Аркадий Гайдар. Мишень для газетных киллеров

Так решительность полковника Орлова, который не побоялся взять на себя командование окруженцами, осведомленность капитана Рябоконя, наблюдательность и давний командирский опыт Гайдара помогли вывести из Семеновского леса около 3000 человек.

Дальнейшая судьба недавних обитателей Семеновского леса оказалась для большинства драматичной и даже трагичной. Но в ночь с 29 на 30 сентября 1941 года эти люди получили возможность вступить в бой и вырваться из лесного плена.

«Такого героического поступка, когда тяжело раненный человек вывел в безопасное место 3000 солдат, военная история до сих пор не знала», — сказал о подвиге капитана Рябоконя бывший командир полка Аркадий Петрович Гайдар.

ГЕЛЬМЯЗЕВСКИЙ ПАРТИЗАНСКИЙ ОТРЯД

Гайдар и полковник Орлов с остатками группы отыскали партизанский отряд. Назывался он Гельмязевским, потому что был сформирован на территории Гельмязевского района тогдашней Полтавской области.

Но располагался отряд в лесу близ деревни Леплява. Сама же Леплява находилась неподалеку от берега Днепра, напротив города Канева, где был похоронен Тарас Шевченко. От лагеря до райцентра Гельмязева было более 30 километров.

Украина мало приспособлена для партизанской войны. Сады и степи. Леса растут островками — вроде Семеновского, о котором я только что рассказывал.

Леплявский лес был еще меньше. Занимаясь расследованием обстоятельств гибели Аркадия Петровича, я провел здесь сотни часов. Под конец я знал чуть ли не каждое дерево. Если мне нужно было пройти с одного края леса на другой, я затрачивал не более 30 минут. Правда, я всегда быстро ходил и сейчас хожу в том же темпе.

Здесь были наспех вырыты землянки, вероятно, мало пригодные для жизни зимой. В распоряжении отряда оказались громадные запасы зерна, крупы, сахара, копченого мяса, сала, заготовленные для долгого хранения. Все это было размещено в тайниках на территории района. Голода партизаны не опасались. Беднее было с одеждой. Когда наступили ранние холода, начальство выдало всем партизанам шапки-ушанки.

Голова у Гайдара оказалась большого размера. Ему подобрали единственную рыжую ушанку. Больше в отряде такой ни у кого не было.

Командиром отряда стал первый секретарь Гельмязевского райкома партии. Комиссаром — председатель одного из колхозов. Имен я не называю нарочно. Эти руководители, проведя немалую организационную работу, затем переселились с партактивом в лес. Поскольку боевых действий поблизости не проходило, а сами партизаны их тоже не вели, жизнь в лагере превратилась в непрерывный пикник. Часть бойцов с наступлением темноты уходила на побывку домой. До утра. Взамен же, без всяких препятствий, для осуществления полусекретных операций в лагерь проникали симпатичные особы женского пола. Пропуска не требовалось. Все знали друг друга в лицо, а также по именам.

Поскольку жизнь была сытной и разгульно-безмятежной, то командир с комиссаром не придумали ничего умнее, как устроить однажды дуэль. Они стрелялись из старых револьверов системы «наган» прямо в лагере. Причиной смертельно опасного поединка стала приходящая прельстительница.

Кругом были сотни молодых, одиноких, голодных женщин, но этим двоим была нужна одна и та же. Облеченные доверием партии командиры обменялись «протокольными» револьверными выстрелами, как будто на дворе стоял XIX век. На том и закончили.

Пикантность дуэли придавало еще и то обстоятельство, что у комиссара и без того было две семьи: одна официальная и одна неофициальная, что было известно всем. В официальной росли дочь и сын. Во внебрачной только сын. Я был близко знаком с той и другой семьей. Дети были замечательные. Они мне помогали в моем поиске.

Жизнь в партизанском лагере, где поселилось около 60 человек, потому была столь безмятежной, что командир и комиссар (за редким исключением) не брали к себе окруженцев. Вдобавок оба категорически не брали евреев, даже если те приходили в командирской форме, с орденами над карманом гимнастерки. Такая открытость на оккупированной территории свидетельствовала о смелости окруженцев и их нравственной силе. Гитлеровцы разбрасывали листовки с призывом отлавливать «жидов-политруков», обещая награды.

«Воны не знают украинской мовы», — объясняли командир и комиссар свои отказы брать в отряд евреев.

Два партийца-интернационалиста…

«Отцы-командиры» не пожелали брать к себе в отряд и группу Орлова. Положение спасло присутствие Гайдара. Не знаю, читали ли командир и комиссар его книги. Скорее всего, нет, хотя имя Гайдара, конечно, было на слуху. О присутствии Гайдара на Юго-Западном фронте, в Киеве, писали республиканские газеты. Там же печаталось много материалов о местных тимуровцах. Но сразила командиров не слава писателя, не орден на гимнастерке, полученный из рук Михаила Ивановича Калинина, а мандат корреспондента «Комсомольской правды». Для партфункционера печать всегда оставалась «самым острым оружием партии». А тут корреспондент центральной газеты сидел в землянке и ел деревянной ложкой остывший борщ. Было понятно: если его приютить, то после скорого возвращения Красной армии (а иначе это не представлялось) «цей писатель-корреспондент обязательно напишет об отряде в своей "Комсомольской правде"».

«Отцы-командиры» тайно пошептались и вынесли свое компромиссное решение: окруженцев в отряд они берут, но с одним условием: независимо от званий все поступают рядовыми.

Это, к примеру, значило: полковник Орлов (он участвовал уже в третьей войне), боевой командир-летчик, который несколько дней назад осуществил прорыв из Семеновского леса, должен был в полковничьей форме с орденом Красного Знамени стоять часовым у штабной землянки, откуда доносилось повизгивание подвыпивших посетительниц.

Орлов и другие командиры заявили: на таких условиях они в отряд вступать не будут.

— Других условий не будет, — уточнили командир с комиссаром. — Посторонние не могут знать местных обстоятельств жизни и борьбы. Но вы можете у нас погостить.

— Спасибо. Мы лучше погостим у лесника Швайко, — ответил Орлов.

Гайдар тоже сначала поселился у лесника, но вскоре перешел в отряд. Ему тут многое нравилось.

Аркадия Петровича должность рядового партизана пока вполне устраивала. Юмор заключался в том, что бывший начальник двух боевых районов в период Гражданской войны рядовым никогда не был. Ни одного дня.

Сначала его назначили адъютантом командира рабочего батальона. Потом он стал адъютантом командующего и т. д.

А план, уже продуманный Аркадием Петровичем, состоял вот в чем. Из беглых разговоров он понял, что отряд еще не провел ни одной боевой операции. Гайдар был готов их начать и вообще взять на себя всю разведывательную и диверсионную работу. Это должно было дать ему прочное положение в отряде, после чего он сумел бы взять Орлова и других кадровых командиров на какие-либо должности.

Для начала Аркадий Петрович вооружился. Он выбрал в местном арсенале ручной пулемет Дегтярева с тяжеленным круглым диском. И уже не расставался с ним до последнего дня. Массивность оружия, тяжесть дисков Аркадия Петровича не смущала. Он чувствовал в себе силу.

Буквально на другой день по прибытии Гайдар осуществил первую вылазку. Это была первая операция отряда. Спокойная жизнь для партизан закончилась. Аркадий Петрович сразу стал в отряде влиятельной личностью. Бойцы, в первую очередь окруженцы, предпочитали ходить с ним на задание, нежели отсиживаться в лесу.

Две недели спустя Орлов со своей группой, которая жила в доме лесника, собрались к линии фронта. Аркадий Петрович заявил, что остается. Орлов отговаривал, объясняя, что оставаться в этом реденьком лесочке под властью местных «стратегов» опасно. И сами по себе они личности ненадежные. Неизвестно, что у них на самом деле на уме.