Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2

Незадолго перед моим возвращением в Москву (около половины июля) я узнал из газет, что Троцкий назначаете# членом Президиума ВСНХ и начальником Научно-Технического Отделения, оставаясь в должности председателя Концессионного Комитета, где его заместителем был известный дипломат Иоффе. Я был в недоумении относительно назначения Троцкого в НТО и не мог понять, какую роль я буду играть в этом учреждении. Так как я прочитал это назначение в эмигрантской прессе, то я полагал, что я не смещен со своей должности, а Троцкий, как член Президиума, назначен наблюдающим за деятельностью НТО. Мои предположения сбылись. По приезде в Москву я виделся с Дзержинским и рассказал ему о моей работе заграницей, настаивая на необходимости поскорее дать заказ, хотя бы на одну единицу установки с производительностью в 20,000 т. связанного азота. Дзержинский вполне согласился со мной и попутно раз’яснил, что я попрежнему остаюсь во главе НТО, что Троцкий является

только наблюдающим и что мою работу Президиум ВСНХ и партия очень ценят и вполне мне доверяют. Он сообщил мне также, что Главное Химическое Управление образовано, причем начальником его назначен А. И. Юлин, а я и Василий Степанович Киселев будем его заместителями. В. Ст. Киселев был ранее председателем треста Лако-Краска и проявил себя, как самый лучший работник в химической промышленности. Его трест оказался самым лучшим по своей деятельности и доходности. Я очень приветствовал назначение В. Ст. заместителем Юлина, так как я по своей деятельности никоим образом не мог отдать все свое время на работу Химического Управления, а Юлин был совершенно незнаком с химическими процессами и лучшего помощника себе не мог бы выбрать.

Конечно, я тотчас же сообщил Юлину и Киселеву о моем выборе системы производства аммиака, а также сделал доклад и в тресте Основной Химической Промышленности, так как первый завод аммиака предполагалось осуществить в Растя-пино (40 кил. от Нижнего Новгорода), где уже был завод серной кислоты, построенный еще во время войны Земгором под наблюдением моего' Химического Комитета. Точно так же я собрал заседание комиссии по связанному азоту (присутствовали Комзолкина, Фокин, Деханов и др.) и рассказал все подробности о моем посещении заводов производства аммиака. На всех заседаниях мое заключение о необходимости теперь же заказать систему Казале встретило полное одобрение. Но в виду важности вопроса было решено поручить особой комиссии, состоящей из Гальперина, Мозера, Пекина и представителя от Торгпредства еще раз подробно осмотреть установку Казале и Фаузера с тем, чтобы она, если найдет установку Казале целесообразной, сделала заказ на одну единицу (20,000 т. в год аммиака). Если заказ Казале будет дан, то в Берлине комиссия должна будет заказать установку для получения водорода у Бамага и для окисления аммиака в азотную кислоту у Байерише Верке. Что же касается улавливания окислов азота и превращения их в азотную кислоту, то вопрос оставался открытым до получения данных от Фришера, которые должны быть обсуждены указанной комиссией в Берлине и ее решение должно быть послано в Москву в Комиссию Связанного азота, где мы должны были принять решение.

Вышеуказанная комиссия, осмотрев снова установки по получению аммиака, признала правильным мое заключение, что система Казале наиболее подходит для нас в данное время и потому они сговорились с Казале о цене лицензии, о стоимости оборудования, о сроках изготовления и т. п. и составили проект контракта, который прислали его в Москву для утверждения. В препроводительной бумаге они указали, что условия, на которых Казале соглашается подписать контракт, будут иметь силу до 15-го сентября, после чего он будет иметь право изменить цены. Получивши такую бумагу, я принял все меры к тому, чтобы ускорить утверждение контракта. Заграничные контракты рассматривались в соответствующих учреждениях наркоматов, а потом посылались в Торгпредство на оформление, где окончательно уже утверждались.

К несчастью., контракт с Казале был прислан в августе, когда главное начальство все раз’ехалось в отпуска, а оставшиеся заместители не хотели брать на себя ответственности. Вместо Дзержинского оставался Квиринг, только что недавно' назначенный в ВСНХ; он занимал ранее место начальника ГПУ в Харькове. Я не был знаком с ним и когда я пришел к нему об’яснить положение с заказом, то прежде всего, постарался познакомить его с моей деятельностью во время войны и революции. В конце моего доклада я прибавил, что беру всю ответственность на себя, так как считаю, что с решением этого вопроса нельзя медлить и что сейчас представляется очень удобный случай получить установку и начать изучать нашим инженерам этот важный технический процесс. Квиринг оказался толковым администратором и поняв мою точку зрения, дал приказание отделу ВСНХ, рассматривающему контракты в кратчайший срок дать свое заключение. Когда это было выполнено (в контракте были сделаны малые замечания), возник вопрос, кто будет этот контракт подписывать в Риме, так как я получил телеграмму, что, в виду отсутствия нашего полпреда Каменева, представитель Внешторга отказывался дать свою подпись. Пришлось обегать все пороги Внешторга, прежде чем, наконец, удалось убедить одного члена Коллегии Внешторга (Кобеляцкого), который согласился дать телеграмму в Рим, чтобы их представитель подписал контракт.

Однако, дело на этом не кончилось. Через день я получил срочное извещение, что Внешторг не может дать предписания своему представителю! подписать контракт без специального приказания Главного Концессионного Комитета, к которому мне следует обратиться. Я передал о всей этой волоките Юлину и просил его помочь в этом деле. Он мне ответил, что он лично ничего не может сделать, но советует мне ехать немедленно к Троцкому и об’яснить ему все дело. Возможно, что он возьмет на себя ответственность и даст телеграмму в Рим. Во время всех этих переговоров я не переставал получать из Берлина и Рима телеграммы о скорейшем утверждении контракта. Забрав все документы, я отправился к Льву Давидовичу Троцкому и имел с ним очень продолжительную беседу. Пришлось ему прочитать целую лекцию о добывании аммиака из азота и водорода при помощи каталитического процесса и указать ему, что азот берется из воздуха; что все государства строят заводы аммиака, который является исходным продуктом для получения взрывчатых веществ и удобрений. Троцкий задал мне вопрос, а что будет с атмосферой, если мы будем из нее выкачивать азот; мое об’яснение, что азота хватит, его вполне удовлетворило и мы начали обсуждать, как оформить это дело, и я, со своей стороны, сказал ему, что я вместе с ним разделю ответственность за решение этого вопроса. Он сказал, чтобы я немедленно прислал бы проект договора в Концессионный Комитет к Иоффе, и после его рассмотрения и одобрения, он, Троцкий, даст телеграмму в Рим от своего имени о заключении контракта.

Я был бесконечно счастлив, когда, наконец, была послана телеграмма в Рим о заключении контракта с Казале. Мое беспокойство обусловливалось еще и тем, что Берлинская комиссия, не дождавшись заключения контракта с Казале, уже заказала в Берлине все необходимые установки для превращения аммиака в азотную кислоту. Интересно было бы знать, что мы стали бы делать с этим оборудованием, если бы контракт с Казале не был бы подписан и какое наказание нас бы ожидало!

Теперь оставался неразрешенным один только вопрос, какую систему мы должны были выбрать для поглощения окислов азота, получаемых при окислении аммиака. Председатель Байерише Верке настаивал на своей системе и доказывал нашим членам Берлинской Комиссии, что система Фришер не заслуживает никакого внимания и совершенно нерациональна, так как содержит много керамики. Фришер, наоборот, доказывал, что не стоит тратить громадных денег на существующую установку и что его система дешева и практична. Берлинская комиссия сообщила мне о всех переговорах по этому поводу и склонялась к заказу Фришеровской системы. Я внес этот вопрос в Комиссию по связанному азоту, и мы вынесли следующее решение: принимая во внимание, что мы имеем достаточно времени для окончательного решения этого вопроса, комиссия решила дать в настоящее время заказ Фришеру на небольшую установку, которую теперь испробовать на Юзов-сксм заводе азотной кислоты, где нам все равно надо было увеличивать число башень для поглощения окислов азота. Расход был небольшой и на этой опытной установке, мы могли бы изучить все преимущества и недостатки Фришеровской системы. Если бы даже через 8—10 месяцев оказалось бы, что система негодна, то мы могли бы без ущерба для дела дать заказ Баварской фирме. Такое решение нашей комиссии было утверждено Химическим Управлением и послано в Берлин. Фришер получил заказ и должен был через 4-5 месяцев доставить аппаратуру на азотный завод в Юзове.