Литература и фольклорная традиция, Вопросы поэтики

Пока это фольклорное "я", обозначая индивидуальность, не выражало еще личности. Напротив, на этой стадии даже появление собственного имени еще не выделяло индивидуальность из общего ряда. Отсюда имя собственное во множественном числе, как, например, в записанной нами песне, где "Урюпински Машки" означает - "девушки из станицы (теперь город) Урюпинской". В неразличении литературных и фольклорных форм названия персонажей - источник ошибки издателя "Новой серии" (обнаружена 3. И. Власовой). Напечатано:

Стал мой милый отставать

Сы мной Сашай гулять

тогда как в записи Якушкина:

Стал мой милый отставать

Сы иной Сашай гулять 17.

Но некоторое разнообразие характеров в лирической песне все же намечается; Н. П. Колпакова обращает внимание на определенную дифференциацию при употреблении личных имен, особенно женских, в зависимости от ситуации: "Можно только указать, что среди множества русских народных имен в лирических любовных песнях наиболее часто встречается Маша, в трагических-Дуня, Дуняша, в легкомысленных, шутливых-Катя, Катюша, Наташа..."18. Подобная тенденция прикрепления имен к определенным судьбам отмечена и в песнях других народов. Так, у поляков неверная жена именуется не только Касей (имя, обычное в песнях вообще), но "еще и Анечкой или Терезенькой19.

Русский фольклор и здесь отличается большим стремлением к жанровой приуроченности явлений, чем это наблюдается в творчестве соседей. И. Д. Чебан, например, перечисляя наиболее распространенные имена в молдавских дойнах и прежде всего упомянув имя Иляна (Ляна, Илинка), добавляет: "Следует отметить, что имя Иляна широко распространено также в сказках ("Иляна Косынзяна") и в балладном эпосе ("Илинка Шандурулуй")"20. Русская фольклорная традиция значительно более строго разграничивает имена персонажей по жанрам; Катюша, например, немыслима в сказке.

Не исключено, что некоторые герои романов и поэм,-а в еще большей мере их героини,-своими именами обязаны лирической песне. Ср.:

Блок ("Двенадцать")

Снег крутит, лихач кричит,

Ванька с Катькою летит

Елекстрический фонарик

На оглобельках...

Ах, ах, пади!.. 21

Песня

Что за чудесная столица

Развеселый Петербург...

...Извозчики лихачи;

Если хочешь прокатиться,

Изволь, душенька, садиться!

С собой Катеньку возьму,

За Калинов мост катну.

За Калиновым мосточком

Есть питейные дома...

(Соб., VI, No 548)

Пушкин демонстративно, "своевольно освятил" страницы романа простонародным именем. Но "простонародных" имен было много, поэт остановился на одном. В песнях оно ветре" чается не часто (Н. П. Колпакова его не называет), но все же встречается. Мы не располагаем достаточно полными сведениями о том, с какими именно произведениями фольклора был знаком Пушкин, но известно, что в их числе были песни" хранившиеся у Киреевского.. Среди них имелась такая:

Танюшка, Татьяна,

Соседка моя!

Почему же, Татьянушка,

По мысли пришла,

По моему разуму

Молодецкому?

По горенке Таня ходит,

Головку чешет,

Чешет Таня головушку

И косу плетет...

................................

Досталася любезная

Иному, не мне,

Иному, немилому...22

Очевидно, с именем Татьяны песня связывала еще не определенную личность, но уже некую ситуацию и определенную судьбу. Не опиралось ли "своеволие" поэта на фольклорную традицию? Во всяком случае, оно не противоречило ей.

Демократизация героя вызывает соответствующие перемены и в сфере исполнения. Воспроизведение тех или иных эпических песен требует, как правило, специальных навыков и доступно не каждому, тогда как лирические песни поют, в; сущности, все. Не случайно группа башкирских песен эрэт йыр, ядро которой составляет песенная лирика, в русском переводе порой обозначается как "рядовые" песни, - "не потому что они стоят ниже других песен, а потому что их поет каждый, кто способен петь"23.

Эпическое произведение строится так, чтобы не было никакого сомнения, что рассказчик говорит не о себе, а передает уже известное-другим. Так, абхазский сказитель "как "бы подчеркивает, что рассказываемая им сказка создана не ям самим, а услышана от другого, который в свою очередь услышал ее от третьего лица"24. Песня воспринимается как эмоциональный рассказ о самом себе, а значит-как рассказ "о том, что происходит впервые и о чем рассказывается тоже впервые. Нет больше общего для всех персонажей временного поля (см. гл. 1), нет и той всеобщей осведомленности, благодаря которой персонажи волшебной сказки, встречаясь впервые, уже все друг о друге знают - без всяких мотивировок (см. гл. II). В одной польской песне прямо указано на то, что в этом жанре мотивировка "знания" одного персонажа о других необходима. Хозяйка усадьбы называет прибывших людей, не знакомых ей, гайдамаками, и тотчас же следует вопрос:

Marysenko pani, po czemes poznala,

Zes nas tern prawdziwem przezwiskiem nazwala?

(Марысенька, пани, как ты распознала,

Что нас назвала нашим действительным именем?)

И ответ:

Po tern ja poznalam, prawde powidzialem,

Ze ja swego pana konika poznalam25.

(Потому я распознала, правду сказала,

Что своего пана коника узнала)

Интерес эпического повествования - в необычности изображаемого события, его непохожести на все другие (ср. первоначальный смысл термина "новелла"), но отнюдь не в подчеркивании новизны сообщения о нем-оно, напротив, нуждается в ссылке на то, что об этом "говорят" другие. Новизна в лирике имеет прямо противоположное основание: обычные чувства интересны постольку, поскольку они высказаны как бы впервые28.

Последнее чрезвычайно важно в смысле перспективы. В рамках традиционной народной песни с ее обобщенным героем такое восприятие события как впервые происходящего еще не предусматривает его неповторимости и даже противоречит ей. Но эмоциональный ореол народной лирической песни" создаваемый этим "впервые", таков, что из всех фольклорных жанров лирическая песня ближе всего подходит к изображению судьбы обыкновенной и в то же время индивидуальной и непохожей ни на какую другую. А этим предусматривается к возможность индивидуального авторства.

Естественно, что и в выборе обстоятельств и ситуаций лирическая песня также избегает всего необыкновенного. Если она и обращается к событиям исключительным, то все же к таким, которые хотя бы однажды случаются в жизни каждого человека. Если же в песне описывается какое-либо стихийное бедствие, то это не разлив Невы выше берегов, который случается увидеть далеко не каждому поколению (он может быть упомянут только в составе ."формулы невозможного"), а пожары - явление, по тем временам, не столь уж необычное:

Сучинилася беда:

Загорелась слобода,

Собирались господа

Из Питера города,

Из гостиного ряда.

Дивовались господа,

Что не ясно горит,

Что не вспыхивает...

(Кир. II, 1, No 1291)

Таким образом, в природе лирической песни заложены возможности такого охвата жизненного материала, какого другие жанры не знали.

Там, где в фольклорном произведении существует установка на исключительное,-ощущается нужда в отмеченности начала и конца повествования. В народном сознании песня занимает в этом плане место, прямо противоположное сказке:

"Сказка-складка, песня-быль" (ср. с болгарским: "дур не било, не би се пеяло"-"если бы этого не было, не .пели бы"). При этом следует учитывать, что в лирической песне "быль"-не давняя (как в былине), не исключительная (как и в балладе), а-повседневная, ничем от обычного хода жизни неотграниченная. "Завязка" и "развязка" перестают быть необходимым барьером еще и потому, что для демонстрации обычного годится любой отрезок жизни (отсюда-имитация "случайности" при отборе жизненного материала в лирической песне: в начале ее герой или героиня заняты каким-нибудь будничным делом - косят луг или вышивают рукава), и оттого, что какая-либо определенная, единственная развязка не исчерпывает всех возможностей изображенной ситуации. Пониманию ситуации как определенного взаимоотношения лиц в пределах времени между меняющими это .взаимоотношение событиями27, мы полагаем, недостает упоминания о лирической ситуации28. Между тем в лирике фабульные события не обязательны: они поглощаются ситуацией. В "чистой" лирике ситуация индикативна, тогда как события поглощаются ситуацией и модальность их характеризуется большей или меньшей степенью неиндикативности.