меховую перчатку. Пытаясь своим обычным методом управлять телом, я почувствовал, что меня переворачивает на левый бок. Меховая перчатка, оставшаяся на правой руке, создавала дополнительное сопротивление воздуху и нарушала равновесие. Еще был со мной один случай, когда нас, испытателей, командировали в авиационную часть для выполнения показательных прыжков с задержкой в раскрытии парашюта.

Перед полетом я рассказал офицерам о том, как надо управлять своим телом в свободном падении.

— При достаточной тренировке, — в заключение сказал я, — можно не только сохранять устойчивое, удобное положение, но и по желанию делать развороты влево и вправо на 360 градусов, увеличивать или уменьшать скорость падения.

Слушали меня с большим вниманием, задавали много вопросов. Но, как в каждой аудитории, были и скептики, которые «словам не верят».

Мой показательный прыжок проходил в благоприятных условиях: самочувствие было отличное, погода прекрасная, а летчик, с которым я вылетел, имел достаточный опыт. Оставив самолет на высоте 1500 метров, я уверенно принял устойчивое положение, ориентировался. Почти точно подо мной, на зеленом ковре аэродрома белело посадочное «Т». Возле него стояли офицеры.

— Они меня хорошо видят, — подумал я и решил приступить к выполнению разворотов.

Но тут произошло неприятное осложнение. В поле я отправился в летнем комбинезоне, надетом поверх обычного обмундирования. Брюки на лодыжках я перехватил резинками, чтобы туда не задувал воздух и не увеличивал сопротивления, но сделал это недостаточно надежно. Резинка на правой ноге соскочила, сопротивление воздуха возросло, и меня стало переворачивать на спину.

— Может начаться беспорядочное падение, — подумал я. — Вот так показательный прыжок!

От этой мысли меня бросило в жар. Ценой огромных усилий я избежал такого конфуза. Но о выполнении разворотов даже и не помышлял: все силы и внимание ушли на то, чтобы сохранить устойчивое положение.

Когда я приземлился, меня окружили офицеры. Я с тревогой ожидал иронических замечаний, для них было достаточно оснований. Но офицеры поблагодарили меня за выполнение прыжка и сказали, что впервые видели такое красивое падение. Они либо не заметили, как протекал мой прыжок, либо не хотели ставить в неловкое положение своего товарища. В причинах их поведения я не стал разбираться.

Поэтому понятно, как тщательно должен подгонять свое обмундирование и снаряжение парашютист, готовящийся выполнить прыжок с задержкой в раскрытии парашюта.

Особенно большое значение имеет правильная подгонка снаряжения при выполнении испытательных прыжков.

Кроме парашютов, в снаряжение испытателя входят различные приборы, регистрирующие результаты или испытываемые им. При таком прыжке парашютист представляет собой как бы падающую научную лабораторию, где все приборы и аппараты должны быть распределены очень продуманно, иначе сместится центр тяжести человека, а следовательно, нарушится его устойчивость в свободном падении.

Так, однажды, готовясь к весьма ответственному прыжку, я тщательно подогнал все снаряжение. Предварительные полеты показали, что размещение его не нарушает центровки моего тела. В день прыжка один прибор пришлось заменить другим, более тяжелым. Разница в весе составляла около 1000 граммов, и я этому не придал никакого значения. Но во время свободного падения, стараясь принять свое обычное положение, я вдруг почувствовал, что переворачиваюсь ногами вниз. 1000 граммов, оказывается, существенно повлияли на расположение центра тяжести: он опустился, и я оказался в весьма неустойчивом положении. Чтобы не перейти в беспорядочное падение, нужно было беспрестанно двигать руками и сосредоточивать на этом все внимание, столь необходимое для проведения испытаний и наблюдения за приближающейся землей.