Николай Гумилев

До начала сентября: "Сада-Якко" ("В полутемном строгом зале..."); "Перчатка" ("На руке моей перчатка..."); "Мне снилось" ("Мне снилось: мы умерли оба...").

До середины сентября: "Гиена" ("Над тростником медлительного Нила..."); "За стенами старого аббатства..."; "Невеста льва" ("Дня и ночи перемены..."); "Самоубийство" ("Улыбнулась и вздохнула..."); "На камине свеча догорала..."; "За гробом" ("Под землей есть тайная пещера...").

Вторая половина сентября : "На горах розовеют снега..."; "Отказ" ("Царица иль, может быть, только печальный ребенок...").

Начало октября: "Орел Синдбада" ("Следом за Синдбадом-мореходом..."); "Принцесса" ("В темных покрывалах летней ночи..."); "Носорог" ("Видишь, мчатся обезьяны..."); "Неслышный мелкий падал дождь...".

Середина октября: "Маэстро" ("В красном фраке с галунами..."); "Помпей у пиратов" ("От кормы, изукрашенной красным..."); "Зараза" ("Приближается к Каиру судно...").

Первая половина ноября: написаны три новеллы о Кавальканти; стихотворения: "Сады души" ("Сады моей души всегда узорны..."); "Любовникам" ("Любовь их душ родилась возле моря...").

Вторая половина ноября : "Озеро Чад" ("На таинственном озере Чад...").

Заметка "Выставка нового русского искусства в Париже" (Письмо из Парижа).

До первой половины декабря: "Волшебная скрипка" ("Милый мальчик, ты так весел..."); "Нас было пять...".

Декабрь: "Одиноко-незрячее солнце смотрело на страны..."; "Renvoi" ("Еще ослепительны зори..."); рассказ "Золотой рыцарь".

Н а п е ч а т а н о:

Предисловие "От редакции" (без подписи) (Сириус, Париж, No 1); неоконченная повесть "Гибели обреченные" (там же, No 1-3); "Франции" ("О Франция, ты призрак сна..."- подпись: "К-о" (там же, No 1); рассказ "Карты"подпись: "Анатолий Грант" (там же, No 2); Неоромантическая сказка- подпись: "К-о" (там же, No 3); стихотворения: "Императору Каракалле" ("Призрак какой-то неведомой силы..."); "Императору" ("Император с профилем орлиным..."); "Маскарад" ("В глухих коридорах и залах пустынных...") (Весы, No 7); "С корабля замечал я не раз..." (Приложение к газ. "Русь" No 32); "За покинутым бедным жилищем..." (Приложение к газ. "Русь", No 33); "Над тростником медлительного Нила..." (газ. "Раннее утро", No 10), статья "Выставка нового русского искусства в Париже" (Весы, No 11); "Я долго шел по коридорам..." (журн. "В мире искусств", Киев, No 20); "Следом за Синдбадом-мореходом... (газ. "Раннее утро", No 25); "Улыбнулась и вздохнула..." (газ. "Раннее утро", No 30).

1908

Прихотливые вихри влекут...

В начале января вышел в свет второй сборник Гумилева - "Романтические цветы", посвященный Анне Горенко.

В очередном письме Гумилев пишет Брюсову о том, что в последнее время он был болен и не мог проследить за печатанием своей книги, и она вышла в виде брошюры, несмотря на то, что она всего лишь на один лист меньше "Пути конквистадоров"; о том, что недоволен этой книгой, но доволен, что издал ее, потому что освободился от власти старых приемов и ему будет легче пойти вперед.

Из письма Брюсову. 7.02.1908. Париж. "...Вам понравились "Цветы". Вы будете писать о них в "Весах". При таком Вашем внимании ко мне я начинаю верить, что из меня может выйти поэт, которого Вы не постыдитесь назвать своим учеником. Тем более, что, насмотревшись картин Gustave'a Moreau и начитавшись парнасцев и оккультистов (увы, очень слабых), я составил себе забавную теорию поэзии, нечто вроде Mallarme, только не идеалистическую, а романтическую, и надеюсь, что она не позволит мне остановиться в развитии. Вы и Ваше творчество играют большую роль в этой теории".

В моих садах - цветы, в твоих - печаль.

Приди ко мне, прекрасною печалью

Заворожи, как дымчатой вуалью,

Моих садов мучительную даль.

Ты - лепесток иранских белых роз.

Войди сюда, в сады моих томлений,

Чтоб не было порывистых движений,

Чтоб музыка была пластичных поз,

Чтоб пронеслось с уступа на уступ

Задумчивое имя Беатриче

И чтоб не хор менад, а хор девичий

Пел красоту твоих печальных губ.

Гумилев много работает - попрежнему ритм его жизни напряжен и точен.

Проблемы мастерства, интеллектуального совершенства чрезвычайно важны для него в этот период. Главную тему его размышлений можно определить несколькими словами: как стать мастером?

Из писем Брюсову:

7.02.1908. Париж. "Теперь я опять начал писать и, кажется, увереннее и сильнее, чем в период, представленный "Цветами". Примеры: вчерашний "Камень" и два сегодняшних. И я очень и очень интересуюсь узнать Ваше мнение по этому поводу. Жаль только, что конквистадоры моей души, по-видимому, заблудились и вместо великолепных стран и богатых городов попали в какие-то каменноугольные шахты, где приходится думать уже не о победе, а о спасенье. Это делает мои последние вещи однообразными и почти антихудожественными. Жду девятого вала переживаний"

7.03.1908. Париж "...На днях я получил No 1 "Весов" и пришел в восторг, узнав, что "все в жизни лишь средство для ярко-певучих стихов". Это была одна из сокровеннейших мыслей моих, но я боялся оформить ее даже для себя и считал ее преувеличенным парадоксом. Теперь уже в цепи Ваших стихов она кажется вполне обоснованной истиной, и я удивляюсь ее глубине, как удивился бы угольщик своему собственному сыну, воспитанному в королевском дворце..."

"...Сейчас я пишу философско-поэтический диалог под названием "Дочери Каина", смесь Платона с Флобером, и он угрожает затянуться..."

25.03.1908. Париж . "Открылась выставка "Independants" ("Независимых" В. Л.), и я ничего не пишу о ней в "Весы". Это происходит не от лени и не из-за моих других работ (их у меня действительно много), но исключительно из-за самой выставки. Слишком много в ней пошлости и уродства, по крайней мере для меня, учившегося эстетике в музеях. Может быть, это тот хаос, из которого родится звезда, но для меня новые течения живописи в их настоящей форме совершенно непонятны и несимпатичны. А писать о том немногом, что меня заинтересовало, не имело бы смысла. Впрочем, скоро открывается Весенний Салон, и я надеюсь, что с ним я буду счастливее. Также я попросил бы Вас дать мне для разбора какую-нибудь книгу русских стихов. Моим мыслям о поэтическом творчестве пока было бы удобнее всего вылиться в рецензии".

И все же Гумилев написал статью об этой выставке. Точнее - о двух. Она была опубликована в "Весах"(No 5, 1908 г.) "Два салона": "Independants" и "Societe Nationale". В журнале было помещено примечание к статье: "Редакция помещает это письмо как любопытное свидетельство о взглядах, разделяемых некоторыми кружками молодежи, но не присоединяется к суждениям автора статьи".

Гумилев пробует свои силы в разных направлениях. Ему интересно испытать себя - сколько у него сил и надолго ли их хватит. Рассказ, который он пишет, - тоже эксперимент, дерзкая смесь истории и фантастики, жанр, который Гумилева все время влечет к себе: где граница сна и яви, жизни и воображения, дневного света и света сна? Сюжет рассказа: один из рыцарей Ричарда Львиное Сердце встречается с семью дочерьми Каина, охраняющими вечный сон своего отца в мраморной гробнице. Рассказ-притча, рассказ-метафора.

Снова перечитывает Карамзина и Пушкина. Возвращается к любимым мастерам - гениальному поэту и великому историку, в их творчестве ищет ответы на свои вопросы.

Из письма Брюсову. 6.04.1908. Париж : ...Я хочу попросить у Вас совета как у maitre'a (мэтра. - В. Л.), в руках которого находится развитие моего таланта. Обстоятельства хотят моего окончательного переезда в Россию (в Петербург), но не повредит ли мне это как поэту. Тогда их можно устранить. Сообщите мне Ваше мнение, и оно будет играть роль в моем решении. Конечно, я напомню Вам Джеромовского юношу, который вечно жил советами, но Ваше влияние на меня было до сих пор так благотворно, что я действую по опыту..."

По поводу выхода "Романтических цветов" Брюсов написал в "Весах":