Дневники Фаулз

Думаю, по обычным меркам она обходилась с Роем безобразно. Под конец, когда мы всегда сидели рядышком, постоянно прикасались друг к другу, улыбались, не обращая на других никакого внимания, а Рой сидел подле нас или напротив, ситуация была из ряда вон выходящая. Я ощущал себя дерзким любовником, соблазнявшим прямо на глазах старого рогоносца его молодую жену. Мы — все трое — утратили чувство реальности: Р, без сомнения, по-прежнему обманывал себя и считал, что наша близость не более чем дружба; мы настолько запутались, что не могли существовать порознь.

В Кале холодно, море зеленое, неспокойное. Мы с Э. на палубе, пароход качает, брызги летят на нас. Последние горькие минуты близости. Я пытался сказать ей, как много она для меня значит, как необходима мне. Э. была молчалива, говорила нечто невнятное, не могла ничего решить. Плакала, а я не смел ее успокоить, так как в любой момент мог подойти Р. На пароходе много английских туристов, богатых и бедных, нуворишей и пресыщенных снобов, бойскаутов и «Шанель № 5». Но всех легко классифицировать — как составные части какой-нибудь массовой продукции. Оба чувствуем глубокое отвращение ко всему английскому, к самой Англии. Серость, монотонность, дождливость, однообразие во всем. Дувр; таможню миновали мгновенно. Р. сияет. Он любит Англию, и, конечно же, его радует мысль о нашей скорой разлуке.

По дороге в Лондон мы с Э. вновь сидим рядом. Р. — напротив, у него насмешливый вид, он исподтишка бросает на меня торжествующие взгляды (показательно, что о дальнейших встречах речь не идет); нашу ситуацию мгновенно просекает проницательный, исключительно воспитанный англичанин средних лет, космополит по виду. Повсюду пожухлая зелень, у кирпичных пригородных построек дешевый вид. Лондон. Анна вдруг начинает плакать, и наше путешествие заканчивается в напряженной атмосфере. Девочка не перестает рыдать, издает вопли при малейшей попытке прикоснуться к ее ноге; мы хотели на прощание выпить, но теперь это совершенно невозможно. Берем такси до ближайшей больницы, и там я в последний раз вижу Э. — она сидит в пустой приемной, обнимая рыдающую Анну. Элизабет поднимает на меня глаза — печальные и отчужденные. Я быстро ее целую и ухожу. Это не окончательное расставание. Но тогда показалось, что между нами воздвигли барьер.

Холодный, мрачный переезд домой, в Ли. Как быстро погрузился я в обычную домашнюю атмосферу. Как будто никуда не уезжал! С моей стороны никаких рассказов о Греции, зато мне поведали обо всех мелочах, случившихся с тысячей неизвестных людей, о которых я никогда не слышал и до которых мне нет никакого дела.

Я чувствовал себя одиноким, потерянным — опять мальчиком. Ни работы, ни денег, ни желаний. Холодно, пасмурно, дождливо. В том же городе, в той же тюрьме. Я задыхаюсь и подумываю о том, чтобы сбежать с Э. и потратить все оставшиеся деньги на какой-нибудь чудесный отдых. Но сначала надо отнести агенту две мои книги [451], обосноваться в Лондоне и определиться в отношениях с Э. А это означает: найти работу, заработать деньги и забрать ее к себе.

Жизнь здесь губительна. Я писал об этом прежде много раз в тех же самых выражениях. Мой дом — мой ад.

Любовь — прекрасное подспорье при самоанализе, она заставляет думать. К тому же обнажает душу. Нужно понять себя и любимую. Предельная откровенность. В Э. нет пунктуальности, но зато есть интуиция, что делает общение с ней бесконечно привлекательным. Она чутко улавливает правду в том, что ей говорят. Э. слабохарактерная, капризная, иногда может оступиться. Однако она самая уравновешенная из всех женщин, которых я встречал. На людях — спокойная, элегантная, собранная; в частной жизни — мягкая, страстная, шаловливая. Чувствительная, без характерных классовых признаков. До сих пор не могу поверить, что она любит меня.

Однажды я ей сказал, что, по моему мнению, у нее есть одна слабость. В ней слишком большой запас любви, и она иногда льется через край. Э. постоянно находит новые объекты для любви — каждый более достоин ее внимания, чем предыдущий. Она взбирается по ступенькам лестницы. Я сказал, что надеюсь оказаться на последней ступеньке, — во всяком случае, приложу к этому все усилия. Интересно, не покинет ли она меня года через три. У нее легко меняется настроение; а стоит ей оступиться, и она теряет точку опоры. Во время ее отлучек я всегда буду терзаться ревностью и сойду с ума, если она меня бросит. Но это не может помешать мне сейчас любить ее со всей силой. У нее нет недостатков, у меня нет сомнений.

31 июля

День в Лондоне. Непрерывный дождь. Свидание с Э. Встретились в зоопарке, у клетки льва, и провели вместе весь день. В зоопарке основательно промокли, вечером крепко выпили и хорошо понимали друг друга. Р. все знает. Анна лежит в больнице, он звонил туда и вызывал Э., когда она навещала дочь. Я в это время ждал ее на улице.

Он требовал, чтобы мы вместе пришли к нему. Э. увиливала от ответа, наш вечер был омрачен перспективой ее возвращения домой. Я боялся, что он сорвется.

До меня еще не доходил весь ужас сложившейся ситуации. Она накалилась мгновенно, когда я, по существу, был к этому не готов.

Э. и Р. совсем отдалились друг от друга и жить вместе не хотят. Нас с Э. охватил такой сильный порыв романтической любви, что я боюсь доверять своему сердцу, а оно говорит: Э. ближе всего к твоему идеалу женщины. Месяц — слишком короткий срок, чтобы прийти в себя после экстаза первых дней: мы все еще как сумасшедшие. С первых дней знакомства я видел в ней жену другого человека и все же считал, что она идеальный партнер в браке. Сейчас я уже так не уверен, хотя по-прежнему не сомневаюсь, что она лучше всех, с кем меня сводила судьба. Ей не хватает воспитания, культуры, умения четко выражать мысли — тех качеств, которые я считал необходимыми для спутницы жизни. Зато у нее есть интуиция, искренность, красота и грациозность. Меня пугает только слабость, или, скорее, неустойчивость ее воли, отсутствие выдержки.

Ни у одного из нас нет денег. У меня хоть что-то есть. Думаю, это очень не нравится Р. — так же, как ему не нравится, что я, его антипод в психологическом плане и по темпераменту, увел у него Э. Есть еще Анна. Оба — Э. (которая это признает) и Р. — не приспособлены быть родителями. Они сами в нравственном отношении еще дети. Взрослые во всем, кроме этого самого важного качества. Я же их полная противоположность: дитя в социальном плане и взрослый в нравственном. При разводе ни один не захочет оставить Анну себе. Я не приму Э. с Анной. Не хочу детей — ни своих, ни тем более чужих. Говорят, дети не дают распасться браку. Если супружеству нужен такой якорь, оно и так обречено.

Предстоят все прелести развода. Придется сражаться с условностями. Родители будут в шоке.

У меня нет работы, нет никаких определенных перспектив.

Через это надо пройти; такие трудности всегда возбуждают меня — или все еще возбуждают. Не хочется отказываться по собственной воле от попытки связать судьбу с Э.

Для человека тонкой организации проблема брака очень трудна; чувствительный, импульсивный, темпераментный, он не может на многое закрывать глаза, терпеть. Он должен находиться в постоянном изменении, должен заново анализировать ситуацию, подвергать всестороннему рассмотрению отношения с супругой. Чем выше интеллект и чувствительность, тем сильнее чувство и тем совершеннее должно быть супружество.

7 августа

Сложности нарастают. Разлад усиливается. На меня обрушивается куча проблем. Р. выставил Э. на улицу. Она не может говорить с ним, видеть Анну, жить в прежней квартире. Пока поселилась у подруги, с ее мужем у Э. был роман до встречи с Р. Эта женщина, перенесшая связь между лучшей подругой и мужем (еще раньше у Э. был роман с ее братом), переживает сейчас личный кризис: они с мужем решили расстаться [452]. Между подругами отношения по-прежнему напряженные. У Э. нет денег, тут она целиком зависит от меня. Э. приехала ко мне одна (ужасная ошибка с моей стороны), теперь в ситуацию вовлечены и мои родители. Я рассказал им о ее разрыве с мужем, умолчав о своей влюбленности. Сказал, что я тут посредник. Мать, обычно строго соблюдающая условности, на этот раз проявила исключительное понимание, зато отец, несмотря на всю свою начитанность, продемонстрировал косность и раздражительность.