Знание-сила, 2004 № 09 (927)

С другой стороны, думаю, ни одна страна в мире не смогла справиться бы со своей трагедией с таким поразительным блеском, как это сделал японский народ. Я говорю не о японце, а о японском народе, потому что представить себе отдельно взятого японца довольно сложно, когда речь идет об испытаниях. Но это люди, которые в состоянии быть рядом друг с другом и которые всегда поражали меня и восхищали своей генетической деликатностью и одновременно чрезвычайной жестокостью в схватках, в войне, в борьбе; японская армия проявляла чудовищное жестокосердие на территории, которую захватывала. Не меньше, чем нацисты. И это — большая проблема для японской нации, для осмысления японцами своего прошлого, того, что они переступили. Ситуация, которая произошла уже на территории самой страны, — Нагасаки, Хиросима, бомбежка Токио (что, кстати, в нашем фильме будет воссоздано), американцы использовали напалм и творили жестокосердие безмерное и безграничное; так вот все, что происходило, было в конце концов реакцией на первый шаг, который позволили себе японские военные совершить: напасть на США, на базу Перл-Харбор. И то, что повлекло за собой схватку на этом огромном пространстве. Нападала мощная страна, где были мужественные бойцы, талантливые руководители и великолепная, безукоризненная, дьявольская дисциплина. Но... и со всеми слабостями, которые являются результатом островной природы народа.

С. Бунтман: — Да, думаю, она существует по полюсам не географическим, в Евразии существуют два очень странных островных государства — Япония и Британия.

Марка с военным японским кораблем и изображение императора Хирохито на фоне карты юго-восточной Азии, возможно, по мнению японцев, должны были означать желание их присутствия на этих землях

Изображение Хирохито, участвующего в маневрах японской армии, — знак особо пристального внимания к известной стороне жизни императора.

А. Сокуров: — В чем-то похожих.

С. Бунтман: — И островное мышление, думаю, сказывается в некоторой парадоксальности этих культур.

Хочу спросить у Сергея Шолохова: почему вы присоединились к этому проекту?

С. Шолохов: — Дело в том, что проекты, которые воспламеняются в творческом воображении Александра Николаевича, для меня интересны тем, что они всегда завершаются блестящим результатом. С другой стороны, бесконечно интересно наблюдать еще и за процессом создания фильма — как Александр Николаевич выбирает тему, потом выбирает способ, как работать над ней, как выбирает актеров. А потом съемки, сами съемки! Все это настолько интересно смотреть, как складывается будущий результат, от чего он зависит, что это уже артистический факт нашей жизни, поскольку мы никогда не бываем разочарованы результатом. Вот что поразительно!

С. Бунтман: — А вы, Игорь, что увидели в этом проекте и насколько вы в него вовлечены по-человечески?

И. Каленов — По-человечески я в него вовлечен довольно долго, больше года я завершал картину "Отец и сын", и Александр Николаевич сказал, что у него есть замысел продолжить историю великих диктаторов XX века, и сказал, что уже есть сюжет и даже сценарий замечательного автора Юрия Николаевича Арабова. И так как я уже многие годы работаю в стиле авторского кино, мне было очень приятно присоединиться к производству данной картины.

А. Сокуров: — Игорь — продюсер выдающегося режиссера Киры Георгиевны Муратовой.

С. Бунтман: — Тогда снимаются все вопросы, все сошлось, цепь замкнулась, ток пошел. Пошел и поток вопросов наших слушателей. Один из них пишет: "Загадочный режиссер Сокуров, хотелось бы узнать, в чем, по-вашему, заключен смысловой код японской цивилизации, удалось ли вам подобрать к нему ключ, разгадать многовековую загадку?"

А. Сокуров: — Могу сказать, что я просто человек, который любит моих друзей в Японии, и в этой стране есть люди, которые любят меня, иногда мне кажется, что мне там даже уютнее и спокойнее, чем у себя на родине, и я не хочу открывать никакой тайны, потому что тайны этой просто нет, есть жизнь. Нет тайны, нет экзотики, есть жизнь людей, которые в значительной степени похожи на нас, которые переживают жизнь так же, как и мы, у которых есть, без всякого сомнения, особая психологическая эмоциональная сфера, своя (как и у каждого народа) особенная, но абсолютно не сокрытая от нас. Она постигаема, ее можно понять, и японцев можно прочувствовать и полюбить. И в Японии можно ощутить себя не как за границей, а как в родном земном уголке, и это очень человеческие вещи.

Кстати, мы, конечно, занимаемся историческим материалом. В той части, которая касается воссоздания элементов или атмосферы материальной жизни времени, что очень важно для настоящего искусства, мы окружены профессионалами, которые создают чудеса, имею в виду моих коллег, работающих на Ленфильме, моих коллег в административной части. Мы восстанавливаем по крупицам ту материальную жизнь. Восстанавливаем течение жизни внутри этой воссозданной исторической среды.

С. Бунтман: — Именно течение жизни. Потому что иногда стремление до мелочей, до последней шляпки гвоздика восстановить антураж ни к чему не приводит. Но это первоначально, как условие.

А. Сокуров: — Это условие профессиональной культуры нашего результата. Мы — профессионалы и должны создавать профессиональный результат. Потому что по нашему изображению, которое мы создадим в этой картине, впервые в мире, впервые в истории эта часть жизни человечества будет увидена людьми. Потому что никакой дистанции между японской и русской историей нет. Хотим мы того или нет, история — единый процесс. Она особенна тем, что здесь нет границ. Поставим границы — ничего не поймем, запутаемся, создадим конструкции. Историю не разорвать. Это ковер, который все по кусочкам создают. Его ни создать самостоятельно, ни разделить одновременно. Это, мне кажется, очень важно.

И еще очень важно понять самочувствие человека. Насколько оно изменилось в зависимости от времени, от течения реки времени, в которую он погружен. Изменились ли и меняются ли характер, привычки, особенности человеческой натуры в соответствии с изменением и течением времени. Меняет ли время характер — вот что главное, а потом уже все остальное; власть, социальное положение и прочее.

Мы понимаем, что происходит радикальное изменение человеческого характера, когда у человека появляется огромная власть, но при этом он остается все тем же человеком — вот в чем наша трагедия! Рога и копыта при этом не вырастают. Получивший власть, ставший злодеем, он очень хорошо понимает весь ход человеческой жизни. Знает и видит все больные места общества и отдельно взятых людей. И начинает манипулировать этим знанием. Если бы он попал к нам с Луны, свалился оттуда Гитлер или какой-то дьявол, тогда мы бы все поняли и быстро выкорчевали весь нацизм с корнем. И ничего бы не было.

С. Бунтман: — Именно она, человеческая природа, и ее великолепное знание и дают чаще всего такой жестокий эффект.

А. Сокуров: — И очень важно, чтобы человек, пришедший к власти, был к этому готов. И не только интеллектуально, не только с помощью образования, не только пройдя политический курс партийной борьбы, что очень страшно по сути. На самом деле, очень важно это ощущение, чувствование человека.

С. Бунтман: — Ваш новый фильм об императоре Хирохито так и будет называться "Солнце"?

А. Сокуров: — Да, наверное. Хотя в нашей традиции — "выращивать" название в процессе создания фильма. Когда мы видим, что в нем есть какое- то новое особенное качество по сравнению с тем, что было задумано, и появляется название. Может быть, появится новое название, мы будем это обсуждать вместе.