Я помню детсво, России край заснеженный (СИ)

Мы долго шли по проселочной дороге, но озера впереди все не было. Может быть, где-то не туда свернули – точной дороги никто не знал. Дети, которым было по 11-12 лет, уже и устали. Пришлось делать привал. Не обошлось и без приключений: одного мальчика ужалила в лицо оса. Эта неприятность ускорила события. Не дойдя до вожделенной цели, мы повернули обратно. И лотосового озера мы ни тогда, ни позже так и не увидели.

Быстро пробегали школьные будни, но мне, первый раз надолго покинувшей родительский дом, очень его не хватало, и на выходной я стала уезжать домой. Родители, желавшие приехать в гости ко мне в Шереметьево, не могли улучить подходящего для этого момента. – Только соберемся ехать, а ты уже опять здесь, – говорили они. За год моей работы так и не побывали они у меня в гостях.

Да, я боялась завязнуть в сельской жизни и школьных делах. Я хотела оставаться горожанкой и хотела учиться дальше. Для подготовки к поступлению в аспирантуру мне нужно было освободить себе время, и я попросила завуча составить расписание так, чтобы суббота у меня была свободной. Мне пошли навстречу, и, таким образом, я имела сдвоенные выходные. У некоторых учителей по поводу моих частых визитов домой даже появились нелепые домыслы, но свои планы я ни с кем не обсуждала.

Дома было хорошо и спокойно. Родители с интересом слушали мои новости и делились своими. Брат Володя возобновил учебу в институте. В ту осень моя двоюродная сестра Полина, по прошествии шести лет упорного труда по выхаживанию матери после паралича, привезла ее из Эстонии обратно в Хабаровск. На этом настоял супруг матери – дядя Ваня. – Будет у меня забота, – говорил он. Да и мама Полины – тетя Наташа, хоть и не совсем, но оправилась уже от того первого удара. Она стала говорить и передвигаться по комнате, опираясь на стул. А Полина потом каждый год приезжала к матери во время своего отпуска.

Отдохнув от шумной школьной жизни, запасшись кое-какими продуктами, я снова ехала в село на работу. Кроме чувства долга, в этом появился и некий материальный стимул: по окончании учебного года, на летних каникулах я планировала отправиться в какую-нибудь зарубежную поездку. И получая зарплату в 118 рублей, 50 рублей я стала ежемесячно откладывать впрок. Оставляла деньги родителям, и папа, как и раньше, клал их на мой счет в сберкассе.

139. Уроки пения

Но вот подошло время уроков пения, и в школе зазвучал мой аккордеон. Сначала я по просьбе учителей продемонстрировала свое мастерство в учительской после уроков. Присутствующие были в восторге, а директор школы воскликнул, что я для них – «находка», делая почему-то в этом слове ударение на первом слоге. Для детей пятых, шестых и седьмого класса уроки пения скоро стали отдушиной, дающей выход эмоциям и чувствам, и хоровое пение в сопровождении музыкального инструмента – своеобразной формой единения, сопереживания. Некоторые дети и сам инструмент – такой красивый, необычный – видели, может быть впервые, а уж спеть под музыку, дружно, слаженно – это ли не в радость? Вскоре и восьмой класс, в котором пения, как предмета, уже не было, почувствовал себя обделенным и тихо возмущался тем, что у них не было таких уроков.

Учебники по пению были хорошим подспорьем для проведения уроков, так как в них давались азы нотной грамоты, общие понятия о музыке, а также песни для разучивания, разумеется, с нотами. Но песен этих, как скоро выяснилось, было недостаточно и я начала пополнять школьный репертуар новыми детскими, а также военно-патриотическими песнями, ноты и слова которых часто публиковались в газете «Пионерская правда», в журнале «Пионер» и других изданиях. Это дело приняло вскоре несколько неожиданный оборот: вырезки из газет мне стали приносить сами дети, причем они помнили, что к стихам должны прилагаться ноты. Я поощряла этот почин, и мы разучивали на уроках пения одну песню за другой. Тексты песен я диктовала детям, и писать им приходилось довольно часто и много, что не осталось незамеченным. – Мы ни на одном уроке так много не пишем, как на пении, – говорили они, но, думаю, это было им только на пользу. Не только как упражнение в письме: каждая песня, сама по себе, – это маленькое поэтическое повествование о чем-то важном, примечательном, это – высокая поэзия, положенная на музыку, которая не могла не волновать детские души.

Тот учебный год – 1968-69-й проходил в канун юбилейной даты – 100-летия со дня рождения В.И. Ленина, и по школьной программе первой песней для разучивания была песня о Ленине:

В маленьком и тихом городе Симбирске,

Там, где катит воды мать российских рек,

Всем народам мира дорогой и близкий

Родился великий человек…

С удовольствием исполнялась детьми мелодичная польская народная песня «Висла»:

Гей ты, Висла голубая,

Лес вокруг, лес вокруг.

У меня свирель пастушья

На боку, на боку.

Разольются переливы

По реке, по реке,

Поведут волы ушами

Вдалеке, вдалеке.

Вскоре помимо программных произведений в классах на уроках пения зазвучала песня «О маленьком трубаче» – слова С. Крылова, музыка С. Никитина.

…И встал трубач в дыму и пламени,

К губам трубу свою прижал,

И за трубой весь полк израненный

Запел «Интернационал».

И полк пошел за трубачом,

Обыкновенным трубачом.

Солдат, солдат, нам не положено,

И верно, что там, плачь не плачь, -

В чужой степи, в траве некошенной

Остался маленький трубач…

А он, ведь он, все дело в чем, –

Был настоящим трубачом!

Одной из любимых песен стала популярная песня на стихи М. Матусовского и музыку В. Баснера «С чего начинается Родина?» из недавно вышедшего на экраны кинофильма «Щит и меч».

Внутришкольное пространство было не слишком большим и, наверное, хоровое пение слышали и другие классы, однако никто из учителей никогда не жаловался, что оно им мешало решать, к примеру, с детьми сложную задачу или писать диктант по русскому языку.

Мой довольно тяжелый аккордеон по моей просьбе приносили в школу на перемене двое мальчиков, которым я давала ключи от своей квартиры, и проблем с доставкой инструмента не было. Правда, однажды, неся его в горизонтальном положении, они чуть не вывели из строя мою ценную вещь: запали басы – все кнопки левой клавиатуры опустились ниже уровня крышки. С ремонтом помог сосед по квартире – муж одной из наших учительниц.

Забегая вперед, скажу, что на протяжении всего учебного года дети продолжали приносить мне все новые вырезки из газет с новыми песнями, которые отражали жизнь пионерии, а также события, происходившие в то время. Были среди них и совсем взрослые песни, в которых воспевались любовь и преданность к своему отечеству, к своему народу. Так, например, в песне Б. Мокроусова, на слова Я. Хелемского «Высокое имя – солдат!» были такие строки:

Громыхали фронты, полыхали закаты,

Горько пела тревога военной трубой,

И солдаты, солдаты, солдаты, солдаты

Заслоняли Отчизну собой.

Но строки эти были абсолютно понятны детям, выросшим в маленьком приграничном селе, когда зимой следующего – 1969-го года случился вооружен-ный конфликт на советско-китайской границе, на острове Даманском. Об этом чрезвычайном происшествии тоже слагали стихи и песни, одну из которых разучили и мы. Начиналась она словами: «На острове Даманском тишина…»

Отдельные, самые лучшие песни, разученные в классах, на уроках пения, вошли в программу концерта, с которым весной 1969-го года Шереметьев-ская школа успешно выступила в г. Вяземске на Районном смотре школьной художественной самодеятельности.

140. Неоконченный пограничный роман

В расписании моих уроков случались «окна» - свободные часы, которые я тоже тратила на подготовку к урокам предстоящим, сидя в учительской за письменным столом. Однажды, еще в начале сентября во время такой паузы в учительскую вошли два молодых человека в военной форме. По темно-зеленым нашивкам видно было, что это пограничники. Коротко побеседовав с директором и, казалось, не обращая особого внимания на присутствующих, они быстро удалились. Но в этот же день эти двое вдруг пришли ко мне домой. Это были военнослужащие соседней погранзаставы, стоявшей в селе Кедрово. Дело было в том, что одному из них – старшему сержанту, собиравшемуся сдавать экстерном экзамены за последние классы школы, нужна была помощь по… тригонометрии. И почему-то самой подходящей кандидатурой на роль педагога – репетитора оказалась я. – Учительница математики занята, у нее семья, маленький ребенок. А Вы – после института. Без помощи этот раздел математики ну никак не идет, а экзамен сдавать надо… Я не знала, что и сказать. Не помогла и отговорка о том, что в институтском курсе математики у меня вообще не было. Они очень просили, и пришлось согласиться. Мы договорились о времени проведения занятий – два раза в неделю по вечерам.